Путь сердца - Холт Черил - Страница 2

Да, дочка выросла на редкость хорошенькой. И к тому же на удивление сообразительной. Как жаль, что все достоинства достались не парню, а девочке. Чарльз грустно покачал головой: будущее не сулило ярких перспектив даже самой умной и целеустремленной представительнице женского пола.

Джейн подняла яркие изумрудно-зеленые глаза:

– В чем дело, отец?

– Просто думал о том, как ты похожа на маму.

– Спасибо. Мама всегда казалась мне очень красивой. Джейн с удовольствием слушала рассказы о матери, которую почти не помнила.

– Она действительно была красивой женщиной. И очень обаятельной.

Мистер Фицсиммонс редко заводил разговор о покойной жене. Она отличалась спокойным нравом и хорошим воспитанием, а потому неизменно, в любых ситуациях оставалась ровной и сдержанной. Конечно, миссис Фицсиммонс трудно было назвать слишком горячей в исполнении супружеских обязанностей – она постоянно сохраняла спокойную покорность. Умная и рассудительная, жена прекрасно понимала увлечение мужа корабельным бизнесом и добросовестно выполняла обязанности мачехи по отношению к Гертруде, дочери Чарльза от первого брака. Гертруда никогда не отличалась легкостью и непринужденностью в общении, однако мать Джейн сумела найти общий язык даже с неуживчивой падчерицей.

Чарльз грустно вздохнул. Да, в неустанных трудах и заботах прошли долгие годы. Наследник семейного имени и состояния так и не появился. С первой женой Фицсиммонс прожил десять лет. Она подарила ему дочь и в родах умерла. Второй брак оказался еще короче – он продлился всего восемь лет. За это время появилась вторая дочка – Джейн. Так что главным итогом жизни оказались две молодые леди. Старшая не очень умна, сварлива и вечно всем недовольна. Младшая же хороша собой, прелестна, обаятельна, необычайно сообразительна… Родись она мужчиной, непременно достигла бы ярких успехов. Но увы… судьба распорядилась иначе, а это означало, что дочка даже не может рассчитывать на право занять место отца у штурвала семейного бизнеса.

Чарльз смотрел на жизнь вполне трезво. Он был уже не слишком молод, успел устать от забот, тревог и печалей, а потому прекрасно понимал, что рано или поздно придется подумать о передаче власти и состояния. Джейн ожидало неминуемое и глубокое разочарование.

Но ведь она всего лишь женщина. Едва дочка выйдет замуж и заведет нескольких детишек, мал мала меньше, как тотчас смирится и простит несправедливое решение.

Фицсиммонс повернулся и сделал шаг к двери, собираясь выйти, но остановился.

– О, я и забыл, зачем сюда зашел. Хотел взять очки. – Джейн тут же выдвинула верхний ящик стола, достала очки и протянула отцу.

Как только дверь закрылась, Джейн снова подошла к зеркалу и внимательно посмотрела на собственное отражение. Как ужасно, что сейчас на ней скучное серое повседневное платье! Она всегда одевалась скромно и сдержанно. Отец считал, что незачем тратить деньги попусту. Волосы гладко зачесаны и стянуты в косы, воротник высокий, рукава длинные. А как бы хотелось предстать перед Грегори в открытом легком наряде, с распущенными по плечам пышными волосами!

В дверь негромко постучали, и дыхание невольно участилось. Грегори! Джейн негромко пригласила:

– Войдите.

В комнату быстрой бесшумной походкой вошел Грегори Фицсиммонс и сразу плотно закрыл за собой дверь. Ах, до чего же он хорош! Мягкие светлые волосы, золотистые, словно зрелая пшеница; сияющие лучезарной улыбкой голубые глаза, так замечательно подчеркнутые жилетом цвета сапфиров.

– Джейн, милая!

Молодой Фицсиммонс стремительно подошел и горячо сжал руки Джейн. Держась на расстоянии вытянутой руки, внимательно оглядел свояченицу с головы до ног. От пристального взгляда не укрылись ни изящно очерченные бедра, ни тонкая талия, ни нежная юная грудь. Словно убедившись в непреходящей сущности красоты, Грегори крепко сжал Джейн в объятиях и с наслаждением вдохнул знакомый тонкий запах лаванды.

