Кот, который свихнулся на бананах - Браун Лилиан Джексон - Страница 14

С таким удовольствием, подумал он, что другому и не понять. Он и не мечтал, что его попросят об автографе на этой давным-давно забытой и окончательно похороненной вещи, которую он написал, работая в Филадельфии, и которая не приобрела ему друзей.

Затем Квиллер поужинал мясным хлебцем с картофельным пюре у «Луизы», где слушал болтовню о влюбленных, которые бегут в Биксби, округ, известный быстрым оформлением браков и сговорчивыми судьями. На обратном пути домой Квиллер совершил небольшой крюк, пройдя мимо книжного магазина. И конечно же, машина Полли была единственной, остававшейся на стоянке, – Полли снова допоздна работала в магазине. Квиллер нажал кнопку звонка у бокового входа.

Уже опускались сумерки, и она не без опаски открыла дверь. И тут же вскричала радостно:

– Квилл! Какой приятный сюрприз. Входи, входи! Посиди со мной!

– Опять сидишь тут допоздна, – заметил он с явным неодобрением.

– Столько нужно сделать!.. Принять решения, ответить на вопросы… – пояснила она. Нежный музыкальный голос Полли, всегда звеневший как колокольчик, теперь звучал глухо и устало.

И он сказал:

– Выдержи ещё три дня, Полли, – через три дня мы вернёмся к нормальной жизни. Всё это время мне так недоставало наших обедов и музыкальных вечеров. Что ты решила с ключами?

Полли оживилась:

– Мы заказали пять ключей – один для тебя: ты, как-никак, крестный отец нашего «Сундука».

– Мне, по правде сказать, не очень понятен этот титул. А кому предназначены остальные четыре?

– Ключ номер один – для меня. Я отпираю боковую дверь, а затем главный вход для ожидающих открытия – мы надеемся – покупателей. Ключ номер два получит моя помощница, которая будет выполнять те же обязанности в мои свободные дни. Третий ключ будет выдан помощнице Данди, которой придется приходить дважды в день все семь дней в неделю, чтобы кормить его, наполнять свежей водой его миску Я заниматься «удобствами».

– Это необходимая работа, – кивнул Квиллер. – Надеюсь, девушка получит хорошее вознаграждение за свой труд.

– Пегги вполне довольна оплатой. Она переехала в один из домов за парком, так что будет под рукой, если её услуги понадобятся. К тому же у неё есть компьютер и с нею легко держать связь. Остается ключ под номером четыре – его сделали для Олдена Уэйда, поскольку многие мероприятия, которые он курирует, будут проводиться по вечерам.

Она остановилась, чтобы перевести дыхание, и Квиллер спросил:

– А у ЦЭС будет ключ?

– Вопрос по делу, Квилл! Совет управляющих ЦЭС согласился со мной, что магазин пошёл им навстречу, безвозмездно предоставив помещение под этой благотворительный проект. Поэтому Центр должен жить в одном ритме с «Сундуком», а волонтеры – приходить и уходить через главный вход. А ещё они должны отмечаться и ставить свои машины на северную стоянку.

– И дверь в помещение ЦЭС в цокольном этаже, полагаю, будет запираться, когда там не будет волонтеров.

– Безусловно! А расписание работы магазина – висеть на дверях в ЦЭС.

– У них всё ещё целая армия волонтеров?

– «Армия», какой она была вначале, выполнила задание по сбору книг и каталогизации. Теперь у Лайзы несколько помощников, они будут работать в лавке по очереди. Приходя на дежурство, они смогут брать ключ от ЦЭС на входе, а уходя – возвращать туда же. Лайза составит расписание дежурств, а руководить волонтерами будет из дома. Ежедневно в лавке будет от силы человека два – никак не больше трёх. Ты задал мне кучу вопросов, Квилл. Собираешь материал для статьи?

– Не совсем. Просто мне любопытно. – Он встал. – Ну вот, отпускаю тебя к твоим делам,

– Не торопись так! – улыбнулась Полли, – Вот твой ключ.

– Гм-м-м, – помедлил он. – Как дань уважения? Или всё-таки у меня будут какие-то обязанности? Если, скажем, у помощницы Данди в воскресенье утром голова будет трещать от похмелья, меня призовут на подмогу?

– О, Квилл! Мне такое даже в голову не приходило, но теперь, раз ты сам напрашиваешься… Неплохая мысль! Право, неплохая.

