Девушка в военном - Железников Владимир Карпович - Страница 2

- Так-так, по-праздничному, - грустно повторил папа. - Что у тебя за фотография? - спросил он. - Да ведь это мама!

- Вот именно, мама. Это товарищ Сухов оставил. Мама его из-под бомбёжки вытащила.

- Сухова? Наша мама? - Папа пожал плечами. - Но ведь он в два раза выше мамы и в три раза тяжелее.

- Мне сам Сухов сказал. - И я повторил папе историю этой маминой фотографии.

- Да, Юрка, замечательная у нас мама. А мы с тобой этого не ценим.

- Я ценю, - сказал я. - Только иногда у меня так бывает...

- Выходит, я не ценю? - спросил папа.

- Нет, ты тоже ценишь, - сказал я. - Только у тебя тоже иногда бывает...

Папа походил по комнатам, несколько раз открывал входную дверь и прислушивался, не возвращается ли мама. Потом он снова взял фотографию, перевернул и прочёл вслух:

- "Дорогому сержанту медицинской службы в день её рождения. От однополчанина Андрея Сухова". Постой-постой, - сказал папа. - Какое сегодня число?

- Двадцать первое!

- Двадцать первое! День маминого рождения. Этого ещё не хватало! Папа схватился за голову. - Как же я забыл? А она, конечно, обиделась и ушла. И ты хорош - тоже забыл!

- Я две двойки получил. Она со мной не разговаривает.

- Хороший подарочек! Мы просто с тобой свиньи, - сказал папа. Знаешь что, сходи в магазин и купи маме торт.

Но по дороге в магазин, пробегая мимо нашего сквера, я увидал маму. Она сидела на скамейке под развесистой липой и разговаривала с какой-то старухой. Я сразу догадался, что мама никуда не уходила. Она просто обиделась на папу и на меня за свой день рождения и ушла.

Я прибежал домой и закричал:

- Папа, я видел маму! Она сидит в нашем сквере и разговаривает с незнакомой старухой.

- А ты не ошибся? - сказал папа. - Живо тащи бритву, я буду бриться. Достань мой новый костюм и вычисти ботинки. Как бы она не ушла, волновался папа.

- Конечно, - ответил я. - А ты сел бриться.

- Что же, по-твоему, я должен идти небритым? - Папа махнул рукой. Ничего ты не понимаешь.

Я тоже взял и надел новую куртку, которую мама не разрешала мне ещё носить.

- Юрка! - закричал папа. - Ты не видел, на улице цветы не продают?

- Не видел, - ответил я.

- Удивительно, - сказал папа, - ты никогда ничего не замечаешь.

Странно получается у папы: я нашёл маму и я же ничего не замечаю.

Наконец мы вышли. Папа зашагал так быстро, что мне пришлось бежать.

Так мы шли до самого сквера. Но, когда папа увидел маму, он сразу замедлил шаг.

- Ты знаешь, Юрка, - сказал папа, - я почему-то волнуюсь и чувствую себя виноватым.

- А чего волноваться, - ответил я. - Попросим у мамы прощения, и всё.

- Как у тебя всё просто. - Папа глубоко вздохнул, точно собирался поднять какую-то тяжесть, и сказал: - Ну, вперёд!

Мы вошли в сквер, шагая нога в ногу. Мы подошли к нашей маме.

Она подняла глаза и сказала:

- Ну вот, наконец-то.

Старуха, которая сидела с мамой, посмотрела на нас, и мама добавила:

- Это мои мужчины.