Главный свидетель - Браун Сандра - Страница 93

– Меня зовут Гиб Бернвуд. Не имею чести знать вас лично, но в последнее время в прессе о вас столько писали, что у меня возникло чувство, будто мы с вами старые добрые знакомые. Как дела?

Джон лишь мельком взглянул на пожилого господина, не удостоив того ответом. Он понятия Не имел, что молчание в ответ на вежливое обращение со стороны Гиба воспринимается последним как сильнейшее оскорбление.

– Полагаю, вы не слишком-то рады нас видеть, – жестко произнес свекор Кендал, обращаясь к офицеру. – Хотя и не очень понимаю, отчего. В прямом смысле слова мы спасли вас от душевнобольной. Моей снохи. С другой стороны, нам наплевать, благодарны вы или нет. Чем больше враждебности по отношению к нам вы проявляете, тем легче будет вас убить, когда настанет время.

Он хлопнул себя по бедру, подтверждая тем самым, что тема беседы исчерпана:

– Кендал, кофе готов?

Его дружелюбная манера вести разговор и спокойно произнесенные слова, так не вязавшиеся с ужасным содержанием, напугали Кендал больше, чем угрозы в адрес Джона или даже прямое насилие. Убийцы, которые в аналогичных случаях проявляют самообладание и выдержку, на поверку оказываются самыми безжалостными и неумолимыми.

Гиб выглядел совершенно нормальным человеком, но дело было в том, что он абсолютно утратил всякую связь с реальностью. Прочие члены «Братства» также прикрывались божественными ценностями, дабы оправдать свои преступления и утихомирить совесть.

Но Гиб верил в дело «Братства» всей душой. Он первый, что называется, заглотил наживку из идеологии, созданной собственным воображением, искренне считая, что чуть ли не на голову выше всех прочих представителей человеческой расы.

И по этой причине был смертельно опасен.

Кендал нетвердыми шагами приблизилась к нему с чашкой кофе в руках, задавшись вопросом, что случится, если она вдруг прольет горячий напиток на Гиба. Как и всякий человек, тот отреагирует однозначно – вскочит со стула и ухватится за обожженное место. В этот момент она сумеет вырвать Кевина у Мэта, а Джон займется Гибом. Она посмотрела на Джона. Тот не сводил с Кендал глаз, давая знать, что он в курсе ее размышлений.

К сожалению, то же самое подумал и Гиб. Даже не повернув головы и не взглянув на нее, он произнес:

– Кендал, надеюсь, ты не способна совершить глупость. – Затем развернулся всем телом и внимательно посмотрел ей в глаза. – Ты разочаровала меня по всем пунктам, за исключением одного – глупой тебя не назовешь. В сущности, ты оказалась даже слишком умной, умнее, чем следовало. Лучше бы ты никогда не задавалась некоторыми вопросами. Поэтому не расстраивай хоть сейчас – глупость тебе явно не к лицу. Да и решись ты на что-нибудь отчаянное, я просто застрелю твоего приятеля.

– Стреляй себе на здоровье, – одобрила она, поставив чашку с дымящимся кофе перед Гибом. – Никакой он мне не друг. Был бы у меня пистолет, я бы сама его пристрелила.

Она взглянула на Джона с нескрываемой ненавистью:

– Он меня обманул. После аварии у него обнаружилась амнезия – так вот, он, видите ли, забыл сообщить мне, когда у него восстановилась память. Этот человек постоянно норовил заманить меня в ловушку.

Костыль Джона лежал все там же, то есть далековато от офицера, и ему пришлось прибегнуть к помощи стула, чтобы подняться.

– Отец? – Мэт подозрительно глядел на манипуляции агента.

Гиб остановил его движением руки:

– Все нормально, сын. Он не в состоянии причинить нам вред.

Тогда заговорил Джон, заговорил впервые:

– Все верно, Бернвуд. Я не в состоянии навредить вам. Я вообще не в состоянии предпринять что-либо, с тех самых пор, как она увезла меня помимо моей воли. – Он брезгливо сморщил рот. – Она привезла меня сюда и внушила… – тут он перевел взгляд на Мэта, и в его голосе послышались извиняющиеся нотки. – Она внушила, что я ее муж. Не знаю уж, зачем она все это придумала, когда могла просто-напросто оставить меня и ехать себе преспокойненько дальше.

– Да просто выжидала момент, когда властям надоест искать и они переключатся на что-нибудь другое, – подытожил сказанное Гиб.

