Кот, который играл в слова - Браун Лилиан Джексон - Страница 13

– Он выглядел как викторианский бордель, – обронила мисс Райт.

– В гостиной я использовала вышивки шерстью, а в спальнях девушек поставила кровати под балдахинами. Вместо длинного стола, который выглядит так казенно, я поставила множество маленьких столиков со скатертями – как в кафе.

Квиллера интересовали только частные резиденции, но он решил писать о чём угодно, лишь бы это можно было срочно сфотографировать.

– Какова цветовая палитра? – важно спросил он.

– Тема, – ответствовала миссис Мидди, – вишнёво-красная с вариациями. Наверху всё вишнёво-розовое. О, вы в это влюбитесь! Просто влюбитесь!

– А есть возможность сфотографировать интерьер сегодня же, во второй половине дня?

– Подумать только! Вряд ли они согласятся принять вас сегодня. Люди перед приходом фотографа, знаете ли, любят чистоту навести. – Тогда завтра утром?

– Я прямо сейчас иду звонить миссис Эллисон. Дизайнерша поспешила к телефону, а Элкокови Райт сказала Квиллеру:

– Матушка Мидди сотворила с этим домом миссис Эллисон чудеса. Он больше не выглядит как викторианский бордель. Выглядит как раннеамериканский бардак.

Пока по телефону велись переговоры, Квиллер достиг личной договоренности с мисс Райт – в шесть часов вечера в среду под часами ратуши – и покинул студию Мидди с приятным ощущением в усах. По дороге в офис он зашёл в гастрономическую лавку и купил Коко копчёных устриц.

Вечером Квиллер упаковал книги в три гофрированные картонки из бакалейной лавки и обтёр две свои багажные сумки. Коко сосредоточенно следил за этими действиями. К копченым устрицам не прикоснулся.

– В чём дело? – спросил Квиллер. – У тебя диета?

Коко принялся ходить из угла в угол, останавливаясь только затем, чтобы обнюхать картонки и испустить протяжный погребальный вой.

– Забеспокоился! – сказал Квиллер. – Не хочешь переезжать…

Он поднял кота, утешающе погладил его по голове и усадил на раскрытый словарь;

– Давай-ка сыграем, чтобы отогнать уныние! Коко вяло запустил когти в словарь.

– Пленэр и плешь , – прочёл Квиллер. – Элементарно! Два очка в мою пользу. А ну, постарайся получше!

Коко снова впустил когти.

– Кохистани и кулонемби , – Квиллер знал значение первого слова: язык, на котором говорят кохистанцы – народности, живущие на севере Индии и Пакистана. А вот в словарную статью второго пришлось заглянуть. – «Западноафриканская человекообразная обезьяна с почти лысой головой и чёрными лицом и руками», – прочёл он. – Великолепно! Это недурно пополнит мой повседневный лексикон. Весьма признателен.

К концу девятого кона Квиллер выиграл 14:4. Коко по большей части вылавливал лёгкие словечки типа мошенник и мошка, фрак и франки .

– Теряешь форму, – резюмировал Квиллер, и Коко ответил ему долгим возмущённым мявом.

ВОСЕМЬ

В среду утром Квиллер и Банзен поспешили в дом миссис Эллисон на Мерчент-стрит. Квиллер сказал, что надеется застать там кой-кого из девушек. Банзен выразил желание снять одну из кроватей под балдахином – с девушкой прямо у себя в гнёздышке.

Дом – викторианский монстр, любовная песня плотника девятнадцатого века, влюблённого в свою пилу, – был, однако, свежевыкрашен, а окна его выставляли напоказ весёленькие занавески. Миссис Мидди при бесформенной шляпке и воротничке с кружевным рюшем встретила журналистов в дверях.

– Где девушки? – заорал Банзен. – Подать сюда девушек!

– Ах, днем их не бывает, – ответила миссис Мидди. – Они работают. Так что вы хотели бы посмотреть? Откуда начать?

– Что я хочу видеть, – гнул своё фотограф, – так это спаленки с кроватками под балдахинчиками.

Дизайнерша бросилась внутрь, взбивая по дороге подушки и вытряхивая пепельницы. Потом из недр дома явилась изможденная женщина с бесцветным лицом; взлохмаченные волосы её прикрывал тюлевый чепчик. Бумазейный халат в унылый цветочек странно контрастировал с развязными манерами хозяйки заведения.

