Тайные свидания - Браун Лайза - Страница 38

– Вера в себя, в свои силы, Джубал, это уже половина успеха. Ида говорит, что один человек по имени Хэнк Барлоу совсем недавно перебрался в Гловер. Он при деньгах и сейчас сколачивает бригаду, кажется, для строительства новой школы в Эдмондсе.

– Барлоу, – задумчиво повторил Джубал. – Но он же меня совсем не знает. Барлоу. А что? Пожалуй, это мысль.

– Надеюсь, теперь ты бросишь мысли насчет того, чтоб податься в Нашвилл. – Мэгги заявила об этом так, будто речь шла об уже раз и навсегда решенном деле.

– Еще не знаю. Посмотрим, как все сложится. Но ненадолго я все же задержусь в любом случае. Это точно.

– Ну, вот и хорошо, – не стала скрывать своего удовлетворения Мэгги.

«Однако у Рилы ума гораздо больше, чем они могли бы себе вообразить», – усмехнулся про себя Джубал.

Вскоре и Бобо заметил, что Джубал как-то изменился. Случилось это вечером, когда он по привычке предложил Джубалу прошвырнуться в «Сосны», а тот вдруг взял да и отказался ни с того ни с сего. Сказать по правде, временами Джубала просто тянуло туда, где грохочет музыка, где сияют огни, где допоздна засиживаются его дружки. И сказать, что ему ну вот нисколечко не хотелось подцепить там какую-нибудь девчонку, было бы тоже неправдой. Бывали моменты, когда после свиданий с Террил, после всех их объятий и поцелуев, он и сам искренне удивлялся, как это он еще выдерживает без этого.

Но «Сосны» как-то не вписывались в ослепительную мечту, центром которой была она – Рила. Да и пойди он туда теперь – что толку? Его голод лишь разыграется пуще прежнего, насытиться он уже так и не сможет. Теперь, когда в его жизни появилась Террил, он понял почему.

Когда Джубал отказал ему в третий раз, Бобо уставился на приятеля с таким видом, будто увидел перед собой нечто омерзительное. Затем махнул рукой – ну что с таким идиотом разговаривать – повернулся и направился к выходу. Но, не сделав и нескольких шагов, он вдруг застыл как вкопанный и резко развернулся на сто восемьдесят. Теперь он смотрел на Джубала с просветлевшим лицом.

– Тут явно не обошлось без какой-нибудь девчонки, ведь так? – осенило его. – Ты точно кого-то завел.

Застигнутый врасплох, Джубал густо покраснел. Бобо, глядя, как предательский румянец проступает на лице приятеля, издал вздох облегчения.

– Ну, так я и думал – баба! – заявил он с видом триумфатора. Бобо явно гордился собственной сообразительностью. – Черт! Как же это я сразу не допер? Раз ты ни в какую не соглашаешься на «Сосны», значит, у тебя где-то на стороне все уже схвачено. Надеюсь, парнишка, экземпляр отхватил что надо? – продолжал он скалить зубы.

Джубал разглагольствования Бобо оставил без ответа – это было самое лучшее, что он только смог придумать в этой ситуации. И по лицу Джубала никак нельзя было догадаться, что он здорово разозлился. Несмотря ни на что, ему и в самом деле повезло, но не в том смысле, как предполагал Бобо.

В последнее время даже Генри Кэролл особо не наезжал на Джубала. Кэтрин таяла прямо на глазах, кое-кто уже начал поговаривать, что ей не помешала бы кислородная подушка, иначе дело будет совсем плохо. И когда Кэролл появлялся в конторе, он часами неподвижно сидел у себя в кабинете, погруженный в мрачные размышления.

Джубал старался особо не забивать себе голову мыслями об этом мужчине или о женщине, что тихо умирала в доме на той стороне впадины. Он просто не терял надежду, что рано или поздно все образуется, пусть даже непонятно как. Обязательно образуется.

Террил целиком погрузилась в новую для нее жизнь. В те вечера, когда она с одиннадцати до часу не проводила на лесопилке в компании с ним, Террил думала о нем, вспоминала его тело, губы, запах.

Иногда, сидя в конторе, она краешком глаза смотрела на него, ощущая, как сладкая боль пронзает все тело. Эти длинные проворные пальцы – она гладила и целовала их прошлой ночью. Эти волосы с такими мягкими и такими непокорными вихрами за ухом – она перебирала их руками. Она прикасалась к нему, сжимала его в своих объятиях.

