Фантазия - Браун Сандра - Страница 9

Но не это привлекло внимание Элизабет, а сам Тэд. Из-под расстегнутой рубашки виднелись его крепкая грудь и плоский живот, покрытые темными курчавыми волосами. Мышцы играли под гладкой кожей при каждом движении. Прядь влажных от пота волос упала на лоб. Мэтт что-то сказал ему, и Тэд рассмеялся, запрокинув голову и показав сильную загорелую шею. Вот он распрямился, стряхнул опилки с джинсов, плотно облегавших его бедра, что не ускользнуло от Элизабет.

– В чем дело? – Лайла подошла сзади и тоже взглянула в окно, дыша Элизабет в затылок. Обе смотрели на Тэда, покуда он, взвалив себе на плечо свое хитроумное изобретение, не скрылся с ним в гараже, сопровождаемый Мэттом и Миган.

Пока Элизабет готовила кофе, Лайла с ехидной миной обратилась к сестре:

– Ничего себе пожилой. – И она захихикала.

– Я же сказала, что не знаю его возраста.

– Лиззи, такие мужчины, как этот, не стареют, а зреют. Пусть ему, черт возьми, все пятьдесят, даже сто пятьдесят, но как выглядит!

– Мне совершенно все равно. Ты, кажется, забыла об этом.

– Какие у него глаза?

– Если не ошибаюсь, голубые.

«А может быть, синие, с искоркой, переливающиеся», – подумала Элизабет.

– Чем он занимается, вернее, чем зарабатывает себе на жизнь?

– Хм, у него цементный завод, насколько мне известно. Кто-то из соседей сказал, еще когда господин Рэндольф переехал сюда. На его джипе есть рекламная надпись.

Лайла щелкнула пальцами:

– «Бетон Рэндольфа». Точно. Его грузовики можно видеть на каждой строительной площадке в городе. Он, должно быть, неплохо зарабатывает.

– Мама всегда учила нас, что считать деньги в чужом кармане – признак дурного тона.

Лайла давным-давно забыла, что такое дурной тон, и не отходила от окна в надежде снова увидеть Рэндольфа.

– Видела, как он обращается со своим инструментом?

Элизабет резко повернулась к сестре.

– Черт возьми! – захихикала Лайла. – Я имела в виду молоток. А ты что?

– Все, о чем ты думаешь, ерунда, – суровым тоном произнесла Элизабет.

– О чем же я думаю?

– О зарождающейся между нами любовной интриге, о том, что он симпатичный мужчина и у него хватает терпения возиться с моими детьми.

– Вот это действительно достойно восхищения, если учесть его преклонный возраст, – саркастически заметила Лайла. – Они не очень беспокоят его во время послеобеденного отдыха?

Элизабет бросила на сестру гневный взгляд.

– Откровенно говоря, я благодарна ему за то, что он уделяет внимание детям, особенно Мэтту. Малышу необходимо мужское общество. Вот и все, Лайла. Я никогда не увлекусь таким мужчиной, как господин Рэндольф.

– Ты давно проверяла свой пульс? Уж если ты таким не сможешь увлечься, значит, ты просто труп.

Элизабет вздохнула:

– Он не в моем вкусе. Слишком… плотский. Слишком большой…

– Ага-а, – причмокнула Лайла.

Элизабет с трудом сдержалась, чтобы не взорваться.

– Я никогда не смогла бы выйти за человека ковбойского типа.

Лайла улыбнулась с издевкой:

– Могу поспорить, что он совсем не такого типа.

– О! Почему бы тебе самой не попытать счастья? Уверена, тебе понравится. – Лайла только рассмеялась в ответ. – И забудь о том, что я соглашусь публиковать свои фантазии! У меня их вообще нет!

3

Цифры снова поплыли перед глазами. В сердцах Элизабет бросила на стол карандаш и оставила попытки сосредоточиться на финансовом отчете. Дело происходило в понедельник утром. Прошло всего полчаса с момента открытия магазина, клиентов еще не было, и, чтобы скоротать время в ожидании господина Кэйвано, Элизабет занялась бухгалтерским учетом. Ее уведомили, что господин Кэйвано проинспектирует отель в первой половине дня.

