Кукша в Царьграде (Необычайные приключения Кукши из Домовичей - 2) - Вронский Юрий Петрович - Страница 1

Юрий Петрович Вронский

Необычайные приключения Кукши из Домовичей

(Историческая повесть)

Историческая повесть "Необычайные приключения Кукши из Домовичей" рассказывает о приключениях словенского мальчика Кукши, попавшего в плен к варягам и прошедшего знаменитый путь "из варяг в греки". Время действия повести IX век.

Часть вторая

КУКША В ЦАРЬГРАДЕ

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава первая * ЦАРЬГРАД

Глава вторая * СВЕЧНАЯ МАСТЕРСКАЯ

Глава третья * СКИФ

Глава четвертая * СТОЛКНОВЕНИЕ С ДИМИТРИЕМ

Глава пятая * РЯБОЙ

Глава шестая * АНДРЕЙ БЛАЖЕННЫЙ

Глава седьмая * КАБАК МУСТАФЫ

Глава восьмая * В ЦАРЬГРАДСКОЙ БАНЕ

Глава девятая * ГОЛОДНЫЙ БУНТ

Глава десятая * ЛАРЧИК С ПАВЛИНАМИ

Глава одиннадцатая * МОГИЛЬНЫЕ ВОРЫ

Глава двенадцатая * ОХОТА ЗА АНДРЕЕМ

Глава тринадцатая * НА БЕРЕГУ ЛИКОСА

Глава четырнадцатая * АФАНАСИЙ

Глава пятнадцатая * СНОВА РЯБОЙ

Глава шестнадцатая * КУКШУ ВЫКУПАЮТ

Глава семнадцатая * ПРИВЯЗАННОСТЬ К РОДИНЕ

Глава восемнадцатая * В БОЛЬШОМ ЦАРСКОМ ДВОРЦЕ

Глава девятнадцатая * КРЕЩЕНИЕ КУКШИ

Глава двадцатая * СВИДАНИЕ С РЯБЫМ

Глава двадцать первая * НАПАДЕНИЕ РУСИ

Глава двадцать вторая * АСКОЛЬД И ДИР

Глава двадцать третья * ПРЕДЛОЖЕНИЕ АФАНАСИЯ

Глава двадцать четвертая * ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА С АНДРЕЕМ

Глава двадцать пятая * ПРОЩАЙ, ЦАРЬГРАД!

_______________________________________________________________________________________

Глава первая * ЦАРЬГРАД

Великий, счастливый, царственный град! Каких только имен не носил он на протяжении своей долгой жизни - Византий, Константинополь, Царьград, Миклигард! И кто поручится, что не было других, не удержавшихся в памяти людской? Никому не ведомо, когда возник он на холмистом мысу, с двух сторон защищаемый морем.

С юга его омывает Пропонтида, в темно-синих волнах которой пляшут по воле ветра паруса, с северо-востока его отделяет от суши залив Золотой Рог с сотнями, а может быть, тысячами мачт, выстроившихся вдоль единой, во всю длину залива пристани. Суда с вытянутыми на берег носами отдыхают здесь после опасных странствий, где их трепали страшные морские бури и подстерегали свирепые морские разбойники.

В тихую погоду, когда спит морской прибой, из города доносится шум другого прибоя - это тысячи людских голосов, скрип повозок, вопли ослов, стук молотов в кузницах, слитые в единый гул. В зависимости от направления ветра гул то становится тише, то вновь нарастает.

Еще издалека взору путника предстает прекраснейший город Вселенной, раскинувшийся на семи холмах, окруженный грозными стенами небывалой высоты и толщины. По склонам холмов лепится бесчисленное множество подернутых голубой дымкой домов, там и сям сверкают белизной огромные дворцы, утопающие в зелени, и над всем этим великолепием царят синие и золотые купола знаменитых царьградских церквей.

Не мудрено, что пресвятая богородица, заступница рода человеческого, оказывает великому городу особое покровительство и неизменно приходит ему на помощь в случае нападения врагов.

Восхищенный путник, впервые увидевший Царьград, думает: "Недаром называют этот город счастливым, поскорей бы войти в него, ведь это, наверно, все равно что войти в царство небесное!"

Впрочем, Кукша ни о чем таком не думал, когда его с несколькими десятками других рабов расковали и вывели из трюма сарацинского судна, причалившего к пристани в бухте Золотой Рог.

Прошло несколько дней отдыха на подворье за пределами царьградских стен, когда невольников хорошо кормили и ничего не заставляли делать, и вот Кукша стоит голый на невысоком помосте в крытой галерее рядом с товарищами по несчастью.

Здесь невольничий рынок. Вдоль помоста лениво похаживают разомлевшие от жары люди, большей частью немолодые мужчины. Это покупатели. Время от времени кто-нибудь из них останавливается, разглядывает невольника и бредет дальше. Рабов нынче в Царьград привозят много, поэтому покупатели не спешат истратить свои деньги, придирчиво копаются в живом товаре.

Иные поднимаются на помост, щупают мышцы у несчастных, покорно ожидающих своей участи, задирают им губы, заставляют разевать рот. Зубы осматривают особенно внимательно, ибо качество зубов - один из главных признаков здоровья.

Покупатель, сделавший выбор, подходит к хозяину товара - чернолицему сарацину [Сарацинами жители Европы в старину называли мусульман, главным образом арабов.] в белоснежном бурнусе. Кукша догадывается, что начинается торг, хотя и не понимает ни слова. Покупатель горячится, кричит, а невозмутимый сарацин сверкает в ответ белозубой добродушной улыбкой. Наконец торг завершается, покупатель отсчитывает деньги и знаком приглашает купленного раба следовать за ним.

Торговец невольниками считает Кукшу немым. Корсиканские сарацины, приезжавшие с партией рабов в Сицилию, уступили ему отрока за бесценок, честно объявив о его недостатке. У торговца не было повода изменить свое мнение на этот счет, и он тоже не запрашивает высокую цену за белоголового невольника. К тому же невольник очень молод и, по-видимому, ничего не умеет делать. Все его достоинство заключается лишь в крепком здоровье.

Если бы в Большом царском дворце знали, что на одном из невольничьих рынков Царьграда продается храбрый и искусный воин с севера, его бы не замедлили выкупить, ибо царскую гвардию набирают большей частью из иноземцев варварского происхождения - хазар и выходцев из Тавроскифии - так жители Византийской империи называют Русь. Чернолицый сарацин неплохо заработал бы на немом отроке.

Но ни во дворце, ни на рынке никто ничего такого не знает, поэтому сарацин получает за невольника всего пять номисм [Номисма - византийская золотая монета, обычно с изображением правящего императора.]. Кукшу уводит с рынка тощий старичок с маленькой лысой головой, похожей на высушенную головку мака. Выходя на солнце из-под навеса, старичок надевает шляпу с широкими обвислыми полями и становится похожим на гриб поганку, каких много растет на родине Кукши в сырых лединах и ельниках. Впрочем, старик кажется добродушным.

Царьград ошеломляет Кукшу шумом и многолюдством. Ему и в голову не приходило, что может быть собрано столько народу в одном месте. Он идет со стариком, который держит его за руку, чтобы не потерялся, и озирается по сторонам. Глаза и уши его почти не различают ничего в отдельности - ни людей, ни животных, ни голосов, все сливается в один пестрый хоровод красок и звуков, от которого голова кружится, как от хмельного меда.