Другая заря - Браун Сандра - Страница 4

— Хороша. Даже слишком хороша. Я не хочу тебя. Потому что ты лучшая проститутка в округе.

— Да ты же постоянно спишь с проститутками.

— Не зная их, я притворяюсь, будто между нами есть что-то еще. Делаю вид, что я у них единственный. Ты же в этом деле с тех самых пор, как я тебя узнал. И десятки мужчин побывали у тебя в постели. Никакой романтики!

Присцилла позеленела, и Джейк подумал, что сейчас она отвратительна.

— Это из-за твоего брата? С тех пор как он умер, ты больше не был со мной ни разу.

— Заткнись!

Он произнес это так холодно, что женщина в ужасе отступила. Но при этом все же не желала сдаваться.

— Ты остался таким же тупым деревенщиной из Теннесси. Ну да, ты научился лучше говорить, а благодаря крутому нраву приобрел определенную репутацию. Тебя уважают мужчины, ты умеешь обходительно вести себя с женщинами, но у тебя нутро Буббы Лэнгстона, глупого провинциала.

Джейк остановился у двери. В его глазах уже не было озорства, взгляд стал тяжелым и холодным, морщины возле рта углубились.

— Нет, Присцилла, того мальчика, Буббы, давно нет. Ярость Присциллы улеглась. Прищурившись, она посмотрела на него:

— Я докажу тебе, что ты все еще хочешь меня. Обещаю. В один из этих дней я заставлю тебя вспомнить, как это происходило у нас. Мы были, конечно, детьми. Похотливыми, горячими и до смерти этого хотевшими. И так будет снова. — Откинув голову, Присцилла положила руку ему на грудь. — Ты снова будешь моим, Джейк.

Он очень хорошо помнил их первый раз, день, оставивший в нем неизгладимый след. Но сейчас убрал ее руку.

— Не рассчитывай на это, Присцилла.

Закрыв за собой дверь, Джейк осмотрелся и прислушался. Вечерние развлечения были в самом разгаре. Полуодетые девицы фланировали по гостиной, по игровым комнатам, смеялись и флиртовали, выставляя напоказ свой товар. Кое-кто из них бросал на него манящие и выжидательные взгляды.

Он улыбнулся, но никого не поощрил. И дело не в том, что у него не возникло желания. Джейк уже несколько недель жил без женщины. И хотя он не взял Присциллу, перед глазами стояла она, раздетая, Джейк ощущал ее запах, и это распаляло его. Может, еще стаканчик виски? Еще одну партию в карты? Или часок с кем-то из девочек наверху в спальнях?

— Привет, Джейк. — Одна из проституток робко подошла к нему.

— А, привет, Шугар. — Шугар Долтон работала на Присциллу с тех пор, как Джейк стал частым посетителем сапуна. — Как дела?

— Не жалуюсь. — Солгав, она улыбнулась. Морщинки, заметные, несмотря на пудру, свидетельствовали о том, что дела идут плохо и жизнь ей опротивела. Но Шугар мирилась с жизнью и очень старалась угождать всем. — Я могла бы улучшить тебе настроение сегодня вечером, Джейк, — сказала она с надеждой.

Джейку было жаль ее. Ради нее он почти готов был уступить и пойти наверх. Однако покачал головой.

— Возьми мою шляпу и проводи меня. Шугар кинулась выполнять его просьбу, а когда вернулась, Джейк дал ей на чай пятьдесят центов, гораздо больше, чем того стоила услуга.

— Спасибо, Шугар.

— Всегда пожалуйста, Джейк. Она посмотрела на него с откровенным желанием. Должен ли он проявить к ней благосклонность, равно как и к своему Телу? Нет. И Джейк решил поспешить к выходу, пока не передумал. Нужно обязательно успеть на последний поезд. Завтра утром его ждут в Ларсене. Бэннер Коулмен выходит замуж.

Глава 1

Наступил день свадьбы Бэннер Коулмен.

Она чувствовала себя настоящей невестой, стоя в церкви за украшенной цветами ширмой и глядя на людей, пришедших в субботний день посмотреть, как она выходит замуж за Грейди Шелдона.

Приглашен был почти весь Ларсен, и, судя по толпе, заполнившей церковь, все, кто получил приглашение, разоделись в самое лучшее и пришли.

