Инструктор над законом - Воронин Андрей Николаевич - Страница 67

- Тут точно никто искать не будет, - сказал Аркадий Савельевич, выходя из машины с завязанной в узел милицейской формой в руке. В другой руке он держал пистолет Архипыча.

- Ты бы пистолет-то в узел засунул, - посоветовал Белый. - Сразу ко дну пойдет. Не пойму, зачем ты его вообще забрал?

- Дурак ты. Белый, - сочувственно сообщил ему Аркадий Савельевич. Вот прикинь, будто ты мент. Вот участковый на полу, и кобура при нем, пистолет слямзил. Значит, что? Значит, замочили его с целью завладеть оружием!

- Лихо, - сказал Белый. - Я бы не додумался.

- А ты вообще ни хрена не думаешь. Зря ты все-таки этого легавого примочил.

- Может, и зря. Только что ж теперь... Что сделано, то сделано.

- Менты теперь землю жрать будут, все вверх дном перевернут, - словно бы и не слыша его, продолжал Аркадий Савельевич. - Ох, найдут они тебя. Белый. А через тебя и на меня выйдут.

- Что это ты все страсти какие-то рассказываешь, - сказал Белый и вдруг увидел, что пистолет направлен прямо ему в живот. - Эй, поаккуратнее! Савелич, да ты что, в натуре, охренел?!

Савельич не ответил. Шорох мокнущего под осенним дождем леса сглотнул хлопок выстрела. Белого согнуло пополам и отшвырнуло назад. Он издал невнятный мучительный звук и медленно опустился на одно колено, глядя на своего убийцу внезапно заслезившимися глазами. Лицо Савельича странно оживилось, глаза заблестели, а уголки губ поползли в стороны. Он выстрелил еще раз, и Белый опрокинулся на спину, уже мертвый. Но он продолжал нажимать на курок до тех пор, пока затвор со щелчком не замер в крайнем заднем положении. Тогда Савельич, следуя совету Белого, затолкал пистолет в узел серого тряпья и швырнул его в озеро.

Белый оказался слишком тяжелым, и его пришлось скатывать в воду, как суковатое бревно. После этого Аркадий Савельевич подобрал в лесу длинный кривой сук и затолкал труп поглубже. Сук он тоже бросил в воду.

Вернувшись к машине, он с сомнением посмотрел на нее, на небо и снова на машину. С неба продолжал сеяться дождь. Аркадий Савельевич открыл дверцу со стороны водителя, взялся одной рукой за баранку, а другой уперся в переднюю стойку кузова. Машина медленно, словно нехотя уступила его усилиям и тронулась с места. Круто вывернув руль вправо, он направил ее к воде, а когда автомобиль, набирая скорость, покатился по пологому береговому откосу, отскочил в сторону. Через две минуты на поверхности озера не осталось ничего, кроме медленно расходящихся кругов.

Через полчаса водитель рефрижератора подобрал попутчика. Попутчик, по всему видно, был человеком бывалым и всю дорогу развлекал его анекдотами и историями из собственной богатой биографии.

В Великих Луках он сошел, помахав на прощанье рукой, и дальше водитель рефрижератора поехал один.

***

- Сколько можно играть в политику? - ворчал Мещеряков, раздраженно обгоняя тащившийся впереди хлебный фургон. - В стране жрать нечего, а все торчат у экранов и ждут, что новенького отмочат Макашов или Жириновский... Председатели колхозов развалили свои хозяйства, украли все, что могли, и спрятались в Думе вместе с генералами. А своим собственным делом никто не занимается... Да уже, наверное, и не может заниматься. Позабыли все, бегая по митингам...

- Не надо было ехать на красный свет, - заметил Сорокин, - не пришлось бы штраф платить.

- Штраф! - саркастически завопил Мещеряков, воздевая руки к небу. Сорокин испуганно дернулся, но тут же снова схватился за руль. - По-твоему, пятьдесят долларов - это нормально.

- Ты сам дал ему пятьдесят долларов, - примирительно сказал Сорокин. Зачем же теперь кричать?

- У меня не было рублей, - сердито огрызнулся Мещеряков.

- Не понимаю, - пожал плечами Сорокин, - мы в Чикаго или в Филадельфии?

- Ему смешно! - обращаясь к невидимой аудитории, воскликнул Мещеряков. - Между прочим, ты тоже хорош. Мог бы показать ему свое удостоверение. Ты же все-таки полковник, и это твое ведомство.

