Наследство - Браун Саймон - Страница 9

– Скоро вы об этом узнаете. – Жестом королева подозвала к себе Оркида. – А теперь нам с советником нужно обсудить кое-что до того, как мы все увидимся в тронном зале.

– Может быть, мне следовало бы остаться, – почти шепотом произнес Берейма, покосившись на Оркида.

– Мой сын, вы пока еще не стали королем. Покиньте нас. Мы с вами увидимся позже нынешним же утром.

– О чем же нам осталось побеседовать, Ваше Величество? – спросил Оркид после того, как за Береймой закрылась дверь. – Я закончил свой отчет.

– Ключи Власти. Вы все еще не согласны с моими замыслами.

– Неплохо было бы последовать безрассудным традициям.

– Безрассудны они или нет, в них я вижу единственно верный путь, – устало произнесла королева.

Оркид не стал спорить. Королева выглядела усталой, и спорить с ней в этот момент было бесполезно.

Для Береймы церемония официального дворцового приема сводилась к присутствию в тронном зале. Это событие было вполне обыкновенным, и на нем мог присутствовать каждый, кто имел какое-либо влияние при дворе.

Сама Ашарна сидела на своем простом базальтовом троне с подушками, одета она была в традиционное королевское платье для приемов. Слева от нее стоял советник Оркид Грейвспеар, а позади маячил Деджанус со своим неизменным ритуальным жезлом. Справа, на тех местах, где предписывалось находиться членам королевской семьи, уже заняли свои места Арива, Олио и Линан, а левее, где было отведено место для старших служащих королевства и для членов исполнительного королевского совета, заняли свои места придворные вместе с фрейлинами Ее Величества.

Все собрание выглядело достаточно забавно в единственном зале дворца, предназначенном для подобных церемоний, считавшемся одним из тех чудес света, которые были созданы за много веков назад, и до сих пор бывшем для иноземцев одним из чудес Кендры. Два ряда, каждый из тридцати колонн, расписанных золотом и углем, разделяли пространство тронного зала натрое. Средняя секция представляла собою ряд колонн, которые отделяло от самого тронного пространства тонкой работы покрывало из золоченых нитей. Противоположная сторона помещения служила как бы приемной для приглашенных и просителей: здесь они могли прогуливаться среди прочей публики, молча ожидая, пока королева не прослушает все обращенные к ней речи, доклады, не вынесет всех решений и не отдаст последних распоряжений.

Не меньше сотни окон арочной формы были вкраплены в стены из полированного гранита, и благодаря этому зал заливал такой свет, что могло показаться, будто над ним вовсе не было крыши, а высоко над двором извивались ветви лиан, поддерживая тысячи разнообразных, в основном сосновых ветвей, создавая ощущение волн, облизывающих песчаный берег. Возле каждой колонны стоял один из королевских стражников, за всеми стражниками наблюдало неусыпное око начальника стражи, стоявшего всего в нескольких шагах от возвышения, на котором находился трон. Рядом с Камалем стоял небольшой письменный стол, за которым сидел личный секретарь Ашарны Харнан Бересард.

Линан всегда испытывал неловкость, стоя среди приближенных возле трона. Он сознавал недостатки своего роста, испытывал неловкость из-за своей скромной одежды, и из-за всего этого в его жилах закипала кровь. Ему представлялось, что из-за всех этих причин его могли бы попросту вышвырнуть из дворца. Остальные придворные, собравшиеся сейчас в тронном зале, которых, казалось, было больше, чем обычно, беззастенчиво разглядывали членов королевской семьи жадными, завистливыми и даже откровенно злобными глазами. От этих сверлящих его взглядов у Линана заныла шея.

