Огонь и меч - Браун Саймон - Страница 14

Линан выехал из корраля в холодный ночной воздух. Второй раз он почувствовал, как его охватил темный голод; запах скота сводил его с ума. Ветер дул с юга, и от него у Линана коченели щеки и руки; на освещаемом лунным светом горизонте он различил направляющиеся к нему массы облаков, похожих на наковальню.

Когда корраль скрылся из виду, он остановился, намотал на руки узду и застыл в седле, плотно зажмурив глаза и стиснув челюсти. Ему хотелось есть и пить, хотелось почувствовать на губах вкус теплой крови. Кобыла под ним была напряжена и хотела бежать, но Линан держал узду крепко прижатой к животу.

Постепенно ветер унес все запахи стада, и в голове начало проясняться. Он глубоко вдохнул и осел в седле. Кобыла тоже расслабилась и принялась щипать траву.

На сей раз справиться с наваждением оказалось легче, и Линан гадал, не вызвано ли это тем, что он теперь дальше от Силоны и ее сверхъестественного влияния. Почему-то он был уверен: в жилах его текла уже не только кровь вампирши. Он посмотрел на восток и вспомнил все – хорошее и плохое – оставленное позади. Тоска по дому, которую он ощущал первые несколько недель после бегства из Кендры, сделалась теперь лишь воспоминанием. Затем его взгляд обратился к западу, устремляясь над великой степью, которая казалась безграничной. Здесь он был не более чем песчинкой, и это ощущение незначительности казалось ему привлекательным. Тут налетел ветер и взвил вокруг него пончо. Линан потуже затянул ремешок шляпы на подбородке. Лошадь принялась тихонько ржать; ей хотелось вернуться к своим сестрам.

К принцу приближался всадник. Четт, слишком высокий для Гудона. Возможно, Макон. Нет, сказал он себе, узнавая явное самообладание всадника, а точнее – всадницы, так как это была Коригана. Она остановила лошадь рядом с ним.

– Я гадала, чем это ты занимаешься здесь в одиночестве, особенно в подобную ночь.

– Мне нравятся подобные ночи, – отозвался он.

Королева огляделась кругом, и Линан увидел удовольствие у нее на лице, когда она окинула взглядом Океаны Травы. Такое же удовольствие испытывал и он.

– Мне они тоже нравятся, – призналась Коригана. – Они буйные и какие-то свободные от человека. Возникает такое ощущение, словно нашей расы вообще не существует. Ты когда-нибудь испытывал такое?

От ее слов у него по спине пробежала дрожь; он вспомнил свои сны, в которых ему являлась Силона, а она, как ему представлялось, должно быть существовала задолго до появления человека.

– Только здесь, – быстро ответил Линан. – На востоке никак нельзя игнорировать существование цивилизации.

– Ведь тут и есть твой родной дом, не так ли?

– Ощущение у меня именно такое, – кивнул Линан.

Коригана на мгновение задумчиво опустила голову, а затем сказала:

– Сожалею что встала между тобой и Камалем.

– Нам не требовалось, чтобы кто-то вставал между нами. Он все еще считает меня всего лишь самоуверенным и несколько безответственным мальчишкой.

– Ты не такой.

– Теперь уже нет.

– Он любит тебя.

– Знаю, и я люблю его. Сколько я себя помню, он был мне отцом.

– Ты говорил ему это?

Линан моргнул.

– Нет. Ему нет необходимости слышать это.

Коригана пожала плечами.

– Но вот мне нужно от тебя кое-что услышать. Ты решил отправиться в Верхний Суак, потому что счел этот курс наилучшим, или потому, что он шел вразрез с мнением Камаля?

– Вероятно, по обеим причинам. Мне как-то трудно вспомнить, что именно я думал той ночью; помню только свой гнев.

– Камаль той ночью тоже был в гневе.

– Он думал, я всегда буду следовать за ним, – фыркнул Линан.

– Теперь, когда ты становишься самостоятельным, думаю, обнаружишь, что он всегда будет следовать за тобой.

Налетел сильный порыв ветра. На руку Линана упали снежинки и тут же растаяли.

– Сонные Снегопады, – пробормотал Линан. Лицо Кориганы отразило ее удивление. – Гудон рассказывал мне, что эти холодные осенние ветры с юга почти всегда приносят снегопады, и их приход отмечает время, когда многие животные начинают впадать в спячку.

