Как две капли воды - Браун Сандра - Страница 93

Проверяя себя, Вэн прокрутил все восемьдесят минут от начала до конца несколько раз. Удостоверившись, что не ошибся, он вставил чистую кассету и принялся переписывать самую важную, самую разоблачительную часть.

Перезапись занимала те же двадцать минут, которые надо было как-то убить. Пошарив среди скомканных бумажек, которые усеивали стол, он наконец извлек одинокую гнутую сигарету, зажег ее и набрал по телефону номер гостиницы «Паласио дель Рио».

– Алло, мне нужно переговорить с миссис Ратледж. С миссис Тейт Ратледж.

– Сожалею, сэр, – подчеркнуто вежливо ответила телефонистка, – я не могу вас соединить, но если вы оставите ваше имя и номер…

– Вы не поняли. У меня сообщение лично для Эйв… для Кэрол Ратледж.

– Я передам его служащим, которые просматривают…

– Слушай, ты, сучка, это жутко важно, поняла? Срочный звонок!

– По какому поводу, сэр?

– Я не могу вам сказать. Мне необходимо побеседовать лично с миссис Ратледж.

– Извините, сэр, – телефонистка была по-прежнему невозмутима. – Я не могу вас соединить. Если вы оставите…

– Провались ты!

Пока продолжалась запись, Вэн вышагивал из угла в угол, стараясь придумать, как побыстрее известить о своем открытии Айриша и Эйвери. Главное, чтобы пленка попала в руки Эйвери, но каким образом? Если даже телефонистку он не сумел уговорить с ней связаться, то уж приблизиться к ней сегодня настолько, чтобы передать кассету, и подавно не получится. А она должна ее просмотреть до наступления завтрашнего дня.

Дубликат был готов, а Вэн так ничего и не придумал. Единственное, что ему оставалось делать, это найти Айриша, а уж он бы дал какой-нибудь совет.

Но и после того, как он полчаса кряду обрывал телефон дома у Айриша и на студии, результат был нулевой. Никто не отвечал. Тогда Вэн решил все-таки отвезти своему боссу пленку на дом. Ведь он мог подождать его и там. Правда, придется пилить через весь город, но что с того? Дело слишком важное.

И, только подойдя к стоянке, Вэн сообразил, что его фургон в ремонте. После того, как несколько раньше сегодня вечером они с другим оператором засняли прилет Ратледжа в Сан-Антонио, напарнику пришлось подбросить его до дома.

– Елки-палки. Что делать-то?

Абонентский ящик. Ему было сказано воспользоваться им, если не будет иной возможности установить контакт. Он вернулся к себе и раскопал в куче исписанных бумажек ту, на которой нацарапал номер ящика. Запечатал кассету в плотный конверт с обратным адресом, набросил куртку и побежал со всех ног.

До ближайшего почтового ящика было каких-нибудь два квартала, но и такая пробежка потребовала от Вэна значительно больше сил, чем он мог предположить.

Он купил сигарет, упаковку баночного пива, марок – если даже их не хватит на оплату почтовых расходов, Айриш покроет разницу – и бросил конверт в ящик. Судя по висевшему на передней стенке расписанию, в очередной раз почту должны были вынуть в полночь. Уже к утру кассета вполне могла оказаться в руках у Айриша.

Где ему еще быть, старому обормоту, если не дома и не на студии? Должен же он возникнуть рано или поздно. Тогда они вдвоем обсудят, как предупредить Эйвери, или хотя бы прикинут, насколько реальна опасность, угрожающая Ратледжу.

Потягивая пиво, Вэн побрел к себе, вошел, сбросил куртку и снова сел к аппарату. Зарядив одну из четырех кассет, он стал в очередной раз ее просматривать.

Где-то в середине он снял трубку и набрал номер Айриша. После пяти гудков раздался щелчок и связь прервалась. Подняв глаза, он увидел руку в перчатке, нажавшую на рычажок, а еще выше – приятно улыбающееся лицо.

– Весьма интересно, мистер Лавджой, – негромко произнес посетитель, кивнув на мерцающий экран. – А я-то все никак не мог припомнить, где я вас видел.

С этими словами он поднял пистолет и выстрелил в упор.

