Другая заря - Браун Сандра - Страница 11

— А кто это недавно хвалился, что может обыграть в карты любого? — съязвила Бэннер.

— Ты никогда ничего не забываешь, — улыбнулся Мика. Привычной шуткой они хотели разрядить напряжение. Вести непринужденный разговор было трудно всем, кто вышел из церкви.

— И чего вы сюда явились? — спросила Бэннер.

Ли бросил взгляд на Мику, и тот, подбадривая, кивнул ему.

— Ну, мы просто хотели… Ну… поговорить с тобой о том, что случилось в церкви.

Она скрестила руки на перилах загородки и подалась вперед.

— О чем это?

— Ну, знаешь, Бэннер, Грейди не один виноват.

— Что ты имеешь в виду?

Ли тяжело сглотнул и посмотрел на Мику, надеясь на поддержку. Тот сделал вид, будто наблюдает за пони, и не пришел ему на выручку.

— Мы хотим сказать, что… ну, понимаешь… Многие парни были с той потаскушкой. Она, должно быть, указала не на того.

— Да, — вдруг вмешался Мика. — Можно было обвинить полсотни мужчин в городе. Но Шелдон для нее просто удача. Еще бы, такого подловить! Он ведь хозяин лесопилки и много чего еще. Понимаешь?

— Если Грейди и был с ней, это вовсе не значит, что он заделал ребенка. Вот что мы пытаемся тебе объяснить. Может, тебе станет легче, — закончил Ли.

У Бэннер перехватило дыхание.

— Мне на самом деле легче, но только от того, что вы заботитесь обо мне. — Она обняла Ли, потом Мику, который в ответ неловко обнял ее. Они росли вместе, и он не был для нее чужим.

Мика всегда поддразнивал Бэннер, хотя раньше ее брата заметил в ней перемены и то, как она выросла.

Мика был неравнодушен к ней, но у него хватало ума сохранять дистанцию. Он не хотел бы сердить Ма и уж тем более Росса или жертвовать дружбой с Ли, начав ухаживать за Бэннер.

Она не для ковбоев. А сам Мика из них. Это неоспоримый факт. В мире много девушек, возможно, Бэннер одна из лучших, но ни одна женщина не стоит настоящей дружбы, да и рисковать из-за нее Мика не стал бы.

— Спасибо вам за заботу, — ласково сказала Бэннер. — Грейди, может, и не отец ребенка, но виноват в том, что был с ней, в чем и признался. Выходит, как ни посмотри, он меня предал.

— Да, наверное, ты права. — Мика знал: будь он сам обручен с Бэннер Коулмен, он ни за что не изменил бы ей, как бы ни хотел женщину. Много дураков на свете, но Шелдон — самый большой дурак, какого он видел.

Ли ковырял землю носком башмака.

— Мне жаль парня, ведь он попался на том, что все мы делали… Да там же прошла целая армия. Но я с удовольствием разбил бы ему морду.

Бэннер коснулась его руки.

— Не надо, но спасибо за хорошую мысль. Ли улыбнулся своей единокровной сестре.

— Бэннер, говорят, в Тайлере открыли новый магазин. Думаю, это нечто. Мы с Микой собираемся прогуляться туда как-нибудь в субботу, вот только жеребенок подрастет. Поедешь с нами?

Она поняла, как велика их любовь. Бэннер всегда приставала к ним, умоляя взять ее с собой. Но они отказывались.

— Спасибо. С удовольствием поеду. — Она одарила их улыбкой.

Мальчики ушли, растаяв в темноте. Их тихие голоса доносились издали, а потом девушку окутало безмолвие. Она направилась к дому. Прислонившись к стволу орехового дерева, Бэннер смотрела на мирную, спокойную картину.

Дом белел в темноте. Масляные лампы освещали окна золотистым, призывным светом. Виноградные побеги уже поползли по шести колоннам, по три с каждой стороны крыльца. Циния и живокость уже зазеленели на клумбах перед кухней. Все как прежде, как до трагедии, которая обрушилась на семью, живущую в этом доме.

Когда Росс и Лидия впервые ступили на эту землю, они жили в крытой повозке Мозеса. При первой же возможности Росс построил хижину, где кухня отделялась от жилого помещения широким коридором. Хижина была маленькая, неудобная, но Лидия не выказывала недовольства, понимая, что прежде всего они должны наладить бизнес.

