Взаимное притяжение - Браун Лайза - Страница 50

– Мистер Абрахамс, я хочу знать, почему разорвали контракт с Уильямом Робертом Уокером. Последовала небольшая пауза.

– Кто это?

– Уильям Роберт Уокер. Я соврал, потому что чувствую, что здесь дело нечисто. Я уверен, что у меня хороший товар. Тогда в чем дело? Я хочу знать!

Последовала еще одна небольшая пауза.

– Понимаете, мистер Уокер. Я только недавно работаю в фирме. Понимаете… то, что я вам сейчас скажу… это сугубо конфиденциально… при свидетелях я не повторю и даже откажусь от своих слов, но, как я понимаю, кто-то специально ставит вам палки в колеса… Какой-то очень большой человек из вашего родного штата.

У Билли пересохло в горле. На стене около телефона была надпись: «Энн дает всем. Звоните». Буквы и цифры плясали у него перед глазами.

– Кто? – прохрипел Билли, уже догадываясь, каков будет ответ.

– Не знаю… Единственное могу сказать, что слышал, как какой-то шутник говорил, что это ваш тесть.

Конечно, деревья он все-таки продал. Но за полцены. И за три дня. За три сумасшедших дня гонки по дорогам трех штатов: Арканзас, Луизиана и даже Теннеси. Он предлагал свой товар всем подряд: прохожим, проезжим, фермерам, торговцам. На обочине дорог, на улицах городов и поселков.

Не мог он вернуться домой, не продав все до единого дерева.

Дважды он звонил домой.

– Я в Арканзасе, – говорил он, ссылаясь на «поломки в грузовике», обещая скоро быть дома.

– Я люблю тебя, – отвечала Силоу.

– Я тоже люблю тебя, девочка моя. Черти б взяли твоего отца!

Ночевал Билли в кабине, распахнув двери, чтобы было прохладнее, почти не замечая надоедливых комаров. Каждую ночь он смотрел на деревья, которых постепенно становилось все меньше и меньше, и сам себе давал клятву: Пеннингтону его не сломить. Он одолеет и банкира, и судью. Он должен победить. Он заработает на жизнь и себе, и своей семье, и все они будут счастливы. Он обязательно что-нибудь придумает. Он постарается быть достойным такой женщины, как Силоу.

Билли Боб вернулся домой каким-то странным. Силоу это сразу заметила. Она со всех ног радостно бросилась к нему, а он обнял ее как-то вяло, без энтузиазма, так что она даже обиделась.

Что-то угнетало его, и даже она не могла отвлечь его от тяжелых дум. Ночью Билли на короткое время принадлежал ей, но едва все закончилось, как он снова погрузился в себя. Она спала тревожно и, когда проснулась незадолго до рассвета, в самое темное время суток, вдруг увидела, что он сидит на краю кровати, обхватив голову руками.

– Билли? – прошептала она. Он вздрогнул и обернулся.

– Силоу? Ты, почему не спишь?

– А с тобой что, Билли, ты не заболел?

– Нет. Просто не спится.

– Ты меня обманываешь, – сказала она, нащупав в темноте его колено. – Я чувствую, с тобой что-то происходит.

– Ничего особенного. Устал, заботы одолевают, – он накрыл ладонью ее пальцы. – У тебя кольца до сих пор нет. Ничего, скоро будет. Обещаю. – Он встал с кровати. – Черт возьми! Обещаю, обещаю… Одни обещания. Ты, наверное, уже устала ждать, да?

– Это все неважно. Главное – это то, что ты обещал в Мемфисе на нашей свадьбе… Помнишь? – Она сонно улыбнулась ему.

Он взял со стула джинсы.

– Я проветрюсь немного, а ты спи. Спи, хорошо?

Два дня спустя, когда Билли Боб завтракал, в программе новостей показали судью Сьюэлла, взмахом руки приветствующего толпу на митинге в Хаттисберге. Диктор комментировал триумфальное предвыборное турне кандидата в губернаторы, шумно и с помпой путешествующего от одного округа к другому.

Билли Боб не донес до рта чашку кофе. Эллен подошла к нему и легонько похлопала по плечу. Он накрыл руку матери своей ладонью. Дедушка встал и ушел из кухни.

Таким людям, как Сьюэлл и Пеннингтон, все сходит с рук, потому что такие люди, как Эллен, и дед, и все другие, молчат. Эта мысль подстегнула его и побудила к действию. Под вечер он приехал в пыльный и сонный, как всегда, Суитуотер.

Весь день Билли вспоминал слова, которые до сих пор старался как можно скорее забыть. Но не забыл. То, что сказал ему Сьюэлл во время их свидания наедине в тюремной камере, наверное, навсегда останется в его памяти.