Бэннер переминалась с ноги на ногу, наслаждаясь тем, как шелестит шелковое платье при каждом ее движении. Из-под ее юбки, по-модному зауженной, виднелись атласные туфельки. Присобранная сзади ткань падала вниз мягким каскадом, переходя в короткий шлейф. Тюлевая кокетка, украшенная мелкими жемчужинами, заканчивалась стоячим воротником. В этом наряде девушка напоминала стебелек лилии. Разрез чуть приоткрывал ложбинку между грудями, и это выглядело очень соблазнительно, тем более что платье плотно облегало ее. Кружевная вуаль, заказанная лучшей белошвейкой Ларсена в самом Нью-Йорке и доставленная прямо оттуда, прикрывала темные волосы и лицо девушки.

Вообще-то Бэннер любила светлое, но это платье цвета слоновой кости слишком контрастировало с черными как ночь волосами. И лицо девушки было цвета спелого абрикоса, а не бледное, словно молоко, как полагалось по моде. Она проводила много времени на солнце без зонтика, тогда как леди считали его предметом совершенно необходимым. От матери Бэннер унаследовала веснушки на переносице, и портнихи отметили этот изъян с деланным сочувствием.

— Такая хорошенькая. Вот если бы она получше защищалась от южного солнца.

Бэннер давно все поняла про свое лицо. Его никто не назвал бы красивым в классическом смысле, но она предпочитала нетрадиционность во всем. Поэтому нечего волноваться из-за каких-то веснушек. К тому же у матери они тоже есть. А мать красавица.

Глаза она унаследовала обоих родителей, хотя у отца они зеленые, а у матери цвета виски. У самой же Бэннер что-то среднее — золотистые с зелеными крапинками. Такие называют кошачьими, но это не совсем точно. В них нет серого. Только топаз, золото и немного зелени.

Толпа пребывала в ожидании и возбуждении. Раздались робкие, словно неуверенные звуки органа. Бэннер охватило счастье, и щеки ее залились румянцем. Она знала, что хорошо выглядит. Знала, что любима, и чувствовала себя, как положено невесте.

Все скамьи в церкви были заполнены. Центральный проход попросили освободить для церемонии. Слабый южный ветерок проникал в высокие окна — по шесть с каждой стороны — и нежно овевал лица гостей, пришедших на свадьбу в этот теплый весенний день. Мужчины смущенно подергивали шеями, стесненными тугими, давящими воротничками, а дамы, утопающие в рюшах, обмахивались веерами и тонкими носовыми платками. В воздухе плыл аромат роз, срезанных в это утро, и капли росы еще сверкали на бархатных лепестках. Бэннер выбрала цветы всех оттенков — от рубиново-красных до снежно-белых. Три подружки невесты стояли впереди, в нескольких шагах от нее, в платьях пастельных тонов с широкими поясами и казались такими же хрупкими, как и цветы, украшавшие церковь.

Это была самая прекрасная свадьба, какую только могла вообразить Бэннер Коулмен.

— Ты готова, принцесса?

Она подняла голову и сквозь вуаль посмотрела на отца. Девушка не слышала, как он подошел к ней и встал рядом.

— Папа, ты такой красивый!

Росс Коулмен широко улыбнулся. Его улыбка до сих пор пленяла женщин. Зрелость сделала этого мужчину еще более привлекательным. Несколько серебристых прядей на висках и в широких густых бакенбардах украшали его.

В свои пятьдесят два года высокий, широкоплечий Коулмен остался стройным. Физическая работа позволяла ему сохранять форму. В темном костюме и белой рубашке с высоким воротничком он был очень импозантен, и каждая невеста хотела бы, чтобы именно так выглядел ее отец.

— Спасибо. — Коулмен слегка поклонился.

— Неудивительно, что мама вышла за тебя замуж. Ты был такой же красивый в день свадьбы?

Глаза его на секунду метнулись в сторону. В тот день шел дождь, и Коулмен вспомнил группу усталых переселенцев, окруживших его фургон, и испуганную Лидию, казалось, готовую убежать, и себя, обиженного и сердитого. Его заставили жениться, и он был в ярости. Но очень скоро Росс убедился, что это лучший поступок из всех, какие он совершил в жизни. Его мнение о Лидии стало меняться с той минуты, когда священник сказал: «Теперь можешь поцеловать свою невесту». И тогда Коулмен впервые поцеловал ее.

— Вы поженились во время путешествия?

— Да.

— Бьюсь об заклад, мама не слишком огорчилась, что ты был не так разодет.