Айриш влетел к себе и схватил телефонную трубку на шестом звонке, как раз в тот момент, когда на том конце дали отбой.

– Черт! – Он сильно задержался на работе, готовясь к кошмарному дню, который завтра предстояло пережить.

Он проверял и перепроверял расписания, просматривал списки репортерских назначений и всячески стремился убедиться, что абсолютно все знают, куда, зачем и когда ехать. Такие дни торжества новостей Айриш особенно любил, но именно они приносили ему жуткую изжогу, сродни той, которая терзала сейчас его желудок. Надо ж ему было слопать на бегу ту тарелку оладьев.

Проглотив стакан антацида, он опять подошел к телефону и позвонил Вэну, но бросил трубку, выслушав не меньше двадцати гудков. Ну, если этот олух где-нибудь слоняется, нализавшись и нанюхавшись, он его просто прибьет. Рано утром он как штык должен быть на месте и во вменяемом состоянии.

Айриш предполагал отправить его вместе с репортером снимать в Кервилле голосующих Ратледжей, а потом отрядить на весь день и весь вечер в «Паласио дель Рио», где те будут ожидать результатов.

Айриш сомневался, что кто-то окажется настолько глуп, чтобы назначить покушение на день выборов, но Эйвери, похоже, всерьез полагала, что все произойдет именно тогда. И если при виде Вэна она тревожится хоть чуть-чуть меньше, Айриш пошлет его туда, чтобы он постоянно был у нее на глазах, и в случае чего она могла с ним переговорить.

Дозвониться ей не было никакой возможности. С утра, когда он впервые постарался это сделать, ему сказали, что миссис Ратледж неважно себя чувствует. По крайней мере, так сообщила команда Ратледжа, когда Тейт в одиночку отбыл в заключительную поездку по Северному Техасу.

Второй раз ему было заявлено, что семья обедает. По-прежнему беспокоясь, он по пути домой заглянул на почту и проверил свой ящик. Там ничего не оказалось, и его волнение несколько улеглось.

Он считал, что отсутствие новостей есть само по себе хорошая новость. Если бы он был нужен Эйвери, она знала бы, где его найти.

Помолившись на ночь, он снова попробовал связаться с Вэном. И снова никто не ответил.

Канун выборов Эйвери провела в мучительнейшей тревоге. Тейт со всей категоричностью объявил ей, что в последнюю поездку он отправится без нее, и, несмотря на мольбы, своего решения не изменил.

Когда он благополучно возвратился, ее облегчение было столь велико, что она прямо-таки обессилела. А по дороге в ресторан к ней как бы невзначай присоединился Джек и потихоньку спросил:

– Как, тебя все еще прихватывает?

– Что-что?

– Тейт сказал, ты сегодня не поехала, потому что у тебя месячные.

– А, ну да, – ответила она, покрывая ложь Тейта. – Утром мне действительно пришлось туго, но сейчас все хорошо, спасибо.

– Ты уж постарайся к утру быть в порядке. – Джека интересовало отнюдь не ее здоровье, а то, как ее присутствие или отсутствие может повлиять на результат выборов. – Завтра тебе надо показать себя в лучшем виде.

– Попробую.

Тут Джека отозвала Дороти-Рей, которая уже не одну неделю воздерживалась от спиртного. Перемены в ней были налицо. Она утратила свой болезненный, перепуганный вид и очень заботилась о своей наружности. Гораздо более уверенная в себе, она редко выпускала Джека из поля зрения, и уж тем более, если поблизости находилась Эйвери. По всей видимости, она до сих пор опасалась Кэрол, но отныне была готова побороться за своего супруга.

Эйвери надеялась, что Тейт, благодаря своему врожденному такту, сумеет сделать так, чтобы никто не заметил перелома в их отношениях. Обедали всей семьей, в отдельном кабинете, и Тейт держался с ней с отменной вежливостью. Она засыпала его вопросами о том, как прошел день и как его принимали во время поездки. Он отвечал весьма предупредительно, но без особых подробностей. Стальной холод его глаз пронизывал ее до костей.

Он шутил с Мэнди. Рассказывал внимательно слушающим родителям о забавных моментах путешествия. Внимал последним советам Джека. Слегка поддразнивал Фэнси и немного с ней болтал. Препирался с Эдди по поводу того, во что ему следует одеться.