– Я так соскучилась, Грегори!

– И я тоже, малышка.

– Не думала, что ты придешь так быстро.

– Я очень спешил.

Грегори не стал объяснять, где был. Он знал, что Джейн не любит задавать лишних вопросов, и искренне радовался этому обстоятельству. Его женитьба на Гертруде редко оказывалась предметом обсуждений, и Грегори ни за что не признался бы, что явился прямиком с супружеского ложа. Несколько недель он провел вдали от дома, а потому сейчас был просто вынужден заняться вопросом потомства – Чарльз с нетерпением ждал появления наследника. Но, черт возьми, окаянная жена, судя по всему, была бесплодной.

– Поцелуй меня скорее, милая!

Грегори нежно и легко прикоснулся губами к губам Джейн. Ее тело жило собственной жизнью и просило, требовало ярких событий. Каждое из блаженных, счастливых свиданий все-таки оставляло привкус постоянно растущей неудовлетворенности. О, как отчаянно хотелось внезапно перевоплотиться и из скромной непосвященной девушки превратиться в опытную светскую львицу, которой ведомы тайные пути к вершинам страсти.

– О, Джейн, – прошептал Грегори. – Боюсь, что умру, если желание не исполнится! Скажи же, что наконец приняла решение, что муки мои закончились.

Джейн уже успела вдоволь посекретничать с самой близкой подружкой, Элизабет Керью, и понимала, к чему именно стремится Грегори. Однако то сдержанное, полное, недомолвок и обиняков описание близости, которое удалось услышать, породило лишь растерянность: должна ли Джейн уступить желаниям любимого и пожертвовать ради него собственным целомудрием? Почему-то не верилось, что высший акт любви сможет успокоить бушующее в душе и теле пламя. Но ведь Грегори так мечтает о счастливом мгновении!

– Люблю тебя, Грегори.

– И я тоже люблю тебя, милая.

Джейн слегка нахмурилась и спрятала лицо на груди любимого. Так неприятно и жалко постоянно его разочаровывать, и все же согласиться на безумный шаг отчаянно трудно! Вновь, уже в который раз отложив решение, Джейн закрыла глаза, чтобы полнее ощутить вкус поцелуя. Погруженная в собственные мысли и чувства, она не услышала, как открылась дверь, и не увидела вошедшего отца. Тот остановился, наблюдая. В конце концов, поняв, что молодые люди ничего вокруг не замечают, мистер Фицсиммонс намеренно громко откашлялся.

Парочка виновато и испуганно оглянулась. В комнате повисло тяжкое молчание. Человек, соединяющий в одном лице любящего, но строгого отца и доброжелательного тестя, явно намеревался испепелить провинившихся взглядом. Помолчав и убедившись, что молодые люди в должной степени унижены, он наконец спокойно заговорил:

– Я вернулся напомнить Джейн о том, что ужинать сегодня придется несколько позже. Меня задержат неотложные дела. Вижу, вернулся не зря.

– Сэр, если мне будет позволено… – Грегори попытался что-то сбивчиво объяснить.

– Нет. Не будет позволено. Но если будет позволено мне, то я хотел бы поговорить с дочерью наедине.

– Во всем виноват только я, сэр. Готов нести всю полноту ответственности.

– Отлично, молодой человек. Ответственности вам не избежать, Джейн – невинная девочка. Вы же – взрослый мужчина. Так что немедленно избавьте нас от своего присутствия.

Не в силах поднять глаза, Джейн услышала, как закрылась дверь. И только сейчас, в удручающей тишине, осмелилась взглянуть на неподвижного, словно безжалостная каменная скала, отца.

– Простите, отец, – едва слышно пролепетала она. – Мне очень и очень стыдно.

– Хотелось бы думать, что так оно и есть на самом деле. Не припомню, чтобы хоть раз в жизни я испытывал столь глубокое разочарование.

Слова резали по живому словно нож, и Джейн снова виновато уставилась в пол.

– Извините, – повторила она слабым голосом.

– И как давно продолжается это безобразие? Конечно, можно было бы сказать неправду, но ведь отец все равно узнает истину от Грегори.

– Почти год, сэр.

– Ты сохранила девственность?

О Господи! Какой позор! Ему приходится задавать родной дочери такие вопросы!

– Да, сэр.