Наследство - Браун Саймон - Страница 58

– Понимаю. Вы хотели побыть в одиночестве. Я сейчас же уйду.

– На что вы смотрели? – спросила Арива.

– Ваше Величество?

– Смогли ли вы разглядеть отсюда Аман? Вы тоскуете по дому?

Сендарус в ответ негромко рассмеялся.

– Нет, сейчас для этого слишком темно, да и по дому я не тоскую.

– Я подумала, что вы, может быть, скучаете по отцу.

– Да, поначалу я скучал по нему. Но сейчас мое внимание полностью отвлеклось.

– Да, наш город оказывает такое влияние на людей, которые видят его впервые.

– Я имел в виду не это, – серьезно произнес он.

Арива вместе с ним вышла на балкон и почувствовала на лице легкое дыхание ветра. Она закрыла глаза и представила себе, что она вовсе не была королевой, что у власти все еще оставалась ее матушка, и что все на свете было хорошо. Сендарус внимательно вгляделся в ее лицо, но ничего не сказал.

Глава 16

Спустя шесть дней Линан и его спутники добрались до кромки леса Силона. После столкновения с наемниками все они стали нервными и раздражительными, теперь им ни в коем случае нельзя было попадать ни в какие переделки, тем более, что Камаль оказался ранен и не мог владеть мечом, а Дженроза хотя и чувствовала себя намного лучше, все же не могла похвастаться достаточной выносливостью. Между тем, открытое пространство бескрайних полей, по которому они двигались, требовало от них крайней осторожности.

Путники шли от заката до рассвета, по возможности придерживаясь окольных дорог, а днями останавливались на отдых, по очереди занимая сторожевой пост. Питались они скудно, лишь тем, что попадалось им на пути – ягодами, орехами, однажды поймали заблудившегося цыпленка – и обрывали листья с целебных деревьев и кустов, чтобы укрепить кожу на пятках и пальцах и избежать заражения от лопавшихся на ногах волдырей.

Неподалеку от беглецов прошел еще один кавалерийский отряд наемников, однако они издали услышали топот лошадей и успели вовремя укрыться.

Силонский лес оказался лесом лиственным. Высоко к небу поднимались кроны старых дубов с неохватными стволами, среди них росли и другие деревья, которым, казалось, было тесно рядом друг с другом. Пышные ветви почти не пропускали солнечный свет. Листьями играл ветер, издавая при этом звуки, напоминавшие погребальную песнь, которую невидимые музыканты исполняли на деревянных трубках. Воздух здесь был богат запахом глины, и от этого все четверо почувствовали на своих языках вкус плесени. От этих мест, от темно-зеленого сумрака веяло какой-то неопределенной угрозой, и это заставило беглецов серьезно заколебаться, прежде чем войти в чащу.

– Для нас будет безопаснее идти лесом, чем по открытым местам, – успокаивая друзей, заявил Эйджер, однако его голос при этих словах слегка дрожал, как ни старался горбун это скрыть. Он проворчал еще что-то себе под нос, расправил плечи и нырнул под сень деревьев.

– Ну вот, я уже здесь и пока что не упал замертво. Пора идти, солнце уже высоко. Чем скорее мы отправимся, тем скорее выберемся на другую сторону леса.

– Неужели нет других безопасных мест? – ни к кому в отдельности не обращаясь, безнадежно спросил Линан и последовал за Эйджером. Как только он оказался в сумраке среди огромных деревьев, чувство страха каким-то образом исчезло. Он подумал, что это было похоже на прыжок в холодную воду, когда спустя несколько секунд она перестает казаться нестерпимо ледяной.

– Здесь все хорошо, – обернувшись ободрил он Дженрозу и Камаля. – Здесь… безопасно.

Дженроза со вздохом присоединилась к Линану и Эйджеру.

Камаль, однако, продолжал колебаться.

– Я не могу забыть все те истории, которые слышал об этом месте.

– Все мы слышали множество историй, – возразил Эйджер.

– Их выдумывают солдаты о любых лесах, о любых реках и городах.

– Прежде ты не придавал им такого значения.

– Прежде мне не приходилось бывать здесь, – продолжал сопротивляться Камаль.

