Цена любви - Браун Сандра - Страница 33

— Родная… как ты нежна… Смотри на меня, Джордан, пожалуйста… Смотри, как я прикасаюсь к тебе… Любимая…

Она повиновалась каждой его просьбе и приближалась к пику наслаждения, которое обещали прикосновения его рук.

— Скажи, что ты хочешь меня, — прошептал он, и о том же просили его руки.

— Хочу, хочу, хочу…

— Говори, Джордан, говори…

Он накрыл ее своим сильным телом, и она тут же ощутила бедрами очевидное и горячее доказательство его желания.

— Я хочу тебя, Ривз. — Ее тело била дрожь, которую она была не в силах унять. — Возьми меня…

И вот он уже заполняет ее всю без остатка.

Ривз закопался лицом в облако ее черных рассыпавшихся волос и шептал что-то, что невозможно было разобрать. Его руки сомкнулись за ее спиной. Повернув голову, он смотрел ей в лицо, а затем попросил:

— Не двигайся. Я хочу просто находиться в тебе. Ты не представляешь, как это хорошо… Родная моя…

— Объясни мне…

И он выполнил ее просьбу — на языке, на котором объяснялись их тела и который был недоступен для разума.

9

— Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?

Джордан засмеялась и попыталась прижаться к нему еще крепче — как будто это было возможно! Губы ее оказалась там, где кончалась его грудь и начиналась шея.

— А тебе не кажется, что я уже выросла? — промурлыкала она, ласкаясь и покусывая его шею.

— Местами — да, ты действительно похожа на взрослую, — охотно согласился он. Руки Ривза, ласкавшие тело женщины, как бы подтверждали справедливость его слов.

На некоторое время любовники угомонились, свернувшись и прижавшись друг к другу под узким пледом. Они лежали на полу, но совсем не ощущая неудобства. Подушкой им служил обернутый в свитер Ривза рюкзак Джордан, из которого предварительно было вытряхнуто все содержимое. В печке потрескивали и весело стреляли сухие поленья. Золотистые блики огня плясали на темных стенах.

Пальцы Ривза пробежали по позвоночнику женщины.

— Неужели ты собираешься торчать в этом своем магазине до конца жизни?

— Этого у меня не получилось бы даже при всем желании. Меня уволили.

Его ладонь замерла.

— Уволили? Когда? Почему?

Она тихо засмеялась.

— На первый твой вопрос отвечаю: да, уволили. На второй: сегодня утром, поскольку босс прочитал статью о моей помолвке с Гельмутом и решил, что в работе я больше не нуждаюсь. Это, кстати, является ответом и на твой третий вопрос. Не успел остыть мой труп, как работу в магазине получила дочка самого главного хозяина, — беззаботно добавила она.

— Ах он сволочь… Да-а, плохи дела. Теперь понятно, почему сегодня утром ты ни за что ни про что спустила на меня всех собак. Я сожалею, Джордан. Скажи, чем я могу помочь? Могу ли я что-нибудь сделать для тебя?

— Нет. Поначалу я, мягко говоря, расстроилась. А теперь, — женщина просунула стройную ногу между его бедер, — мне кажется, что это не так уж и важно. Работа в Люцерне сделала свое дело. После смерти Чарльза мне хотелось жить, работать и дышать, не ощущая вмешательства со стороны родителей, друзей и прочих навязчивых доброжелателей. Эти три года, проведенные в Швейцарии, были для меня чем-то вроде затянувшегося отпуска. Теперь мне нужно заняться чем-нибудь серьезным и, пожалуй, увлекательным.

— Когда ты возвращаешься в Штаты?

Они старательно избегали упоминать имя Гельмута и то, какую роль он может сыграть в ее судьбе. Конечно же, он незримо присутствовал здесь, его имя вертелось на языке у каждого из них, но ни один не произнес его вслух.

Джордан поняла, что если уж Ривз спрашивает о том, когда она собирается вернуться в Соединенные Штаты, то наверняка знает, что она не намерена выходить замуж за немца.

— Я обязательно вернусь домой, только еще не знаю, когда, — ответила она, — Наверное, постараюсь найти какое-нибудь приятное тихое местечко, осяду там и начну писать. Я всегда мечтала об этом.

— Что же именно ты собираешься писать? — поинтересовался Ривз.