Бэннер родилась в этой хижине, и ей исполнилось десять, когда родители построили новый дом. Даже по городским стандартам он был хорош и с четырьмя спальнями наверху, хотя Ли предпочитал спать вместе с рабочими. Внизу располагались две гостиные — большая и маленькая, а также столовая, которую они редко использовали, поскольку обычно ели на кухне. В задней части дома находился кабинет Росса.

Слезы застилали глаза Бэннер. Она предполагала оставить свой дом, выйти замуж и переехать туда, где будет царить их с Грейди любовь. Сердце защемило от боли — теперь этого никогда не случится.

Росс и Лидия сидели на ивовом диване-качелях, а Джейк прислонился плечом к дереву. Его сигара светилась красной точкой, и Бэннер чувствовала ее аромат. Джейк казался очень одиноким, стоя поодаль от Росса и Лидии.

Бэннер видела, как Росс погладил Лидию по щеке и положил ее голову себе на плечо, потом наклонился и поцеловал жену. Она положила руку ему на бедро.

Две слезинки выкатились из глаз Бэннер. Вот об этом она и мечтала, к такой любви и тянулась. Надежной, спокойной. Для этих прикосновений и ласковых взглядов, казалось, не существовало окружающего мира. Бэннер хотела такого же единения с мужчиной, и ее разочарование было столь глубоким, что она ощущала его как физическую боль.

Ее охватили отчаяние и безнадежность. Девушка быстро вышла из тени дерева, пожелала всем спокойной ночи и поднялась к себе.

Бэннер подошла к сундуку, в который складывала приданое, и вынула ночную рубашку, приготовленную для первой брачной ночи. Рубашка была сшита из белого батиста, присборена у шеи, с длинными рукавами, собранными на запястьях. Желтые вышитые розочки и один ряд узкого кружева украшали ворот. Просто, элегантно и соблазнительно. Сквозь тонкую ткань просвечивало голое тело.

Одинокая, Бэннер легла в постель, горюя об утрате. Так плохо ей никогда еще не было. Каждый проводит с кем-то эту ночь. Ма Лэнгстон с детьми и внуками, собравшимися под ее крышей. Росс с Лидией. Ли с Микой, они друзья. Даже Мэринелл не одна, а со своими книгами. И только невеста совсем одна. В полном одиночестве.

Она слышала, как родители поднялись к себе и закрыли дверь. Сердце Бэннер болезненно сжалось. Ее обманули. Почему Грейди не мог полюбить ее так, как любят друг друга ее родители? Кто исключение из правила — он или они?

Тело Бэннер жаждало того, к чему она мысленно приготовилась, — тепла другого тела. Мужского тела.

Чтобы мужские руки обнимали и нежно ласкали ее. Она мечтала соединиться с любящим мужчиной.

Взволнованная Бэннер отбросила легкую простыню и подошла к окну. Холодный ветерок обдувал щеки, но не охлаждал ярость, кипевшую в ней. Прекрасная ночь словно купалась в серебряном свете неполной луны. Звезды мерцали. В воздухе плавал аромат клевера.

Внезапно Бэннер заметила какое-то движение. Красная точка, описав дугу в воздухе, погасла, как светлячок. Сигара Джейка. Через несколько секунд он спустился с крыльца. Его шпоры тихо позвякивали, когда Джейк пересекал двор, направляясь к старому сараю, где стояла его лошадь с поврежденным копытом.

Джейк.

Не только она одинока. Джейк тоже одинок. И вдруг Бэннер подумала, что он всегда одинок. Даже рядом с Коулменами и Лэнгстонами. Что-то отделяло его от всех. Джейк говорил и смеялся, как другие, но все равно был один. И Бэннер догадывалась, в чем причина. Ее сердце сдавила печаль. За него.

Она видела, как Джейк вошел в сарай, и через минуту тусклый огонек фонаря замерцал сквозь пыльные окна.

Вот такая у нее брачная ночь. Бэннер отвергли. Она страдала от самого тяжелого для женщины оскорбления, которое трудно пережить. Невеста, стоявшая в преддверии блестящего будущего, отвергнута и унижена при всех.

И тут Бэннер поняла, что должна снова обрести уверенность в себе как в женщине. Сегодня же ночью. Иначе отчаяние не пройдет. Необходимо, чтобы кто-то обнимал ее, говорил, что она красивая, уверял, что она так же желанна, как та Ванда Берне. Бэннер нужна любовь. Но не родительская. Не целомудренная.

Ей нужна любовь мужчины.

Сердце ее неистово заколотилось. В голове зародилась мысль и, как зерно, брошенное в землю, начала прорастать в благодатной почве растревоженного ума. Ничто не способно остановить развитие этой мысли.