Он рискнул повернуть голову и оглядеться, однако увидел вокруг себя сплошное море лиц, обращенных к самой Ашарне, которая на своем черном троне выглядела великолепно, разве что была слишком бледна. Конечно, Ливану просто мерещились направленные на него злобные взгляды. На самом деле на него попросту никто не обращал внимания. Он был всего лишь четвертым сыном монархини, и происхождение его было лишь наполовину знатным, а наполовину самым простым. По-видимому, во дворце считались лишь с этой простонародной частью его крови, поэтому его предпочитали вовсе не замечать.»Потому что я сын Элинда Чизела, – мысленно крикнул Линан всей этой толпе. – Потому что я сын лучшего солдата, когда-либо появлявшегося в Кендре, сын солдата, который спас королеву от поражения во время Невольничьей Войны, потому что…»

Он опомнился, вспышка собственной ярости обескуражила его. Конечно, существовало великое множество причин, которые он мог бы перечислить, однако для двора они не имели ни малейшего значения. Юноша снова оглянулся через плечо, чтобы получить хоть какое-то представление о численности толпившихся за ним аристократов, потом окинул взглядом тех, кто стоял у противоположной стены. Камаль был прав. Вороны слетались на пир в ожидании подходящего момента. Линан стал размышлять о том, кто из присутствовавших представлял интересы Двадцати Домов, а кто держал сторону Ашарны. Как долго еще собирается аристократия требовать обратно власть, отданную королеве? Можно было с уверенностью говорить о том, что против Ашарны никто не осмелится сделать ни единого шага, такой любовью и уважением она пользовалась среди простого народа. Но что будет после ее смерти? Где тогда будет место Линана, кем он станет – уборщиком мусора?

В дальнем конце зала раздался громкий металлический стук. Широкие бронзовые двери распахнулись, в них появился сержант дворцовой стражи с тяжелым черным копьем. С величайшей торжественностью и неподражаемым изяществом он прошел сквозь толпу к подножию трона.

– Берейма Коллз, сын королевы Ашарны Розетем, сын ее супруга Милгрома Коллза, принц королевства Кендра и всех его окрестностей, возвращается из посольства во владения Ее Величества в Хьюме.

– Пусть он подойдет ко мне, – согласно ритуалу произнесла Ашарна.

Сержант вернулся к входным дверям и выкрикнул имя и титул Береймы. В дверях появился старший сын Ашарны; высокий и широкоплечий, с темными волосами, суровым выражением лица, подтянутый, он выглядел великолепно в прекрасных шерстяных одеждах и распахнутой шубе. Неторопливо, с чувством собственного достоинства он направился к трону. Впереди шел сержант, а следом за ним двигалась небольшая свита, которую он брал с собой в Хьюм. Подойдя к трону, сам Берейма и вся свита низко поклонились.

– Ваше Величество, я привез вести от подвластной вам королевы Хьюма Чарион. Она приветствует вас и заверяет в своей преданности.

– Я рада это слышать, – ответила Ашарна. – А кроме того, чрезвычайно рада видеть вас в добром здравии. Займите свое место, сын мой.

Берейма опять низко поклонился и опустился на трон по правую руку от королевы, рядом со своими сводными братьями. Его свита тотчас рассеялась.

– Сержант, есть ли у меня сегодня другие посетители?

– Ваше Величество, двое просителей ожидают вашей милости.

– Проводите их ко мне.

В течение следующего часа королева и ее придворные выслушивали жалобы просителей, первым из которых был молодой дворянин с просьбой о возвращении земли, отобранной у его отца во время Невольничьей войны за то, что он выступал против трона. Королева осведомилась о том, что еще потерял отец молодого человека.

– Голову, Ваше Величество, – прозвучал ответ.

– А кто владеет этой землей?

– Вы, Ваше Величество.

Королева объявила, что молодой дворянин не должен отвечать за преступления своего отца, и постановила вернуть землю. Секретарь Харнан записал решение на бумаге. Дворянин поблагодарил королеву за ее мудрость и великодушие и быстро удалился.

Вторым просителем был торговец из Амана, который в пространных выражениях пожаловался на то, что некоторые из чиновников Ашарны запрещают ему торговать в городе.

– На каких основаниях? – спросила Ашарна.

– Лишь на том основании, что я аманит, Ваше Величество, – ответил торговец.

Королева взглянула на своего советника по делам Амана, однако лицо Оркида было непроницаемым. Тогда королева пообещала рассмотреть это дело и снова кивнула Харнану Бересарду.