— Пособия по сексу, — прыснула она и почувствовала, что грудь мужчины, на которой покоилась ее голова, затряслась от беззвучного смеха. Он схватил ее и затащил на себя.

— Для этого необходимо досконально изучить предмет, о котором собираешься писать.

— На алтарь науки я готова принести любые жертвы, — со смехом парировала Джордан и, наклонив голову, попробовала на вкус его губы. — Не согласишься ли ты стать моей подопытной морской свинкой?

— Хрю-хрю…

Джордан скорчилась от смеха.

— Морские свинки не хрюкают, балбес!

— Разве? А что же они в таком случае делают?

Она стала показывать ему, чем любят заниматься морские свинки, и тема ее ближайшего будущего была временно закрыта.

— Итак, допустим, твой первый самоучитель по сексу стал бестселлером. Что дальше?

Завернувшись в плед, они сидели перед печкой и смотрели на огонь.

— Я никогда не стану писать самоучители по сексу. — Джордан толкнула его локтем под ребра.

— Это будет огромной потерей для всей читающей общественности. Ты в этом деле — эксперт. — Он поцеловал ее в кончик носа и спросил: — А что же в таком случае ты собираешься писать?

— Может, путеводители для американцев, путешествующих по Европе, может, фантастику… Я еще не решила. Моя главная цель — обустроиться в каком-нибудь тихом месте и создать свой маленький уютный мирок. А что намерен делать ты?

— Наверное, буду и дальше колесить по свету со своей верной камерой.

— О-о…

Их цели в жизни были полярны, как север и юг. И снова вопрос о том, что ждет их завтра, был скомкан и заброшен в угол. У них не было общего будущего, а все настоящее сосредоточилось в тех четырех стенах, в которых они были заперты сейчас.

— Я изголодался, — прошептал он ей на ухо. Они снова лежали, укрывшись пледом, переплетя ноги и крепко обнимая друг друга.

— Какой же ты ненасытный!

— Знаю. Мне всегда хочется есть.

Джордан подняла голову с подушки и посмотрела в его хитрые зеленые глаза.

— Давай-ка уточним, о каком именно аппетите мы сейчас говорим.

— А-а, так ты — о еде?

Джордан ткнула ему в живот кулаком и освободила свои руки и ноги.

— Что ты будешь на завтрак: копченые устрицы или паштет?

— Фу-у…

— Может, тогда — бутерброд с маслом?

— Вот это уже лучше.

Джордан вынула из корзинки нарезанный хлеб, масло и, вернувшись к Ривзу, стала намазывать бутерброд. Он лениво наблюдал за ее движениями.

— А разве ты сама не проголодалась? — спросил мужчина, заметив, что она ничего не сделала для себя.

— Нет, но на тот случай, если мы, отрезанные от цивилизации, застрянем здесь на долгие годы, запомни: ты должен мне один бутерброд с маслом.

Пока он ел, Джордан забавлялась, играя с мочками его ушей. Затем ее руки принялись массировать ему шею и плечи.

— У тебя это неплохо получается, — похвалил он и откусил от бутерброда большой кусок.

Джордан не устраивало такое почти безразличное отношение к ее мастерству. Она позволила своим пальцам нежно пробежаться по его груди, и Ривз сразу перестал жевать. Мягкие подушечки пальцев женщины нашли его плоские коричневые соски. Мужчина с трудом проглотил пережеванную пищу.

— Ты ведь не перестанешь сейчас это делать? — совсем тихо с надеждой в голосе спросил он.

Озорно улыбнувшись, она отрицательно потрясла головой и придвинулась поближе к нему. Волосы Джордан свесились вниз, нежно щекоча его лицо. Затем она низко наклонила голову и принялась играть кончиком языка с его сосками, которые ответили на эту ласку, моментально затвердев.

— О, Боже, Джордан… — выдохнул мужчина. — Как хорошо! Откуда ты все это знаешь!

— Врожденный инстинкт.

— Благослови, Господи, мать-природу!

Он был не в состоянии больше говорить. Губы Джордан продолжали ласкать его грудь, руки путешествовали по его телу. У Ривза сдавило грудь. Он чувствовал, что не может дышать, а пальцы Джордан тем временем перебирали темные волосы внизу его живота и… еще ниже. Из горла мужчины вырвался только один сдавленный стон, его тело конвульсивно выгнулось на пледе. Остатки недоеденного бутерброда сиротливо валялись на полу.