Государь - Браун Саймон - Страница 12

– Уже почти, лето, а этот ручей явно не собирается пересыхать; и трава на вершине обрыва все еще зеленая. Что ты думаешь?

Гален огляделся. Место ему нравилось. Земля пологим уклоном шла с запада на восток, и ручей в конечном итоге пропадал в роще за сто шагов от них. Он кивнул.

– Да. Разместим сторожевой пост здесь. Тут есть вода, лес и хороший обзор местности.

На самом деле Галена очень привлекал этот край. Хотя он и не любил жару, здесь она, по крайней мере, была сухой, в отличие от того зноя, какой бывает летом в Кендре. Трава начинала желтеть, но вокруг еще хватало источников воды и прохладных долин, чтобы выпасать скот, пока не начнутся осенние дожди. «Здесь можно выращивать хороших лошадей, – подумал он. – Выносливых жеребцов для рыцарей Кендры».

Кроме того, признался себе Гален, приобретенная здесь собственность даст ему предлог чаще бывать подальше от Кендры… и поближе к Чарионе. Как член аристократии королевства – Двадцати Домов – он находил, что Арива, пожалуй, сделала Кендру чересчур неуютной; ее неприязнь к людям его круга была хорошо известна.

За последние десять дней он изрядно повидал Хьюм. Его смешанная часть из рыцарей Двадцати Домов и легкой пехоты из Амана быстро установила, что возглавляемая Линаном армия четтов еще не выступила на Даавис. Поэтому периметр района, находящегося под контролем королевства, стал отодвигаться все дальше и дальше к северу от города. Примерно через каждые двадцать лиг широкой дугой устанавливали серию сторожевых постов – каждый с площадкой для сигнальных костров и гарнизоном. Найденное место подойдет для последнего поста в цепи, тянущейся лиг на шестьдесят от Даависа. Это расстояние составляло пять дней пути для большинства армий, три – для войска Галена и два – для четтов, не имеющих себе равных по части мобильности. Гален продвинется еще на двадцать лиг и установит последнее кольцо сторожевых постов. После этого он вернется в Даавис и увидит, что же запланировала для него Чариона.

Он покачал головой, удивляясь. Совсем недавно Гален убедил себя в том, что Чариона ему даже не нравится – но вскоре после того, как он оставил ее в Даависе, обнаружилось, что ему недостает ее ума и присущей ей странной, мрачной красоты, противоположной красоте Аривы.

Да, подумал он. Будет совсем неплохо вернуться в Даавис.

День в Кендре выдался светлый, и по южной галерее дворца гулял легкий ветерок. Олио стоял у входа в галерею и наблюдал за летящей высоко-высоко над портом пустельгой. Она описывала в воздухе огромные круги, резко снижаясь и паря, терпеливо дожидаясь подходящего момента для удара. Зрелище заворожило Олио.

– Ваше высочество?

Олио вздохнул и повернулся. Снова этот толстяк в смешной одежде. Олио хотелось увидеться с сестрой, но все не переставали твердить ему, что она слишком занята для встречи с ним. Тогда он спросил, нельзя ли ему увидеться с матерью или Береймой, но они явно тоже были очень заняты.

– А как насчет Линана? – спросил он у одного придворного. – Полагаю, он тоже занят?

Тот не ответил, что показалось Олио странным. И вместо родных единственным, кто мог прийти повидать его, был этот… как там его?..

– Вы меня помните, ваше высочество? Я прелат Эдейтор Фэнхоу.

Ах да, совершенно верно.

– Здравствуйте, Прелат. Что за странное имя…

– Меня зовут Эдейтор. А прелат – это мой титул.

Олио моргнул, глядя на него. Ему не хотелось признаться в собственном замешательстве.

– Вы можете называть меня Эдейтором, – продолжал толстяк.

– Я могу называть вас как хочу, – заносчиво заявил Олио.

– Это верно.

– Я ведь принц.

– И это верно.

– Моя мать – королева Гренды-Лир.

Он услышал, как Эдейтор резко и глубоко вздохнул.

– Вы в этом уверены?

Олио поднял брови.

– Конечно, уверен. Я ведь ее сын, не так ли?

– Когда вы в последний раз видели вашу матушку?

Олио задумчиво наморщил лоб.

– О, давным-давно. Она очень занята. В конце концов, она же королева.

