Кот, который разговаривал с привидениями - Браун Лилиан Джексон - Страница 11

– Собирался. Я веду очаровательную Аманду обедать, и после этого мы придем в Траурный зал, если она всё ещё сможет стоять и ходить по прямой.

– Скажи бармену, чтоб разбавил ей бурбон, – предложил Квиллер. – Зачем нам, чтобы твоя возлюбленная опозорилась в Динглбери.

Когда-то два друга детства подкалывали друг друга по поводу своих мальчишечьих увлечений, потом радовались юношеским победам, поверяли друг другу свои семейные проблемы и делились болью последовавших позднее разводов. Сейчас они занимались тем, что подшучивали над эксцентричной, откровенной, любящей выпить подружкой Райкера Амандой. К этой преуспевающей деловой женщине и напористому члену городского совета были применимы любые хвалебные определения, но только не «очаровательная».

– Вы с Полли там будете? – спросил Райкер.

– У неё банкет в библиотечном совете, но попозже она зайдёт.

– Может, сходим куда-нибудь после этого – все вчетвером? – предложил Райкер. – После того как я отдам последний долг усопшим, мне всегда требуется совершить возлияние.

Квиллер встал, собираясь уходить.

– Неплохая идея. Увидимся в Динглбери.

– Подожди, не убегай! Сколько времени ты намереваешься пробыть в городе? Не поболтаешься где-нибудь до ланча?

– Не сегодня. Надо вернуться домой, распаковать одежду, найти, где у них хранятся лампочки, и составить опись еды в холодильнике. Айрис всегда столько готовила, как будто к обеду могли заявиться сорок нежданных гостей.

– Домой? Ты и дня там не пробыл, а говоришь «домой». Быстро ты умеешь приживаться на новом месте.

– Я в душе цыган, – сказал Квиллер. – Дом – это там, где я кладу свою зубную щетку и где у котов стоит их туалет. Увидимся вечером.

На обратном пути в Норд-Миддл-Хаммок он заметил, что поднялся ветер и начала опадать листва. На Фагтри-роуд тротуар был выстлан ковром из жёлтых осиновых листьев. Приятно будет погулять в такой денёк, подумал Квиллер. Его велосипед остался в Пикаксе, и он уже скучал по своей ежедневной прогулке. Он был в спокойном и добродушном настроении; у него всегда поднималось настроение, после того как он перебросится шуткой со своими коллегами по «Всячине». Через минуту от его благодушия не осталось и следа.

Только он свернул на улицу Чёрного Ручья, как тотчас же изо всех сил надавил на тормоза. Посередине дороги стоял маленький ребёнок и держал в руках какую-то непонятную игрушку.

Услышав хруст гравия под резко тормозящими шинами, из дома выбежала миссис Бозвел, запоздало крича:

– Пупси! Я же сказала: не выходить со двора! – Она взяла кроху под мышку и отобрала у неё игрушку. – Это папино. Это нельзя трогать.

Квиллер опустил стекло.

– Еле успел затормозить. Её лучше держать на привязи.

– Извините меня… пожалуйста, мистер Квиллер.

Он медленно поехал дальше. По спине пробежал запоздалый холодок, когда он представил себе, что могло произойти. Потом он подумал о приятной манере Вероны растягивать слова, потом понял, что «игрушка» на самом деле была радиотелефоном. Как раз когда он остановил машину во дворе, из старого сарая выезжал Фургон Бозвела; человек, сидевший за рулем, высунулся из окна.

– Во сколько завтра похороны? – прогрохотал так раздражавший Квиллера голос, отдаваясь по всем окрестностям.

– В десять тридцать.

– Вы знаете, кого они позвали нести гроб? Я думал, могли бы и меня позвать, сосед всё-таки, и вообще. Я бы с удовольствием, хотя и сильно занят работой. Если вам вдруг захочется взглянуть на печатные станки, вы мне только скажите. Я не пожалею времени и всё вам покажу. Это очень интересно.

– Да, конечно, – с каменным лицом произнёс Квиллер.

– Мы с женой хотим вечером ехать на панихиду. Если хотите с нами прокатиться – милости просим. В фургоне места много!

– Это очень любезно с вашей стороны, но у меня встреча с друзьями в Пикаксе.

– Ну ладно, но не забудьте – если надо будет помочь, мы в любое время готовы. – Бозвел дружески помахал ему рукой на прощание и поехал по улице в сторону домика наёмного рабочего.

