Наследство - Браун Саймон - Страница 69

Айран милостиво кивнул.

– Ну что же, я думаю, что молодого бычка разделывать не намного тяжелее. Если ты и этот здоровяк займутся разделкой и справятся с этим делом, а парень с девушкой вместе постараются, то они смогут перерубить все дрова и сложить их прежде, чем здесь наберется толпа народу, и тогда у вас будет отличный ужин, удобные постели, а я даже поставлю возле большого камина немного пива. Ну, а уж если у меня с утра будет хорошее расположение духа, то вы, пожалуй, и позавтракать сможете.

Беглецы приняли предложение, и Айран вывел их на задний двор. Здесь возле кирпичной стены была свалена большая гора дров, а неподалеку от нее стояла клеть.

– Все инструменты, которые вам понадобятся, вы найдете в клети, там же и топор, и точильный камень. Когда справитесь, позовите меня.

Огромный топор был рассчитан на человека с более сильными руками, чем были руки Линана и Дженрозы, поэтому Камаль взял на себя работу с дровами при условии, что Линан должен был помочь Эйджеру в клети. В первый момент Линан подумал, что его работа будет легче, чем колка дров, однако когда он вошел в клеть, его одолели сомнения. Бычка зарезали недавно, и в его стойле до сих пор пахло кровью и навозом. Его перерезанное горло напоминало чудовищную улыбку, а голова животного была вся в запекшейся крови. Глядя на массивную тушу, висевшую на огромном крюке, вбитом в поперечное бревно, Линан осознал, какая большая работа предстояла им с Эйджером.

– Мы не сможем справиться с этим ко времени, – пробормотал он.

Эйджер, казалось, не услышал этих слов. Он открыл дверцу клети и, поднатужившись, вытащил стойку, на которой висело животное, наружу.

– Принеси-ка мне, мальчик, вон те помойные бадьи и разделочные ножи, – обратился он к Линану и показал на две большие деревянные бадьи, стоявшие в углу клети, из которых торчали три ножа разных размеров – прямой мясницкий тесак с тяжелым лезвием и два острых ножа поменьше. Обе бадьи были черными от грязи, и Линан почувствовал тошноту, однако принес Эйджеру все, что тому требовалось, да еще прихватил замызганные белые фартуки, висевшие на стене клети рядом с бадьями. Фартуки были такими огромными, что закрыли Эйджера и Линана от шеи до самых колен.

Взяв один из меньших по размеру ножей, Эйджер пару раз обошел вокруг туши, затем кивнул сам себе.

– Разница не такая уж и большая, – произнес он и вонзил нож в пах бычка. Потом, приложив всю свою силу, он прорезал тушу от паха до шеи, пока нож не дошел до разреза на горле, затем быстро сделал глубокие зарубки в основании каждой ноги.

– Отлично, а теперь наступает тяжелая часть работы, – сказал он Линану и показал, как принц должен был ухватиться за шкуру с одной стороны длинного разреза. Линан сделал все, как требовалось, и по команде Эйджера оба они стали тянуть за шкуру в противоположные стороны. Шкура медленно отделилась от плоти примерно на длину ладони. Тогда Эйджер с силой ударил ножом по пленке, соединявшей шкуру с мышцами, так что она тоже отделилась от мяса, и снова стал тянуть шкуру на себя. Линан в точности повторял движения своего наставника с другой стороны туши. Наконец, вся шкура была снята, обнажились белые сухожилия вокруг бледных мышц и переплетений вен и артерий.

– Вот так и все мы выглядим изнутри, – весело пояснил Эйджер Линану. – Во время войны мне приходилось видеть останки наших солдат, которых рабовладельцы забрали в плен и пытали. Все они были чем-то вроде того, что сейчас лежит перед нами.

Он похлопал принца по спине.

– А теперь наша работа будет позабавнее. – С этими словами он опять взялся за нож и аккуратно вырезал все внутренности. В нос Линана ударило теплое зловоние, будто бычок был еще жив и дышал. Внутренности с хлюпающим звуком выскользнули и шлепнулись на землю.