Линан почувствовал, как напряглись мышцы его спины. Слова Камаля вселяли в него страх. Инстинктивно он подошел ближе к Дженрозе и Эйджеру, пытаясь побороть соблазн выскочить из леса, чтобы его кожу вновь ласкали солнечные лучи.

Камаль оглянулся назад, на дорогу, по которой они шли до сих пор, посмотрел, как легкий ветерок теребил стебли созревшей пшеницы и ячменя, и по зеленому морю, простиравшемуся до самого северного горизонта, пробегали волны ряби. Потом он перевел взгляд на деревья, нахмурился и направился к друзьям. Тотчас же он почувствовал, как из его тела исчезло напряжение, однако выражение его лица не изменилось, оно было по-прежнему мрачным.

– Раз уж так, то пойдем, – проворчал он и первым углубился в лесной сумрак.

– Это любопытно, – вслух высказал Линан пришедшую ему в голову мысль.

– Что такое? – спросил Эйджер.

– Здесь не поют птицы.

Это и впрямь было так. Вокруг не раздавалось ни единого звука, напоминавшего птичье пение, не было слышно даже хриплого карканья ворон. Путников окружала мертвая тишина. Деревья обступили их подобно безмолвной страже, сопровождавшей их на север, в самое сердце леса.

Когда четверым друзьям удавалось набрести на тропу, они шли по ней до тех пор, пока она не сворачивала с северного направления. По большинству тропинок долгие годы никто не проходил и теперь по этим заросшим тропам двигаться было достаточно трудно, однако некоторые тропы выглядели так, будто кто-то пользовался ими совсем недавно, и эти тропы не успели зарасти настолько, чтобы по ним было тяжело идти. Несколько раз путники выходили к маленьким заброшенным хижинам, распахнутые двери и окна которых придавали им какой-то особенно злобный вид. Деревянные полы в таких хижинах покрывал толстый слой пыли и паутины. Несмотря на это, по ночам такие хижины служили сносным убежищем от сырой земли, усыпанной опавшими листьями, а кроме того, защищали от разнообразных тварей, появлявшихся в лесу, когда на деревья опускался вечер. Если же приходилось ночевать на земле, товарищи по очереди оставались на страже, поддерживая слабый огонь костра и внимательно прислушиваясь к каждому звуку. Между тем, в этом мрачном лесу даже сопение и царапанье по дереву лапами бродячего медведя могло бы порадовать друзей и добавить им уверенности. Однако на самом деле признаков какой-либо жизни в этой чаще почти не встречалось. Вокруг слышался лишь скрип деревьев, где-то далеко впереди слышался шорох листьев, напоминавший тяжелые вздохи, да еще иногда попадались полуразрушенные, давно опустевшие домишки – следы человеческого присутствия.

Однако на третью ночь, когда наступила очередь Линана оставаться на страже, он услышал какой-то странный звук, долетевший издалека по ночному лесу. Сперва принц подумал, что просто где-то сломалась ветка, или слишком громко скрипнуло какое-то дерево, однако когда звук повторился, он прозвучал гораздо ближе, так что теперь Линан мог с уверенностью сказать, что этот звук отличался от скрипа деревьев, шелеста листвы и треска сломавшейся ветки.

Стараясь дышать ровно, Линан вглядывался в темноту, но увидеть ничего не мог. Он поднялся на ноги, бесшумно вытащил из ножен меч. Первой его мыслью было разбудить остальных, однако он постарался убедить себя в том, что виной всему были его собственные страхи и дикая игра его воображения.

Но вот незнакомый звук снова повторился, будто бы в другой стороне, и теперь он раздался еще ближе. Линан повернулся на месте и стал вглядываться в окружавший его лесной мрак, пытаясь различить хоть какое-нибудь движение, какой-нибудь признак жизни. Однако, как и раньше, он не смог ничего увидеть.

В конце концов он уверил сам себя в том, что просто переволновался, убрал меч в ножны и уже собирался усесться возле огня, как вдруг увидел прямо перед собой два глаза, глядевшие прямо в его глаза. Зеленые зрачки горели сверхъестественным огнем. Невольно Линан закричал и вскочил на ноги. Видение тотчас исчезло.

Схватившись за меч, к нему подскочил Камаль. Он медленно обошел все вокруг, после чего остановил взгляд на лице принца.