Святилище - Ворнхолт Джон - Страница 24

– Они покрепче, чем в Дохаме, – согласился Кирк и недоуменно покачал головой. – Почему они по-разному кормят жителей двух поселений? Я не вижу в этом никакого смысла.

– Могу с этим поспорить, капитан. Мне думается, именно в обеспечении и скрывается большой смысл. В Дохаме проживает довольно многочисленная и потенциально опасная группа населения, которую нужно кормить и держать в повиновении. Эту задачу помогают выполнить эль и жирная пища. В Кхиминге цель, очевидно, другая – поддерживать здоровый образ жизни. Это объясняет тот факт, что сами сениты живут здесь.

Кирк пригляделся к разнообразным представителям мирно обедающих гуманоидов: с голубой, зеленой, коричневой кожей, а у одного из них половина лица была белой, половина – черной, по всей вероятности, он был выходцем с Черона и бежал оттуда во время расовых войн, опустошавших планету.

Соотношение женщин и мужчин было здесь примерно два к одному, и это объясняло полное отсутствие женщин в Дохаме – все они отсылались на Кхиминг.

"Это сениты делают и для своего блага, – подумал Кирк, – потому что таким образом в Дохаме удавалось избежать драк из-за женщин".

Никто из обедающих никуда не спешил, многие оставались в кафе и после того, как уносилась посуда.

Тут около Кирка и Спока запорхали два сенита: один накрывал на стол, а второй наливал в стаканы воду. Третий уже спешил к ним с хлебом и чашками с дымящейся едой. Кирку хотелось заговорить с сенитами, но он понял, что те очень заняты обслуживанием других столиков. Еда выглядела аппетитно и вкусно пахла, напоминая Кирку о таких земных деликатесах, как блюда из баклажанов.

– Замечательно, – сказал Спок после ухода слуг. – Никогда не доводилось видеть такой степени согласия среди невулканцев.

– Должно быть, этому способствует однополость, – проворчал Кирк. – Чего мне хочется, так это вернуться на корабль. Если бы только мне удалось найти слабое место в их системе защиты...

Спок показал на процветающее кафе и заметил:

– Если сениты поддерживают эту систему в течение сотен лет, и с таким успехом, то очень сложно будет найти в ней слабое место.

– Мы попробуем найти его, – упорно настаивал Кирк, – и мне кажется, что можно сделать это на Кхиминге.

– Возможно, – ответил вулканец, – но сениты имеют опыт обращения с теми, кто плохо вписывается в их систему. Нам сказали, что пока мы проходим испытательный срок и, вероятно, находимся под наблюдением. Нет сомнений, что действовать нам придется самостоятельно, без какой-либо поддержки со стороны "Энтерпрайза". Кроме того, здесь никто не помнит случая, чтобы кому-то удалось покинуть эту планету.

Кирк покачал головой и пробормотал:

– И все-таки что-то должно нам помочь.

– Мы живы и здоровы, – заметил Спок, держа под носом ложку с ароматными черными овощами. – А сениты умеют неплохо готовить.

Глава 8

Рейна, Келлен и Маккой шли по длинному канатному мосту, соединяющему основание скалы с неописуемым двухэтажным зданием, возведенным на деревьях. Женщины шагали впереди, а доктор неуверенно следовал за ними сзади. Маккой насупился – от ритмичного покачивания канатной дорожки его уже начало тошнить. Келлен остановилась и вернулась к нему.

– Что с тобой, Маккой? Боишься высоты?

– Ни в коем случае, – ответил доктор. – Я боюсь упасть. Мне нравятся мосты, которые не шатаются, когда я иду по ним.

– За ними очень хорошо ухаживают, – ответила коренная жительница. – Мне они кажутся красивыми.

– Может, вы поторопитесь? – подгоняла их Ренна, смело направляясь к белому зданию, а Келлен с Маккоем плелись позади.

– У ее отца тяжелое ранение? – спросил Маккой девушку.

– Сениты делают все возможное, – ответила она. – Если уж они не спасут его, то никто этого не сумеет сделать.

Они догнали темноволосую у входа в клинику, на двери которой была голубая звезда, что говорило о принадлежности здания к медицинским учреждениям. У двери стоял молодой коренастый сенит.