Пусть другие шарахаются от этого парня, пусть смотрят на него с опаской, пусть шепчутся у него за спиной и городят про него небылицы. Террил знала о нем правду. Он дарил ей радость и нежность, ощущение свободы и веру в себя.

То новое, что она открыла для себя в Джубале, заметно изменило и саму Террил.

И Тэнди почувствовала это. Но произошедшие с племянницей перемены она восприняла спокойно – новая Рила была тише и задумчивей, не перечила тетке, не норовила при всяком удобном случае опорочить беднягу Генри. Да и сама Тэнди стала заметно мягче, с большим сочувствием относиться к племяннице, понимая, как ей тяжко приходится из-за болезни Кэтрин.

Генри, убитый горем, ничего не замечал вокруг. Он был молчалив и все больше сторонился других. И хотя время от времени Террил ловила на себе его взгляды, заговаривали они редко.

Одной из первых заметила разительные перемены в Террил Розали. Девушка стала рассеянной, теряла бумаги, нередко отвечала невпопад. Она была все время погружена в раздумья: приятные о Джубале или тягостные – о матери. Давали себя знать и поздние свидания: украдкой пробравшись в дом после часа, она, чрезвычайно взбудораженная, долго не могла уснуть и лишь перед самым рассветом забывалась в тревожном сне.

Одна лишь Кэтрин была в курсе. Террил рассказала ей почти все. Она не могла допустить, чтобы мама ушла навсегда, так ничего и не узнав об этой, скрытой от всех, но важной для нее самой части ее жизни. Как-то в субботу вечером они остались в комнате вдвоем – Кэтрин да Рила, которой становилось все трудней изображать наигранную бодрость в присутствии смертельно больного человека. Вот тогда-то она и рассказала маме, лежавшей в полузабытье, о Джубале. Совсем немного. Не упоминая даже его имени и избегая подробностей. Она лишь сказала, какой он заботливый и добрый, а еще красивый. Наверное, Кэтрин все же поняла, что творится на душе у дочери. Ей почему-то особенно запали в память последние ее слова. Она прохрипела:

– Люк… Он был очень красив… Душой красив… А этот… твой приятель?

– Да, мама. И душой, и вообще, – тихонько рассмеялась Террил.

– Не будь… опрометчивой. А то наплачешься потом. Будь умницей. Смотри… не ошибись.

– Не ошибусь, мама. Обещаю, – торжественно сказала Террил. – Думаю, он и вправду любит меня.

Глава 18

– Был когда-то такой фильм – много-много лет назад, – который назывался «Человек, который исполнил роль Бога». Не слыхал никогда о таком фильме?

Генри Кэролл, сунув руки в карманы, стоял у окна кабинета, пристально глядя туда, где был его дом. Казалось, сам вопрос был как бы продолжением его невеселых мыслей.

– Не слыхал, – подумав, ответил Джубал.

– Что-то в этом есть, правда? Устроить в собственной жизни все так, как тебе самому угодно. Избавиться от всех тех вещей и людей, что делают ее невыносимой. И сделать так, чтобы любимые люди не умирали…

Похоже, Кэролла не особенно-то и волновало, слушает его Джубал или нет. Это были скорее даже и не слова, обращенные к другому человеку, а мысли вслух.

Джубал пребывал в некотором замешательстве, не зная, должен ли он как-то реагировать на все это. В конце концов, он решил промолчать.

– Что говорить об этом? – Кэролл резко обернулся к нему: – Если я даже с одним жалким механиком и то не могу справиться.

– А что со мной справляться? Мне вот только эти поездки не по душе. Это вообще не моя работа, – упорствовал Джубал. – Ну, повезло мне пару раз по чистой случайности. А если застукают…

– Да никто тебя не застукает. Проселочная дорога. И обоих офицеров из дорожной полиции, что обслуживают этот район, я знаю, пойми ты это и успокойся.

– Пусть Бобо этим занимается. Я и так хожу по лезвию ножа. Он-то ведь у нас не условно освобожденный, как я. И потом, это его работа, – Джубал был по-прежнему непреклонен. – Нехорошо это…

Кэролл в сердцах хлопнул рукой по столу. Его черные глаза пылали яростью.