Путь сердца - Холт Черил - Страница 56

Однако с каждой милей цель поездки приближалась, и молчание Джейн становилось все продолжительнее: она все чаще уносилась мыслями в отцовский дом – к тому, что ждало ее в некогда привычном мире. Приятные дни в пути и наполненные страстной любовью ночи порой заставляли Уэссингтона забывать о цели поездки. Для Джейн же она не отступала ни на минуту и постоянно грозила затмить все остальные стороны существования.

В последнее утро, когда супруги въехали в Портсмут, Джейн не проронила почти ни единого слова. Филипп не тревожил жену, позволив продолжать путь молча. Наконец на небольшом холме показался скромный, но с большим вкусом построенный особняк в стиле эпохи королевы Анны.

Ниже, на почтительном расстоянии, расположилась укромная бухта. Филипп смог рассмотреть мачты и корпуса кораблей – все они еще только строились и находились в разной степени готовности. Странно, но, несмотря на рабочий день, оживления вокруг заметно не было. Тишина показалась дурным предзнаменованием. Однако граф промолчал, не желая волновать жену, которая и без того заметно нервничала.

– Приехали? – негромко уточнил Филипп, боясь нарушить внутреннюю сосредоточенность спутницы.

– Да. Это мой дом.

Филипп слегка поморщился. Почему-то его покоробило, что Джейн до сих пор считает этот скромный уголок земли родным домом. Она не раз рассказывала о непритязательности отца, и все же трудно было поверить, что обладающий колоссальным богатством человек жил настолько скромно и экономно.

– Как ты думаешь, они получили наше письмо? – с тревогой в голосе спросила Джейн.

– Наверняка получили.

Неуверенность и растерянность сквозили во всем облике Джейн, и Филипп слегка наклонился в седле, чтобы накрыть ладонью ее руку.

– Все уладится, не бойся.

– Да, знаю.

Джейн попыталась улыбнуться, однако улыбка получилась жалкой – глаза оставались печальными. Она повернула лошадь и поехала по аллее, чтобы первой попасть во двор. Однако уже через несколько метров резко натянула поводья.

– О нет!

Филипп тоже заметил черный венок на двери и черные шторы на окнах.

Траур. Они опоздали.

Джейн проснулась и поняла, что близится вечер. Привычная маленькая комната выглядела совсем не такой, как прежде. Раньше она казалась гаванью, убежищем от ветров и бурь семейных неурядиц. Теперь это была просто убогая, тесная, жалкая лачуга. Почему же они так убого жили? Ведь все, даже самые предвзятые, подсчеты не могли скрыть огромного богатства…

Отец. Дело, конечно, заключалось в нем. Чарльз Фицсиммонс был трудолюбивым и экономным человеком. Иногда даже излишне экономным, а точнее, просто скаредным. Не важно, насколько хорошо шли дела, насколько огромной оказывалась прибыль – он всегда требовал строжайшей экономии. В родном доме Джейн не ведала ни помощи слуг, ни красивых платьев, ни изысканной еды – всего того, что способны подарить деньги. Отец считал, что раз он сам вел простую, почти бедную жизнь, то такую же жизнь должны вести и дочери.

Был ли он доволен своей судьбой? Познал ли счастье? На эти вопросы Джейн не могла ответить, однако твердо знала, что ни единого пенни из огромного, нажитого тяжелым трудом богатства не было потрачено впустую. Покупалось лишь самое необходимое. Никаких ленточек дочерям просто ради того, чтобы они выглядели еще лучше. Никаких сладостей в качестве приятного сюрприза. Никаких новых платьев в честь грядущего бала. Только работа, подсчеты прибыли, экономия и снова работа.

И вот отца больше нет. Умер три дня назад и похоронен за день до приезда младшей дочери. После случившегося в Лондоне удара Фицсиммонс так и не пришел в себя. Джейн почему-то задумалась о том, как бы он жил, если бы смог выздороветь. Решился бы что-нибудь изменить или нет? Может быть, позволил бы себе немного развлечений? Или научился меньше работать и больше отдыхать?

Джейн подошла к окну и посмотрела вдаль, туда, где располагалась верфь. Филипп сказал, что пойдет к морю. На верфи так интересно, что, наверное, он все еще там. Джейн улыбнулась, подумав о непредсказуемых поворотах жизни. Разве можно было представить, какое счастье принесет ей Филипп? Она ведь так не хотела, чтобы муж отправился в Портсмут вместе с ней.