– Хелло, мальчики, – сказала она. – Будьте как дома. Если захочется поддать, то буфет я отперла.

– Поддавать рановато, – ответил Банзен, – даже для меня.

– А кофе хотите? – Миссис Эллисон обернулась к недрам дома и крикнула: – Элси, тащи кофе! – Гостям она бросила: – Мальчики, горячих булочек хотите? Элси, горячих булочек!

В ответ из кухни донесся неразборчивый писк.

– Тогда поищи что-нибудь ещё! – завопила миссис Эллисон.

– А славный вы тут домик спроворили, – заметил Квиллер.

– Приличное заведение себя окупает, – ответила хозяйка дома, – а миссис Мидди знает, как сделать дом поудобнее. Она недёшево берёт, но оно того и стоит.

– Почему вы избрали для вашего дома раннеамериканский стиль?

За ответом миссис Эллисон повернулась к дизайнерше;

– С чего это я избрала раннеамериканский стиль?

– Потому что он уютный и приветливый, – сказала миссис Мидди. – И потому что это – частица нашей национальной традиции.

– Вот так можете меня и процитировать, – с великодушным жестом разрешила Квиллеру миссис Эллисон. Она подошла к буфету, – Так вы и впрямь не хотите тяпнуть? А я вот, пожалуй, пропущу стаканчик.

Она налила себе водки и, покуда дизайнерша показывала газетчикам дом, таскалась за ними со стаканом в одной руке и бутылкой – в другой. Квиллер сделал записи о вышивках шерстью, корзинках для сухого мусора и подсвечниках в стиле королевы Анны. Фотограф же прилип к корабельному носовому украшению над каминной полкой в гостиной – старой деревяшке, изображавшей грудастую наяду с облезшими красками и отбитым носом.

– Напоминает мне девушку, с которой я когда-то крутил любовь.

– Это та, которую я отловила и приколотила, – сказала миссис Эллисон, – а видели бы вы ту, что пропала!

– Взгляните на эти кофейные столики со скатертями, мистер Квиллер. Разве они не чудные? Слегка викторианские, но миссис Эллисон не захотела, чтобы стиль был слишком чистым,

– Всё это чрезвычайно изящно, – сказал Квиллер хозяйке дома. – По-моему, вы просто трясётесь над этими девушками, которых здесь поселили.

– Да уж будьте покойны. Они ведь должны иметь рекомендации и по крайней мере два года колледжа, – Она ещё чуточку подлила себе в стакан.

Спальни полыхали оттенками розового. В каждой – розовые стены, розовый ковёр, а боковые завесы над широченными кроватями – ещё розовее.

– Обожаю этот оттенок зелёного! – заявил Банзен.

– Как же всё-таки реагируют на всё это розовое девушки? – спросил Квиллер.

– Как реагируют на всё это розовое девушки? – повернулась миссис Эллисон к дизаинерше.

– Они находят его тёплым и возбуждающим, – ответила та. – Обратите внимание на ручную роспись на рамах зеркал, мистер Квиллер.

Банзен сфотографировал одну из спален, гостиную, уголок столовой и снял крупным планом корабельное носовое украшение. Работу он закончил около полудня.

– Заходите ещё, и как-нибудь вечером познакомитесь с девушками, – пригласила миссис Эллисон, когда газетчики прощались.

– Блондиночек заполучили? – спросил фотограф.

– Вы сами спросили. Да, заполучили.

– О'кей, как-нибудь вечерком, когда покончу с мытьём посуды и помогу малышам по дому, пожалуй, забреду, чтобы поддать.

– Не очень с этим затягивайте. Ведь вы не становитесь моложе, – подмигнула ему его миссис Эллисон.

Когда газетчики потащили фотооборудование к машине, миссис Мидди поспешно догнала, их.

– Подумать только! – воскликнула она. – Я и забыла вам сказать: миссис Эллисон не хочет, чтобы вы упоминали её имя и адрес.

– Мы всегда упоминаем имена, – возразил Квиллер.

– Вот ужас! Я так испугалась. Ведь она думает, что девушек доймут телефонными звонками, если вы напечатаете имя и адрес. Она хочет этого избежать.

– Но такова уж газетная политика – сообщать кто и где. Без этого материал будет не полон.

– Подумать только! Тогда придётся отказаться от этого сюжета! Какая жалость!