Алиби - Браун Сандра - Страница 1

Сандра Браун

Алиби

Суббота

Пролог

Отчаянный женский крик нарушил гулкую тишину гостиничного коридора. Из номера «люкс» выбежала растерянная горничная. Она кричала, звала на помощь, всхлипывала, отчаянно колотила в двери соседних номеров.

К несчастью, в это время дня гостиница была практически пустой. Большинство постояльцев наслаждались красотами Чарлстона. Наконец дверь одного из номеров приоткрылась. Мужчина, приехавший из Мичигана, не вынес непривычной жары и вернулся в номер, чтобы немного вздремнуть.

Крики разбудили его, и он сразу понял, что только нечто из ряда вон выходящее могло довести женщину до такого состояния. Мичиганец, так и не разобрав толком, что она бормочет, позвонил портье и сообщил о чрезвычайном происшествии на последнем этаже.

Портье сообщил в полицию, и два полицейских, на чьем участке находился и только что открывшийся отель «Чарлстон-Плаза», немедленно выехали на вызов. Взволнованный охранник гостиницы провел их в злополучный номер. Именно в этот номер и зашла горничная, чтобы приготовить постель на ночь, но оказалось, что в ее услугах больше нет необходимости. Постоялец лежал в гостиной на полу, мертвый.

Полицейский опустился на колено рядом с трупом.

– Черт побери… Похоже, это…

– Это он, точно, – ответил его напарник таким же преисполненным благоговейного страха голосом. – Ну и каша теперь заварится, верно?

Глава 1

Он заметил ее сразу же, как только она вошла в павильон. Она выделялась даже в толпе женщин, одетых большей частью в весьма легкомысленные летние наряды. И что самое удивительное, незнакомка была одна.

Она остановилась на мгновение, чтобы сориентироваться, ее взгляд задержался на небольшой эстраде, где расположились музыканты. Женщина прошла через танцплощадку к столикам, выбрала свободный и села.

Павильон для танцев, украшенный гирляндами лампочек, был круглым, примерно ярдов тридцать в диаметре. И хотя это было открытое сооружение с конической крышей, поглощавшей шум, грохот стоял невероятный.

Музыкантам явно не хватало таланта, но они возмещали этот недостаток громкостью, находясь во власти заблуждения, что лишние децибелы скроют прозвучавшие не в такт ноты. И все-таки они играли с поразительным энтузиазмом и сумели привлечь к себе внимание, азартно терзая гитару и клавишные. Заплетенная в косички борода играющего на губной гармошке подпрыгивала в такт его движениям. Скрипач, не забывая водить смычком по струнам, еще и отплясывал энергичную джигу, демонстрируя публике желтые ковбойские сапоги. Барабанщик явно знал только одну каденцию, но зато выкладывался полностью.

Толпу не раздражала такая игра. Да и Хэммонду Кроссу это не действовало на нервы. Шум окружной ярмарки странным образом успокаивал. Хэммонд впитывал в себя пьяные вопли, доносившиеся с центральной аллеи, крики подростков, резвившихся на чертовом колесе, плач уставших малышей, звонки, свистки, гудки, крики и смех, неотделимые от массового гулянья.

Хэммонд Кросс вовсе не собирался на ярмарку. Хотя это пошло бы только на пользу его рекламной кампании в прессе и на телевидении, он как-то не придал этому значения. Хэммонд Кросс совершенно случайно попал на эту ярмарку в получасе езды от Чарлстона. Он даже сам не понял, что заставило его остановиться. Кросс отнюдь не принадлежал к числу заядлых любителей подобных увеселений. Его родители ни разу не водили его на ярмарку. Они всеми силами избегали таких общедоступных развлечений. Так веселились люди не их сорта.

Хэммонд бы и сам постарался объехать ярмарку стороной. И не потому, что был снобом, не потому, что полностью выкладывался на работе, а потому, что слишком трепетно относился к своему свободному времени и всегда сам выбирал, с кем и как его проводить. Гольф, рыбалка, спокойный ужин в хорошем ресторане – да, но ярмарка за городом? Подобное времяпрепровождение явно не числилось среди его любимых занятий.