Но всякий раз, когда владелица «Фантазии» пыталась сосредоточиться на колонках цифр перед собой, взгляд ее становился рассеянным и она возвращалась мыслями к последнему разговору с Лайлой в прошлую субботу утром. Брошенное сестрой зерно попало в благодатную почву и вопреки желанию Элизабет начало прорастать.

Даже под страхом смерти, под жестокой пыткой Элизабет не призналась бы, что в субботу до поздней ночи в тиши своей спальни пыталась изложить на бумаге собственные фантазии, те самые, про конюшню. Весь вечер в субботу эта заманчивая идея преследовала Элизабет, и тогда, когда она водила детей ужинать в кафе Макдональда, и потом, когда была с ними в кинотеатре на диснеевском фильме. Женщина всячески избегала Тэда Рэндольфа и решила возвратиться домой лишь поздно вечером. И к великой ее радости, джипа во дворе еще не было.

Прогулка удалась на славу. Детям очень понравился мультик. И когда Элизабет пришла пожелать им спокойной ночи, они поблагодарили ее. Сначала Миган. Потом Мэтт. Но стоило Элизабет прийти к себе в спальню, раздеться и лечь в постель, как она снова почувствовала одиночество.

И тогда женщина извлекла из ящика прикроватной тумбочки перекидной со спиралью блокнот и попыталась описать то, что постоянно возникало в воображении. Это занятие увлекло ее, целиком поглотило. Казалось, слова сами лились из-под пера, словно по мановению волшебной палочки, как в сказке, которую ей только что довелось увидеть в кино.

Она без труда описывала своих героев, их одежду, интерьер, словно они стояли у нее перед глазами. Вот только не была уверена в правильности написания некоторых слов, поскольку никогда не произносила их вслух. Это касалось в основном анатомических терминов и слов с откровенно сексуальным подтекстом. Однако она их не пропускала. К тому времени, когда Элизабет поставила точку в конце последнего предложения, она вся была в поту, а сердце колотилось так, будто новоиспеченная писательница только что занималась любовью.

Отложив ручку в сторону, Элизабет прочла написанное, откинула одеяло, вырвала из блокнота заполненные страницы, разорвала на мелкие кусочки и спустила в унитаз.

Облеченные в слова, ее фантазии действовали, как наркотик. Лайла просто сумасшедшая, да и сама она не лучше, если пошла у сестры на поводу. Злясь на себя, Элизабет снова легла в постель и погасила торшер. Как ни старалась она уснуть, как ни сжимала веки, ничего не вышло, только разболелась голова. Она ворочалась с боку на бок, металась, твердя себе, что фантазии ее сплошной бред, хотя знала, что это совсем не так, и потому разорвала исписанные странички.

Элизабет уже стукнуло двадцать девять, но только сейчас она поняла, какой извращенный у нее ум!

По воскресеньям магазин не работал. И Элизабет повезла детей в городской парк, чтобы они не только развлеклись, но и подольше побыли вне дома. Когда они усаживались в машину, Тэд как раз подстригал кусты во дворе.

– Не взять ли нам с собой Тэда? – спросил Мэтт.

– Тэд занят.

– А может, он согласится, если его попросить?

– Мы не будем его просить.

– Но у нас так много еды.

– Я готова с ним поделиться, – сказала Миган.

Элизабет села за руль и резко нажала на акселератор, чтобы прекратить дебаты. Прогулка удалась на славу. Пока дети играли на спортивной площадке, Элизабет сидела на скамейке, перебирая в памяти то, что написала прошлой ночью, прикидывая, что можно изменить, а что улучшить. Но тут она вспомнила, что все изорвала, и постаралась не думать об этом.

Постепенно мысли ее вернулись к действительности. В понедельник всегда много работы. С минуты на минуту должен приехать владелец гостиниц, а она все еще во власти эротических видений и никак не может избавиться от мыслей о своем беспокойном соседе.

Впрочем, все дело в том, что Тэд не причинял ей никакого беспокойства. Элизабет просто не в чем было его упрекнуть. Лучшего соседа и желать нечего. Ведь на его месте мог оказаться другой холостяк, какой-нибудь донжуан, любитель оргий, от которого не было бы покоя. И вряд ли он позволил бы детям играть и шуметь на заднем дворе.

Единственное, что Элизабет не нравилось, это увлечение Тэда мотоциклом. Разумеется, он далеко не ангел, но и не животное.