– Вероятно, вы правы, – продолжал Джон. – В любом случае я вынужден был соглашаться со всем, что она говорила, поскольку памяти у меня не осталось ни на грош. Ну вот, так я и жил с ней рядом. Как муж, в прямом и переносном смысле этого слова.

Мэт сердито шагнул вперед, но Гиб снова протестующе поднял руку:

– Нам не за чем винить офицера Макграта, Мэтью. Во всем виновата она.

– Именно так, Мэт, – подтвердил Джон. – Я выступал просто в качестве рупора ее ЛЖИ. Как, скажите на милость, мне было догадаться, что мы вовсе не муж и жена?

– Вы знали, – в свою очередь закричала Кендал. Вы знали об этом долгое время. Ваша память вернуЛаСЬ к вам, но…

– Но к тому времени она уже успела меня обработать, – возразил Джон, перебивая Кендал.

Теперь он обращался уже непосредственно к Мэту.

– Не мне рассказывать, парень, какова она в постели. По крайней мере, со мной она вытворяла такие штучки может, материнство повлияло, может, еще что, но она оказалась просто ненасытной…

– Поганая шлюха, – в ярости выкрикнул Мэт и повернулся к Кендал. – Ты что же, занималась этим прямо перед лицом моего сына?

– Большую часть времени он тоже лежал в кровати вместе с нами, – ответил Джон.

В горле Мэта что-то заклокотало. Кендал мысленно следила за маневрами Джона, но ни он, ни она никак не ожидали от Мэта такого безрассудства.

Тыльной стороной ладони он изо всех сил ударил женщину по лицу.

Кендал даже не заметила его движения и не успела увернуться. Удар обрушился столь неожиданно, что едва вскрикнув, она повалилась вперед, но зацепилась руками за стол. Мэт замахнулся, чтобы ударить снова, но тут Джон схватил его за горло.

– Послушай, маньяк, – проревел он тому в ухо. – Если ты дотронешься до нее еще раз, я убью тебя.

Хотя Джон вложил в захват все оставшиеся у него силы, атака захлебнулась. Гиб поднял с пола костыль и с силой ударил Джона по почкам. Кендал увидела, как у того подкосились колени, и он, громко застонав от боли, приземлился, что называется, на «четыре точки». Голова его безвольно свесилась вниз.

Испугавшись громких голосов и незнакомых звуков, проснулся и пустился в рев Кевин. Гиб принял его у Мэта и прижал к себе маленькое тельце. При этом он гугукал так, словно пришел навестить родственников и внука в воскресный день… Но Кевин, видимо, все чувствовал и никак не мог успокоиться.

Кендал, не в силах помочь своему сыну, приподнялась на колени и обняла Джона.

– Мне очень жаль, что все так получилось, – прошептала она ему прямо в ухо. – Мне правда жаль.

Если бы не она, Джона бы здесь не было. А теперь ему придется умереть. По крайней мере Гиб ему это пообещал. Их жизни оборвутся в этой комнате и этому уже ничто не помешает. Но одно она знала твердо – Бернвуды никогда не увидят ее унижения.

Кровь стекала по ее подбородку, когда Кендал подняла глаза и встретилась взглядом с Мэтом. Когда-то она звала его мужем и звалась его именем, но теперь он казался ей совсем чужим – не то, что Джон. Прежде чем умереть, она решила довести до его сведения все – и каким дурным. Мужем он был, и каким плохим любовником.

– За прошедшие несколько недель я узнала куда больше счастья и любви с этим человеком, чем за всю жизнь с тобой, Мэт.

– По всем Божьим законам ты все еще моя жена.

– Какое лицемерие! – воскликнула она с негодованием. – Ведь ты же сам развелся со мной.

– Потому что ты оставила меня.

– Я убежала, чтобы защитить себя и своего ребенка.

– Это мой ребенок.

– Отличный из тебя вышел бы отец! Ты бы и его в свое «Братство» пристроил – вместе со своей любовницей!

Плечи Мэта вспухли горой, а затем безвольно опустились, и он на выдохе со стоном произнес:

– Лотти мертва.

К удивлению Кендал, он вдруг закрыл лицо руками и заплакал, содрогаясь от рыданий. Тем временем Джон, закусив от боли губу, ухитрился сесть, опершись спиной о буфет. Они с Кендал обменялись взглядами. Джон, казалось, был ничуть не меньше, чем женщина, поражен эмоциональным выплеском Мэта.