- Так, - вздохнул Сорокин, - вот и до меня дошла очередь. Во-первых, ГАИ - вовсе не мое ведомство, а во-вторых, ты и сам полковник. Показал бы ему свое удостоверение, глядишь, он бы и постеснялся с тебя доллары драть. Ограничился бы составлением протокола, копия - по месту работы. Вот бы твое начальство повеселилось!

- Типун тебе на язык, - сказал Мещеряков и суеверно поплевал через левое плечо. - Нет, серьезно, куда ты смотришь? Пускай эти не твое ведомство, но доллары-то он забрал! Что он их, в кассу сдаст, или что у них там? На нем же милицейская форма!

- Я запомнил его номер, - сообщил Сорокин.

- Он запомнил номер! Ты должен был пресечь безобразие!

Все еще пылая праведным гневом. Мещеряков утратил бдительность и попытался с ходу вписаться в узкую арку, которая вела во двор старинного дома на Малой Грузинской. Раздался скрежет и звон стекла, и машина, подпрыгнув, резко остановилась.

- Опять я забыл про эту сволочь! - в сердцах крикнул он.

- Фара? - спросил Сорокин.

- Как всегда... Черт, я уже не помню, которая по счету. Фу ты, дрянь какая, даже в пот бросило.

Сорокин дипломатично молчал. Сзади нетерпеливо засигналил какой-то автомобиль.

- Да пош-шел ты, - прошипел Мещеряков и резко обернулся.

Над багажником его автомобиля нависал уродливый капот выкрашенного в цвет хаки "лендровера".

- Ба! - подал голос Сорокин. - Да это же Забродов!

- Вижу, - буркнул Мещеряков. - Вот черт, сейчас начнется...

Сорокин, не удержавшись, тихонько хрюкнул.

Мещеряков наградил его уничтожающим взглядом и повернулся к дверце, в которую уже барабанил улыбающийся Илларион.

- Полковник! - радостно воскликнул Забродов. - Полковники! поправился он, заметив в машине Сорокина. - А я думаю, кто это опять нарушает закон о неприкосновенности жилища? Сколько можно бодать мое жилище, Андрей?

- Не надо над нами смеяться, - подлил масла в огонь Сорокин, - Нас только что оштрафовали на пятьдесят долларов!

- Вы что, ездили в Чикаго? - спросил Илларион.

Мещеряков зарычал, а Сорокин разразился хохотом.

- И за что нынче штрафует американская дорожная полиция? - невозмутимо спросил Илларион.

- За езду на красный свет, - ответил Сорокин.

- Ну надо же, - покачал головой Илларион, - прямо как у нас. Ну, повернулся он к молчаливо кипевшему Мещерякову, - ты во двор заезжать думаешь?

- Думал, - ответил тот. - Теперь уж и не знаю.

- Ладно, - сказал Забродов, - вылезай, я заеду.

- Лучше уж выгони обратно.

- Не дрейфь, полковник. Что тебе терять, кроме второй фары?

Сорокин снова заржал, а Мещеряков, поминая недобрым словом милицию, Чикаго и нерадивых строителей, построивших слишком узкую арку, вылез наружу. Илларион загнал по очереди автомобили, после чего все трое взобрались на пятый этаж по крутой, не по-теперешнему широкой лестнице с витыми чугунными перилами и вошли в квартиру Забродова.

- Ты куда это ездил? - спросил Мещеряков, поспешно занимая свое любимое кресло. - Мы же предупредили, что заедем.

- Пигулевский позвонил, просил срочно подъехать.

- Это твой антиквар?

Илларион кивнул.

- Антиквар и букинист. У него появилась одна редкая книжица, так что я решил по-быстрому смотаться к нему на Беговую, пока никто ее не перехватил.

- Ну и как, успел приобрести свое сокровище? - насмешливо спросил Мещеряков.

Илларион, игнорируя насмешку, показал маленькую, карманного формата, но пухлую книжицу в темном кожаном переплете. На обложке сверкнули полустертой позолотой какие-то готические буквы.

- Что это? - заинтересованно спросил Сорокин.

- Это, полковник, настольная книга средневековых милиционеров, сказал Илларион. - "Directorium Inquisitorium".

- Чего? - спросил Мещеряков.

- Руководство по инквизиции. Написал один веселый доминиканец, Эймерик де Жиронн его звали. Ты, Сорокин, по-латыни читаешь?

- Нет.