Главный свидетель - Браун Сандра - Страница 18

Гиб уже спешил подать ароматно пахнущие вафли.

Толстые, золотисто-коричневые, с кубиками масла, тающего в середине, – на вид просто превосходно.

Однако слова Гиба перебили весь аппетит.

– Хороший парень? – переспросила она, в душе надеясь, что он имел в виду совсем другое.

– Роско понимает, что он и его жена были бы… ну, в общем… не к месту, не в своей тарелке на вашей свадьбе, – доходчиво объяснил ей свекор.

Она молча перевела взгляд на мужа, который кивнул, согласившись с отцом:

– Они были бы единственными небелыми на свадьбе, Кендал.

– Не сомневаюсь, Роско по достоинству оценил твое приглашение, прекрасно понимая, что ему там не место. Он знает жизнь и разбирается в ней лучше, чем Вы, – Гиб легонько сжал ее плечо. – Но ты научишься, – добавил он спокойно.

Глава восьмая

После непрерывной гонки по мокрому асфальту Кендал просто валилась с ног от усталости. Но прежде чем закрыть глаза, ей еще надо кое-что сделать. К примеру, найти место для Кевина. Она порылась в шкафу со старым барахлом и нашла потрепанный детский манеж, который когда-то служил неплохой конурой лабрадору. Нашлись и чистящие средства, там же, на своем месте, в шкафчике, где бабушка всегда их держала. Она драила манеж до бесконечности, и лишь убедившись, что он достаточно чист, устроила там кроватку для Кевина.

– Слушай, а поесть что-нибудь найдется? Тяжело опираясь на костыли, Джон слегка покачивался от слабости, вероятно, был очень голоден. Сразу же по приезде она предложила ему припечь, но он наотрез отказался и как верный пес ходил за ней по пятам по всему дому.

– А ты сбежишь через заднюю дверь?

Она, отчаявшись, вздохнула:

– Пожелай я сейчас этого даже очень сильно, у меня просто не хватит сил, чтобы еще несколько часов кряду крутить баранку. Отдохни, ладно?

Он, конечно же, отдыхать не стал, но все же на какое-то время угомонился. И сейчас Кендал сразу же откликнулась.

– Посмотрим, может, что и найдется.

Она обследовала кладовку и отыскала лишь банку зеленого горошка да консервированные персики.

– Да, не слишком жирно, – она кивнула на продовольственные запасы.

– Ничего. – Он сглотнул слюну. – Сойдет. Теперь не до жиру.

– Завтра я накуплю всего, а сегодня придется потерпеть.

Они поделили снедь поровну и съели все до крошки, даже крекеры из торгового автомата, у которого ее застали подростки. Вмешательство Джона увековечило это событие, в особенности для парня, который теперь страдает от ужасной боли. Она нисколько в этом не сомневалась.

С другой стороны, женщина была удивлена таким оборотом дела. Очевидно, его защитные рефлексы оказались настолько сильны, что не утратились даже с потерей памяти. Она, естественно, отнюдь не одобряла его порыв, но втайне считала волнующим событием.

Он бросился на ее защиту, абсолютно беспомощный, весь в синяках и ссадинах, да еще со сломанной ногой! Да, таким мужеством нельзя не восхищаться! Да и сам он уж смотрел орлом, как только почувствовал реальную угрозу своей собственности.

Кендал была вовсе не из тех, кто безумно восторгается мужским превосходством, или иначе – мачизмом. В действительности она сама стала жертвой мачизма. Поэтому ей было немного не по себе от радости, что мужчина поспешил на помощь. Да еще в состоянии полного физического бессилия.

– Напомни, хорошо ли ты готовишь? – попросил он, отвлекая ее от своих мыслей.

– Не очень хорошо, но голодать мы не будем.

– Это звучит так, будто мы собираемся пробыть здесь достаточно долго.

– Мне кажется, нам следует пожить здесь до тех пор, пока ты не обретешь память… Тут тихо, спокойно, да и вообще, хорошее место для отдыха.

– А как же моя работа?

Она буквально сорвалась с места и принялась собирать грязную посуду. Поставила что-то в раковину, но стоило Кендал вернуться к столу, как он ухватился за карман ее джинсов и не позволил вырваться. Костяшками пальцев Джон уперся в ее живот, но, как ни странно, она не испытала физического отвращения.