– Небольшая отсидка в тюрьме тебе совершенно не повредит. Ну что тебе стоит? Репутация твоя от этого не пострадает. Будущность тоже. Иное дело – Майкл. Для него это будет падение в бездну. А для тебя? Всего лишь возможность хорошо заработать!

В краткой ответной речи Билли Боб в образных и эмоциональных выражениях дал судье совет, что тот может сделать с деньгами, предназначенными для его подкупа. Он не сорвался и не закричал, вел себя вполне достойно. И теперь не дрогнет перед Пеннингтоном. Они думают, что если у них больше денег, то им все дозволено?

Перед самым закрытием в операционном зале «Народного банка» было совершенно пусто. Из кассиров оставалась только одна Рита. Она дежурно улыбнулась, оторвавшись от пересчета банкнот, услышав его шаги по кафельному полу. Когда она узнала Билли, ее улыбка застыла и стала немного неестественной, а глаза расширились от удивления.

Билли Боб не ответил на ее улыбку и пошел к двери. Но не к той, что вела на улицу, а к той, за которой была лестница на верхние этажи здания банка.

– Подождите! Мистер… мистер Уокер! Туда нельзя! Мы закрываемся!

Но он быстро захлопнул стальную дверь, заглушившую голос.

Найти кабинет Сэма не составило большого труда. Табличка с фамилией «Пеннингтон» была видна издалека. Буквы большие, золотые. Еще бы! Важная шишка.

У дверей его кабинета стояло четыре стола. Три из них были пусты, а за четвертым, самым большим, сидела женщина и смеялась, разговаривая с кем-то по селектору. Она не смогла сразу оборвать смех и на секунду выражение на ее лице было довольно забавным: страх, проступавший сквозь смех.

– Кто вы? Мистер Пеннингтон не принимает! Я вызову охрану!

Но Билли уже оказался в кабинете.

Пеннингтон сидел с толстой вонючей сигарой во рту и говорил по телефону. Он не сразу заметил постороннего. А когда заметил, не сразу среагировал.

Когда Пеннингтон, не сводя взгляда с Билли, положил трубку телефона, рука у него заметно дрожала, хотя по его виду нельзя было сказать, что он очень обеспокоен. Билли не сдерживал своих чувств, и весь дрожал от гнева, сверля противника яростным взглядом.

Вслед за Билли в комнату вбежала Мэри Уотсон.

– Простите, сэр, но он ворвался силой! Я уже вызвала охрану.

Пеннингтон погасил сигару о массивную пепельницу.

– Погодите, Мэри. Кажется, Уокер хочет высказаться. У меня тоже есть, что ему сказать.

Мэри постояла немного, поколебалась, но потом все-таки нехотя ушла и плотно прикрыла за собой дверь.

– Какого черта, Пеннингтон?! Вы хотели подловить меня с «Кадиллаком». Вы помешали мне продать деревья. Зачем вы мешаете нам жить?

– А может, это ты мешаешь мне жить? – быстро возразил Пеннингтон.

– Я люблю ее. И она любит меня. Мы не виноваты, что это вам не нравится. Мы полюбили не для того, чтобы досадить вам. А вы специально…

– А ты не специально? Ты не преследовал мою дочь? Ты не выбирал себе жену? Ты был не волен в своем выборе, да?

– Да! Скажу честно, что, будь моя воля, я бы предпочел, чтобы она не была вашей дочерью. И мне было бы лучше, и ей. Вы говорите, что я женился на ней из-за денег? Но мы же от вас не требуем ни цента! Мы можем обойтись без вашей помощи. Или это вам тоже не по нраву?

– Мне не нравится, что ты забрал у меня Силоу.

– Рано или поздно все равно кто-нибудь забрал бы. Разве не так?

– Мне, знаешь ли, далеко не безразлично, кто именно! Приличный человек или уличный гуляка. Солидный бизнесмен или грязный фермер. Из хорошего общества или… из неблагополучной семьи.

– Со временем я тоже смогу стать приличным человеком. А что касается моей семьи… Спросите о ней у своего любимого Сьюэлла. Он приехал к нам на ферму с благотворительной миссией в пользу бедных. И нашел себе одну бедную… по вкусу. Она верила каждому его слову и не хотела слышать про него ничего плохого. Она поверила только своему отцу, когда тот разузнал все про этого хлыща: и про его жену, и про ребенка. А Сьюэлл, когда обман раскрылся, все равно хотел продолжать свидания. Вам не стыдно за своего приятеля, Пеннингтон? Удивляюсь, как люди слепы! Неужели они не понимают, кого выбирают себе в губернаторы? Ну что ж, если не понимают, значит, он их достоин, как и они его.