– Не хотите ли пройти на галерею?

Принц пожал плечами. Эдейтор вошел первым.

– Прекрасный сегодня день.

– Над портом летает пустельга.

Эдейтор с миг пошарил взглядом, прежде чем нашел ее.

– Вижу.

– Пустельга – родовой знак моей семьи, – сказал Олио. – Видите? – Он щипнул вышитый у него на рубашке герб.

– Чудесный знак. Это самый знаменитый герб во всей Гренде-Лир.

– Он означает, что я Розетем, – добавил Олио.

– Вы Олио Розетем, принц Гренды-Лир.

– Да. – Он нахмурился. – Да, я принц.

– А вы помните, что еще есть у рода Розетемов, чем не обладает никакой другой род?

– Корона, – сразу же ответил принц.

Эдейтор рассмеялся. Смех у него был приятным, и Олио в первый раз решил, что, возможно, этот человек ему понравится.

– Я имею в виду – помимо короны. Даже более великие символы королевской власти, полные магии и могущества.

Олио снова задумчиво наморщил лоб. И надолго умолк.

– Вы не могли бы подсказать мне?

– Их четыре.

Глаза у него так и вспыхнули.

– А, знаю! Знаю! Ключи Силы! Матушка носит их на цепочке, на шее.

Эдейтор кивнул и провел языком по губам.

– Вы можете перечислить эти Ключи?

– Уф-ф! – шумно выдохнул Олио.

– Знаю, это трудный вопрос.

– Есть один для войны. На нем меч. Он мой любимый. Есть один со скипетром. Это самый важный Ключ. Есть один с кругом. Этот самый неинтересный. И есть один…

– Да?

– На нем… – Олио тряхнул головой, словно надеясь, что ответ выпадет сам. – На нем есть… – Он сердито посмотрел себе под ноги, одними губами произнося слово, которое не желало сходить с его уст. И начал краснеть от гнева.

– Очень даже неплохо, – поспешно вмешался Эдейтор. – Три из четырех. Хотите, я скажу, что изображено на четвертом Ключе?

– Нет, – отказался Олио, неубедительно делая вид, будто ему это неинтересно.

– Ну, я все равно скажу. На четвертом Ключе изображено сердце.

Принц вдруг обмяк, словно прежде все его тело находилось в постоянном и сильном напряжении.

– Да, – слабо произнес он. – Теперь я вспомнил.

Он поднял взгляд на Эдейтора – и прелат увидел, как на лице его промелькнуло что-то от прежнего Олио… но исчезло так же быстро, как и появилось. Олио посмотрел на небо за спиной Эдейтора.

– Пустельга пропала, – ровным голосом сообщил он. – Думаю, сегодня мы ее больше не увидим.

Оркид получил из Амана послание голубиной почтой. Он не вскрывал его до тех пор, пока кабинет не покинули все писцы и секретари. На маленьком бумажном свитке содержалась всего дюжина слов.

«Амемун убедил южных четтов. Ты любишь королеву; Аман все еще может царить».

Оркид тяжело поднялся из-за стола и дал посланию сгореть в пламени свечи. Смысл слов его брата, короля Марина, был достаточно очевиден и вызвал у Оркида и страх, и ликование.

Первая часть послания означала, что его друг Амемун установил контакт со свирепыми южными четтами и каким-то образом убедил их выступить на стороне королевства против своих северных сородичей из Океанов Травы. Оркид ничуть не сомневался, что Гренда-Лир в конечном счете разгромит Линана и его союзников, но вынудив мятежных четтов озаботиться защитой своей южной границы, Аман ускорит неизбежное.

Вторая часть послания представлялась не менее ясной. Великий план – женить сына Марина на Ариве и произвести на свет наследников трона Гренда-Лира с аманской кровью в жилах – трагически рухнул со смертью Сендаруса и его новорожденной дочери. Необходим был другой способ сделать так, чтоб в жилах королей Гренды-Лир заструилась кровь Амана. И Марин говорил, что теперь это задача Оркида.

«Откуда он узнал о моих чувствах к Ариве? – гадал он встревожено. – Неужто они были столь очевидны?»

А затем Оркид вспомнил долгие разговоры с Амемуном, когда тот впервые сопровождал Сендаруса ко двору Ашарны. Амемун тогда засыпал его вопросами об Ариве, окончательно дорабатывая последние детали великого плана.