ДЕВЯТЬ

В четверг утром сиамцы уплетали роскошный завтрак из Луизиных мясных хлебцев, а Квиллер неохотно нарезал банан в миску с овсянкой, недоумевая, что такого завлекательного находил в ней мальчишкой. Он вырос на коробках с овсянкой и на этих коробках отшлифовал навык чтения. Ему ничего не стоило бегло прочесть слово «ингредиенты», тогда как его однолетки по складам составляли «кошку» и «собаку». Нынче, запасаясь продуктами в супермаркете Тудлов, он просто обомлел от обилия выбора – пока не наткнулся на знаменитый рекламный слоган «Эй, похрустим!». И хотя звуковые эффекты действовали на его немолодые уши менее интригующе, купил сразу две коробки. Вторую, запаковав в подарочную обертку, он отослал в редакцию Арчи Райкеру. Указывать имя отправителя он, разумеется, не стал.

Не прошло и нескольких минут, как зазвонил телефон – нетерпеливее, казалось, чем обычно, – и Квиллер любезно протянул в трубку:

– С до-обрым утром!

– Что с тобой происходит? – прозвучал раздражённый голос – Совсем спятил, хруст тебе в голову?

– Это просто напоминание, Арчи, о добрых старых временах.

– Ты ел эту пакость? Я эту пакость не ел! В моих коробках были билеты на бейсбол и открытки с видом Ниагарского водопада.

– Дорог не подарок, а внимание, – сладчайшим тоном произнёс Квиллер.

– Если тебе больше нечего делать, – прорычал Арчи в телефон, – так езжай сюда и помоги нам закончить верстку.

Он бросил трубку на рычаг, а Квиллер, довольный розыгрышем, принялся за утренние дела.

В этот день должно было состояться знакомство прессы с книжным магазином (ещё закрытым для широкой публики), и на открытие статуи Квиллер отправился с торчащей из жилетного кармана визиткой журналиста и в оранжевой бейсболке. К Уинстон-парку он шагал под отдалённый вой сирен: полицейский патруль эскортировал с аэродрома прессу из Центра.

Вокруг площадки, отведённой для фотографов и телевизионщиков, была натянута жёлтая лента. В центре возвышалась груда валунов, оставшихся, возможно, ещё от доисторического землетрясения и поросшая колючими кустами остролиста. На её вершине стоял куб из полированного гранита с высеченной на каждой из четырёх сторон надписью: «Уинстон-парк». Он служил пьедесталом высокому цилиндрическому объекту, который должен был предстать на всеобщее обозрение.

Хотя никаких публичных заявлений о предстоящем событии не делалось, за жёлтой лентой толпился народ. Толпе пришлось расступиться, пропуская школьный автобус, из которого выгрузилась команда в чёрных трико – школьная акробатическая группа плюс двое студентов с барабанами. Слух, что брезент со статуи будет снят подъёмным механизмом, оказался верным, только механизм был не из металла, а из людей. Одетые в чёрные трико фигуры выстроились перед грудой валунов и образовали пирамиду, на вершину которой поднялся ловкий юноша с гигантским спиннингом. Барабаны рассыпали медленную призывную дробь. Брезент пополз вверх, открывая неровно сложенную пачку книг, раза в три больше нормального размера. Барабанная дробь посыпалась быстрее. Появилось ещё несколько наваленных друг на друга книг, образующих пьедестал для скульптуры – бронзового кота, вдвое превышающего натуральную величину, сидевшего прямо – поза мыслителя! – а его пышный кошачий хвост спускался на штабель книг.

«Уинстон!» – взревела толпа, приветствуя скульптуру одобрительными возгласами и аплодисментами.

«Если бы это мог видеть Эддингтон Смит!» – подумал Квиллер.

Следующим, согласно программе, событием было перерезание ленточки, и он остался посмотреть – правда, только потому, что его присутствие на этой процедуре должно было порадовать Полли. Позже он подробно всё запишет в своём дневнике.

С церемонии передачи скульптуры городу Квиллер удалился так же, как и прибыл на неё; – пешком, помахав глазевшим на него автомобилистам и лично прощавшимся с ним пешеходам.

Войдя во двор амбара, он помахал двум сиамцам, ждавшим его у кухонного окна, – уши торчком, хвост вопросительным знаком. Судя по наблюдениям Квиллера, эта живая картинка означала не столько нежную встречу, сколько напоминание о том, что полуденная трапеза на десять минут запоздала. Так что он с ходу, даже не повесив на место бейсболку и ключи от машины, наполнил две плошки хрустящими шариками, запрятав на дно каждой из них по кусочку сыра, как призы в коробке с крекерами.