– Я же неплохо зарабатывал, так?

– Естественно.

– И чем я занимался?

– Боюсь, ты не на шутку расстроишься, и будешь переживать. Ты же сильная личность. И всегда считал себя незаменимым, специалистом-профессионалом. Тебе сразу же захочется немедленно вернуться «в строй», что, как ты понимаешь, совершенно невозможно при данных обстоятельствах. Поверь мне, работа никуда не денется. Поправляйся скорее. Я сообщила всем заинтересованным лицам. Они целиком и полностью разделяют мое мнение.

– Когда же ты успела? Телефон здесь не работает. Значит, он уже все проверил. До аварии его сообразительность просто приводила ее в восторг. Почему жена решила, что у него отшибло не только память?

– Я позвонила им еще из больницы, – ответила Кендал как бы между прочим, стараясь не выказать беспокойства.

– Как же так – мне никто не позвонил и даже не прислал открытку… Поразительно. В самом деле, просто невероятно.

– Доктор запретил любые посещения, – оправдывалась Кендал, – объясняя это тем, что первый же посетитель расстроит тебя и выведет из равновесия. Он также предупредил, что твои хорошие друзья могут причинить тебе больше вреда, чем пользы. К тому же мы находились там очень недолго, чтобы получить что-то по почте.

Он не перебивал, но слушал с нескрываемым скептицизмом.

– Все улажено… Обещаю тебе, – торжественно произнесла она. – Твоей карьере ничего не угрожает.

– Стало быть, карьера, а не просто работа?

– Можно сказать и так.

– Ну намекни хотя бы. Доктор? Адвокат? Вождь индейцев?

– Ты помнишь стишок медсестры?

Он неопределенно хмыкнул.

– Думаю, да, – задумчиво пробормотал он. – Как же мне удается помнить детские прибаутки и не помнить тебя?

Он скользнул взглядом по ее груди.

Почувствовав некую неловкость от столь затянувшегося общения, Кендал наконец высвободилась:

– Кевин заплакал.

К счастью для нее, детский плач в соседней комнате прервал дальнейшие расспросы. Естественно, ему все внове, все интересно, но чем меньше они будут касаться своей прежней жизни до аварии, тем в большей безопасности она будет себя чувствовать. Ведь любое, случайно брошенное слово, даже самое безобидное, может пробудить его цепкую память.

Хныканье ребенка прервало и его недвусмысленные притязания. Это желание близости с его стороны пугало Кендал больше, чем что бы то ни было. Конечно, нельзя выходить из роли, пусть привыкает к мысли о том, что она его жена, но интимные отношения?!

Она покормила Кевина, вымыла его, спеленала и убаюкала, напевая старую песенку, которую слышала от бабушки в раннем детстве.

Джон в это время расположился на софе напротив, удобно устроив больную ногу на стуле. Глубокие тени под глазами, отбрасываемые настольной лампой, делали его практически невидимым. Но Кендал ничуть не сомневалась; что он не сводит с нее своего зоркого ястребиного взгляда.

– А как насчет моей семьи? – неожиданно спросил мужчина.

– Твоя мать давным-давно умерла.

После некоторого молчания он продолжил:

– Похоже, меня абсолютно не трогает тот, кого я не помню. А братья и сестры у меня есть?

Она отрицательно покачала головой.

– А отец? Отца тоже нет?

– Есть, но вы с ним поссорились.

– Из-за чего?

– До аварии ты не желал даже говорить об этом. Не думаю, что стоит сейчас затрагивать эту тему.

– И он ничего не знает об аварии?

– Я не считала возможным звонить ему без твоего ведома, поэтому он не в курсе.

– Неужели мы настолько переругались, что отца не волновало бы, жив я или мертв?

– Ну, конечно, нет. Он, естественно, проявил бы обеспокоенность, но, мне кажется, ты не хотел бы посвящать его в свою жизнь. Я должна уложить Кевина. – Хорошо бы уйти вовремя, так, чтобы это не сильно смахивало на бегство.

Манеж сынишки располагался в самой маленькой из всех комнат. Кендал осторожно уложила ребенка в кроватку. Он инстинктивно свернулся калачиком, носиком уткнувшись в подушку.