– В данный момент вход в клинику запрещен, – сказал сенит Ренне резко.

– Ну, пожалуйста, – умоляла девушка. – Вы не пустили меня утром, а я должна проведать отца.

– Одну минуточку, – сказал охранник, открыв дверь и исчезнув за ней.

Ренна явно расстроилась, и Маккой проникся к ней симпатией.

– Может, твой отец отдыхает? – успокаивал ее доктор.

– Мне было легче, когда я находилась рядом с ним, – сказала, хмурясь, Ренна. Сенит быстро вернулся.

– Вы можете войти, но ненадолго, – разрешил он, придерживая дверь.

Они вошли в пустынный приемный покой. Маккой понял, что население Кхиминга было вполне здоровым и не подверженным болезням. У двойных дверей их ждал пожилой сенит, выглядевший солидно. На его белом халате Маккой заметил пятна крови. Сенит поприветствовал посетителей.

– Утром ему была сделана операция, – объяснил он, – но серьезно повреждены внутренние органы. Пациенту ввели успокоительное, однако если вы желаете видеть его прямо сейчас...

– Да, мне этого очень хотелось бы.

Маккой промолчал, боясь обидеть сенитов и таким образом упустить шанс осмотреть клинику. Врач-сенит широко распахнул двойные двери. Маккой проследовал за Ренной в большую послеоперационную палату, где стояло шесть коек, а рядом с ними – медицинская аппаратура, точно такая же, как в лазарете Маккоя на "Энтерпрайзе", если даже не лучше. Через толстые стеклянные панели Маккой увидел две операционные, которые произвели на него сильное впечатление. На двух койках из шести лежали больные, за которыми ухаживали шесть сенитов. Ренна прошла мимо первого пациента, оказавшегося пожилым сенитом, прямо к койке, где спал белобородый мужчина с нездорового цвета лицом. С потолка на кровать свисал серебряный балдахин, под ним пациент купался в оранжевых лучах. Ренна стояла рядом и смотрела на похудевшего отца, нервно заламывая себе руки.

– Он находится в состоянии стаза, – объяснил сенит-доктор.

– В стазе? – обеспокоено заметил Маккой. – У него такое низкое давление?

Сенит с любопытством посмотрел на Маккоя.

– Когда его доставили сюда, он был мертв. Мы воскресили его, но внутренние органы представляют собой месиво, а обе ноги переломаны во многих местах. Мы решили бедра не менять, понимая, что это не имеет смысла, пока не удастся стабилизировать кровообращение. По меньшей мере, необходимо сделать трансплантацию сердца, печени и почек. Мозг пациента также поврежден.

– Если его так жестоко пытали, – сказал Маккой, – то как ему удалось прибыть сюда живым?

Сенит внимательно посмотрел на Маккоя и сказал бархатным голосом:

– Это очень хороший вопрос.

Ренна, казалось, отключилась от внешнего мира.

– Отец! – взывала она. – Ты слышишь меня, отец?

– Он не слышит вас, – сказал сенит. – Если бы он был в сознании, то чувствовал бы невыносимую боль, которую не смогли бы снять никакие лекарства.

Ренна по-прежнему никого не слышала и не видела, кроме своего отца.

– Отец, отец... – звала она срывающимся голосом.

Сенит пожал плечами.

– Мы, конечно же, можем поддерживать в нем жизнь, но это не наш метод. Полноценная жизнь важнее простого существования.

– А если ему пересадить искусственные органы? – спросил Маккой.

– Мы сделали пересадку искусственного сердца утром, – ответил сенит, – но у больного обширные артериальные повреждения. Сейчас ему лучше, но дальнейшего улучшения не будет.

Ренна начала всхлипывать, и Маккой взял ее нежно за руку.

– Пойдем, – тихо сказал он. Она не сопротивлялась, и Маккой повел ее в приемный покой. Увидев их печальные лица, Келлен отвернулась и смахнула рукой слезу. В плохом настроении они вышли на улицу под лучи скрывающегося в дымке солнца.

– Ну, – натянуто улыбнулся Маккой, – доктор сказал, что еще не все потеряно.

– Этого он не говорил, – мрачно заметила Ренна. – Если бы вы были доктором, что бы вы сказали?

– Набраться мужества.