В раздражении подергивая усы, Квиллер вошёл в квартиру и принялся искать котов – первое, что он делал, возвращаясь домой. Они оказались на кухне и очень удивились, что он вернулся так рано. Казалось, они были смущены, будто он прервал какой-то их кошачий ритуал, не предназначенный для посторонних глаз.

– Чем вы тут занимались, пройдохи? – спросил он.

Коко сказал «йау-йау-йау», а Юм-Юм начала бесстрастно вылизывать пятно на своём белоснежном брюшке.

– Я иду гулять, так что можете продолжать свои тёмные делишки. Не знаю, чем вы там занимались, но больно виноватые у вас морды.

Он переоделся в спортивный костюм, вышел из дома и неспешным шагом пошёл вдоль по улице, наслаждаясь роскошной октябрьской листвой, яркой синевой неба над головой и жёлтым покровом листьев под ногами. Дойдя до дома наемного работника, он ускорил шаги, чтобы Бозвелы, не дай бог, не выскочили и не завели с ним добрососедскую беседу. Дойдя до угла, он повернул на восток, чтобы разведать тот участок Фагтри-роуд, по которому ему никогда не случалось ходить. Там лежал асфальт, но домов не было – только каменистые пастбища с островками леса да белки, шныряющие по дубовым ветвям. Квиллер прошёл около мили, но не увидел ничего интересного, кроме моста через неширокую речку – вероятно, это и был Чёрный ручей. Там он повернул обратно, торопливо прошёл мимо дома Бозвелов и замедлил шаги перед фермой Фагтри.

Имя Фагтри было известно в Мускаунти. Дом, построенный в девятнадцатом веке лесопильным королём, представлял собой прекрасный образец вычурной викторианской архитектуры: высотой в три этажа, с башенкой и множеством архитектурных деталей. Комплекс построек, амбаров, сараев и курятников указывал на то, что это была действующая ферма сельского джентльмена, не испытывающего недостатка в деньгах. Сейчас надворные постройки обветшали, дом давно не красился, а земля заросла сорняками. Сегодняшние обитатели не относились к собственности Фагтри с той заботой, к какой она привыкла.

Квиллер рассматривал это увядшее величие, пока какой-то человек во внутреннем дворе не посмотрел в его сторону, упершись руками в бока. Тогда он повернулся и быстро пошёл назад к улице Чёрного Ручья. Проходя домик наёмного работника, он старался смотреть прямо перед собой. Но даже так ему было видно, что через лужайку перед домом к нему бежит та самая кроха.

– Здрасьте! – выкрикнула она.

Он проигнорировал приветствие и зашагал быстрее.

– Здрасьте! – повторила она, когда он с ней поравнялся.

Он продолжал идти. В детстве он жил в Чикаго, ему наказывали никогда не заговаривать с незнакомыми взрослыми, а когда стал взрослеть – всё вокруг постоянно менялось, – он считал благоразумным никогда не заговаривать с незнакомыми детьми.

– Здрасьте! – крикнула она ему вслед, но он решительно зашагал вдоль по улице, раскидывая ногами опавшие листья.

Может быть, она чувствует себя одинокой в своей семье, подумалось ему, но он прогнал от себя эту мысль и закончил прогулку трусцой.

Войдя в квартиру, он из любопытства щёлкнул выключателем в прихожей. Загорелось три свечи. Сначала их было четыре, потом три, потом две. А теперь снова три. Поворчав себе под нос, он поплёлся на кухню. Там на подоконнике сидел Коко и пристально вглядывался во двор. Юм-Юм следила за Коко.

– Раз уж вы, два бездельника, – сказал Квиллер громче обычного, – всё время сидите на кухне и таращитесь в никуда, может быть, вы мне скажете, где найти запасные лампочки? Давай, Коко. Поработай.

Коко с явной неохотой оторвался от пейзажа за окном и широким прыжком перелетел с подоконника на большой холодильник, который миссис Кобб оставила после себя набитым едой.

– Я сказал лампочки, а не фрикадельки, – укоризненно произнёс Квиллер.

Он начал по очереди открывать и закрывать шкафчики из соснового дерева, пока не нашёл то, что искал, -лампочку в форме огонька свечи, которые используют в люстрах, сделанных под старину. Он взял на кухне стул и потащил его в переднюю. Сиамцы побежали с ним – понаблюдать за процессом. Любое необычное действие привлекало их внимание, а человек, взбирающийся на кухонный стул, – это вообще целое представление.