Они приехали несколько часов назад, и Уэссингтон удивительно тактично и в то же время уверенно справился со сложностями появления в отцовском доме, где младшую из дочерей не ждали и даже не хотели видеть. Именно он любезно, но твердо поставил на место грубую и бесцеремонную Гертруду. Он успокоил Джейн. Он распорядился насчет ванны и уложил жену в постель. Да, граф Роузвуд вел себя как истинно преданный, любящий муж, стремящийся защитить и обогреть. Если не знать действительного положения вещей, то вполне можно было бы решить, что он искреннее заботится о молодой супруге.

Джейн улыбнулась, однако не позволила предательской мысли укорениться. Пока Филипп на берегу, самое время поговорить с Грегори. Когда они приехали, зятя дома не было. Но сейчас приближалось время ужина, так что, скорее всего он уже вернулся. Так хотелось разыскать его и выяснить кое-что без свидетелей. Ведь они не виделись целых четыре месяца!

Мысль о встрече с Грегори не слишком радовала. Ведь за это время воспоминания о том, кто еще недавно волновал сердце, изменились и приобрели совсем иную окраску. А может быть, изменилась сама Джейн? Теперь зять и настойчивый ухажер казался не милым и очаровательным, а попросту навязчивым. Не умным и рассудительным, а самовлюбленным и чересчур категоричным. Романтик превратился в хитреца. Непонятый и недооцененный герой стал жалким и никчемным интриганом. Даже воспоминания о внешней привлекательности померкли: черты, еще совсем недавно казавшиеся значительными и красивыми, теперь вспоминались как стертые и невыразительные. Стремление изменить жене с ее младшей сестрой вселяло отвращение и гнев – правда, эти чувства распространялись и на саму себя. О чем только она думала?

Джейн быстро оделась, даже не позвав горничную, которую Филипп потребовал для жены. Простое повседневное платье, коса – туалет занял всего лишь несколько минут. Джейн осторожно, стараясь не шуметь, спустилась по лестнице. В это время Грегори обычно сидел в библиотеке – если, конечно, бывал дома.

Сейчас комната оказалась пустой. Джейн подошла к столу и взглянула на беспорядочно раскиданные бумаги. Цифры показались странно знакомыми. Взяв листки в руки, Джейн внимательно просмотрела подсчеты. Страницы содержали не что иное, как ее собственную оценку начальной стоимости нового Подразделения, которому предстояло осуществлять импорт. Все рассуждения и вычисления принадлежали ей, однако записаны они были почерком Грегори. Да, к сожалению, Филипп не ошибся. Грегори оказался предателем, обманщиком и попросту вором.

В коридоре раздались знакомые шаги. Джейн провела несколько лет, вслушиваясь в приближающуюся походку этого человека, так что ошибиться не могла. Усилием воли стерев с лица выражение шока и разочарования, Джейн подошла к окну, изо всех сил стараясь выглядеть спокойной и невозмутимой.

Грегори увидел свояченицу и широко улыбнулся.

– Милая, милая Джейн. Как хорошо, что ты с нами в это тяжкое время! Должно быть, горе раздавило тебя. – Слова прозвучали нарочито громко, чтобы их могли услышать оказавшиеся поблизости слуги. – Позволь выразить самое сердечное сочувствие.

Украдкой оглянувшись, он закрыл дверь, быстро подошел к Джейн, крепко сжал ее руки и прошептал:

– Дай я на тебя взгляну! Клянусь, хорошеешь с каждым днем!

Чтобы не рассмеяться, пришлось прикусить губу. Сколько лет она провела, жалея, что не может быть рядом с тем, кого считала истинным Адонисом! Неужели он всегда был таким коротышкой? А светлые волосы всегда были такими редкими? живот так же торчал? И водянистые глаза хитро щурились? Кожа была рыхлой, а дыхание несвежим? Джейн невольно отступила.

– Здравствуй, Грегори.

– Здравствуй, любовь моя. – Объятие оказалось неожиданным.

– Я пропадал, совсем пропадал в разлуке. Не могу поверить, что ты наконец вернулась.