Но этим вечером толпа и шум показались ему особенно притягательными. Если бы Хэммонд остался один, то лишь размышлял бы над своими неприятностями и впал в уныние.

Поэтому, когда на шоссе Хэммонд Кросс случайно попал в череду машин, фургонов и мини-автобусов, направлявшихся на пастбище, превращенное предприимчивым фермером во временную стоянку, он послушно сбросил скорость и не стал сопротивляться.

Хэммонд заплатил пару баксов жующему табак парню и обрадовался, когда ему удалось припарковать машину в тени дерева. Он снял пиджак и галстук, закатал рукава рубашки и только потом вышел из машины. Пока Хэммонд пробирался по полю, осторожно обходя коровьи лепешки, он пожалел, что на нем брюки от костюма и кожаные мокасины, а не джинсы и ковбойские сапоги. Но все равно у него поднялось настроение. Здесь его никто не знал. Ему не нужно было ни с кем говорить, если ему этого не хотелось. Никаких обязательств, никаких назначенных встреч, никаких телефонных звонков. Здесь он не был ни профессионалом, ни чьим-то коллегой, ни сыном. Напряжение, гнев, груз ответственности – вся эта тяжесть свалилась у него с плеч. Хэммонд Кросс ощутил себя свободным.

Территория ярмарки была обозначена пластиковой лентой с разноцветными флажками, неподвижно висевшими в жарком мареве. В воздухе витал опьяняющий аромат еды. На расстоянии музыка не казалась такой плохой. Хэммонд обрадовался, что остановился. Ему нужна была эта… изоляция.

Потому что, несмотря на море народа вокруг, он был и в самом деле в полной изоляции. Его поглотила шумная людская толпа, и это показалось ему куда приятнее, чем одинокий вечер в собственном загородном доме. Хотя сначала Хэммонд Кросс именно так и намеревался провести выходные.

Группа сыграла уже две песни с той минуты, как женщина с золотисто-рыжими волосами вошла в павильон и села за столик по другую сторону танцплощадки. Хэммонд продолжал рассматривать ее и строить предположения. Скорее всего она кого-нибудь ждет, и вероятнее всего, мужа и кучу ребятишек. Женщина была немного моложе Кросса – чуть больше тридцати. Тот самый возраст, когда женщины или работают, или сидят дома, думая исключительно о лучшем отбеливателе и о том, как сохранить цвета яркими. Эти знания Хэммонд Кросс почерпнул из телерекламы, но незнакомка явно не подходила под эту демографическую категорию.

Если не считать того, что она была несколько излишне… излишне… нервной.

Женщина определенно не выглядела как мать маленьких детей, наслаждающаяся минутой покоя, пока папочка катает малюток на карусели. Но у нее не было и того холодного, уверенного вида, которым отличались жены его приятелей, все без исключения состоявшие в престижных дамских клубах. Эти дамы посещали коктейли, устраивали дни рождения для детей и вечера для коллег мужа, играли в гольф или в теннис в загородных клубах дважды в неделю в промежутках между занятиями аэробикой и посещением кружка по изучению Библии.

Да и по фигуре этой женщины никак не скажешь, что она дала жизнь двум или трем детям. Никакой мягкости, расплывчатости линий. Ее тело было поджарым и спортивным. У нее были хорошие – нет, просто великолепные – ноги, мускулистые, изящные, загорелые. Их красоту не демонстрировали, а лишь подчеркивали короткая юбка и босоножки на низких каблуках. Майка без рукавов застегивалась на шее, а кардиган в цвет, до этого прикрывавший плечи, теперь висел на спинке ее стула. Наряд был продуманным и шикарным на фоне толпы в шортах и кроссовках.

Женщина положила на столик сумочку, достаточно вместительную для связки ключей, носового платка и небольшой косметички. Но ее сумка никак не подходила для молодой матери, которой приходится носить с собой бутылочки с водой, памперсы, еду и все необходимое, чтобы провести день с ребенком вне дома даже в случае непредвиденных обстоятельств.

Хэммонд обладал аналитическим складом ума. Дедуктивный метод был его сильной стороной. Поэтому он уверенно пришел к выводу, что эта женщина не может быть матерью.