– Ты провел немало времени с Гудоном, разузнавая об Океанах Травы и о тех, кто в них живет. Это хорошо. Но название свое эти ветры получили не из-за впадающих в спячку животных.

– Да?

– Помню как-то однажды поздней осенью я с отцом воевала против одного мятежного четтского клана. Нас застиг один из этих снегопадов. На следующий день мы нашли двух наших дозорных замерзшими насмерть. Они уснули, да так и не проснулись. Вот потому мы и называем их «Сонными Снегопадами». – Снег вокруг них закружился еще гуще. – Нам следует вернуться.

– Я не засну, – заверил ее Линан.

– Но твоя лошадь может и заснуть.

– Надвигается снегопад, – отметил Эйджер.

– Да это просто ветерок, – ответил Камаль. Он проходился оселком по лезвию меча и почти не замечал ветра, начинающего завывать вокруг шатра в котором они сидели.

– Я его костями чую. С тех пор, как топор рассек мне спину, я сделался чувствительным к дождям и снегопадам. У меня от них мышцы ноют.

– Чушь, – крякнул Камаль.

– Я слышала похожие рассказы и от других, получивших серьезные раны, – рассудительно заметила Дженроза, сдерживая порыв сказать Камалю какую-нибудь резкость; его безапелляционность начинала ее утомлять.

Камаль начисто вытер клинок уголком своего пончо, а затем лизнул большой палец и провел им по плоскости клинка около режущей кромки. Кромка стала надвигаться на кожу, и он понял, что она достаточно острая. Теперь он принялся быстро водить вдоль лезвия оселком под противоположными углами, делая его слегка зазубренным, а затем повторил проверку большим пальцем и дважды чуть поранил его.

Полог шатра вдруг распахнулся и яростно заколыхался под внезапным порывом ветра.

– Божья погибель! – ругнулся Камаль и потянулся вновь завязать полог. Но не успел он закончить, в шатер влетел снежный вихрь.

– Говорил же я тебе, надвигается снегопад, – надменно сказал довольный Эйджер.

Камаль бросил на него кислый взгляд.

– Снег. Только его нам еще и не хватало. Он вдвое снизит скорость передвижения клана.

– Я думал, после всех наших метаний летом ты оценишь более неторопливый аллюр.

– У нас много дел, а здесь мы их сделать не можем.

– Линан все для себя решил, – мягко сказал Эйджер. – А мы всегда хотели, чтобы он именно так и поступал.

– Не только для себя, – указала Дженроза. – Он решил за всех нас.

– Конечно, он же наш принц, – парировал Эйджер. – А теперь еще и наш вождь.

– Если эта четтская королева добьется своего, он будет больше, чем принцем, – буркнул Камаль.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Дженроза.

Эйджер с Камалем быстро переглянулись. Эйджер кивнул.

– Коригана считает, что Линану следует добиваться трона, – напряженно произнес Камаль.

– Не понимаю. Зачем Коригане нужно, чтобы Линан стал королем четтов?

– Не ее трона, – ответил Эйджер. – Коригана думает, что Линану следует узурпировать престол Аривы.

Глаза Дженрозы расширились от удивления.

– О!

– А Камаль не согласен, – закончил Эйджер.

– А ты?

Эйджер пожал плечами.

– Я уже не знаю, что и думать.

– Той ночью ты был согласен со мной, – напомнил ему Камаль.

– Я согласился, что нам не надо в Верхний Суак. А насчет занятия Ливаном трона Гренды-Лир я не высказался ни за, ни против.

Камаль уперся взглядом в землю. Казалось, он ушел в себя. Дженроза села с ним рядом.

– Камаль, а есть ли другой способ?

– Что ты имеешь в виду? – буркнул Камаль.

– Может ли Линан вернуться в Кендру и продолжить прежнюю жизнь с того места, на котором она прервалась? Возможно ли такое?

– Не вижу, почему бы и нет. Если мы изобличим Оркида и Деджануса как убийц Береймы, ничто не может помешать Линану вновь занять свое положение во дворце.

– А тебе – снова сделаться коннетаблем, а Эйджеру – капитаном королевской гвардии.