Много силы пришлось приложить для того, чтобы снять тушу с крюка, на котором она была закреплена, а затем Эйджер с каким-то даже странным удовольствием отсек голову бычка и расчленил тушу, использовав для этого большой секач. После этого они вместе с Линаном занялись внутренностями, которые надо было разделить на годные к употреблению в пищу и те, что для этого не годились. Все, что могло пойти в употребление, они складывали в одну из деревянных бадей, остальное отбрасывали в сторону.

Когда на землю опустилась темнота, во двор вышел Айран со светильниками, чтобы они могли продолжать работу. Быстрым взглядом он окинул результаты, которыми остался вполне доволен, и ушел обратно в харчевню, прихватив с собой немного требухи и четверть туши.

Часом позже Эйджер, покрытый потом и перепачканный жиром и засохшей кровью, выпрямился и вытянул руки.

– Ну вот, эта работа должна прийтись по душе Айрану, так мне кажется, – сказал он Линану. – Теперь мы положим все это в ящик и поможем остальным складывать дрова.

Линан нашел ящик, закрепленный высоко на ближайшем дереве, и опустил его на землю. Вместе с Эйджером они сложили в него оставшееся мясо и требуху, закрыли ящик и подняли его обратно.

– Как раз вовремя, – заметил Эйджер, показав принцу на паршивую собаку и чрезвычайно жирную свинью, которые подошли, привлеченные запахом мяса, чтобы порыться в отбросах.

Когда оба дела были закончены, Айран наполнил горячей водой старый металлический бассейн в одной из спален и положил рядом с ним куски душистого мыла и чистые полотенца. Эйджер и Линан в первую очередь пропустили Камаля и Дженрозу, а затем с бесконечным наслаждением сами смыли жир и кровь с лиц и рук. Все то время, что друзья мылись, до них доносились запахи ужина, и их желудки стало уже сводить от голода.

Они оставили в спальне куртки, плащи и мечи и нашли Айрана, который провел их в зал и показал им стол, предназначенный для них, на котором уже стояли большие кружки с подогретым персиковым вином и деревянные блюда, наполненные свежевыпеченным пшеничным хлебом. Зал был еще почти пуст, не считая нескольких странников – видимо, для местных жителей было еще рано, – однако в большом камине ярко пылал огонь, наполняя харчевню сладковатым запахом смолы.

Беглецы отпили по большому глотку напитка из своих кружек и тотчас же набили рты свежим хлебом. Их желудки ныли от голода после тяжелой работы, а мышцы дрожали от перенапряжения.

– Три часа махать этим топором было тяжелее, чем драться в самом тяжелом бою, – сказал Камаль, потирая плечо. – Это действие, которое повторяется снова и снова, прямо-таки изнашивает кости до полного изнеможения.

– Ничего, выживешь, – грубовато отозвался Эйджер и повернулся к Линану. – Мне вот хотелось бы, чтобы наш юный друг никогда не видел своих рук такими грязными.

Глаза Линана вспыхнули.

– Мне и раньше приходилось выполнять тяжелую работу.

– Да, конечно, но это было на арене для упражнений. Однако нынешняя работа вовсе не напоминает ту, прежнюю, верно? Такую работу всегда исполняли ваши слуги.

– Замолчите, – понизив голос, напомнил им Камаль об осторожности. – Запомните, что о подобных вещах нам ничего не может быть известно.

Однако Линан не мог успокоиться так быстро и оставить опасную тему.

– Я хочу научиться, Эйджер. Теперь ты уже должен бы знать об этом.

Неожиданно Эйджер согласился.

– Да, это верно. Вы никогда не уклонялись от тяжелых уроков.

Однако дальнейшее обсуждение опасной темы прекратилось само собой, когда к столу подошел Айран со своей большой кружкой и огромным кувшином.

– На кухне уже заканчивают возиться с тушеным мясом и кашами, а мясо, которое вы разделали, замечательно поджарено, – сообщил он, заново наполняя кружки. – Как вы говорили, долго ли вы были в пути?

– Мы не говорили об этом, – осторожно сказал Камаль. – Что-то около трех недель.

– А прежде вам никогда не приходилось бывать в Арранской Долине?

– Давным-давно и всего однажды, – ответил Камаль. – Я тогда был солдатом и проходил через долину по пути на север.

– Понятно. Да у тебя и на самом деле солдатская выправка и походка. За все годы, что я здесь живу, здесь останавливалось очень много солдат.