Завтрак для чемпионов - Воннегут-мл Курт - Страница 29

С деньгами все время происходили такие чудеса. Будто какая-то голубая фея порхала над этой частью погибающей планеты и махала своей волшебной палочкой над теми или иными контрактами, акциями, шерами и другими биржевыми бумагами.

Жена Гарри Грейс лежала в шезлонге, около постели. Она курила тоненькую сигару в длинном мундштуке, сделанном из голени аиста. Аистом называлась большая европейская птица; ростом она была все же вдвое меньше бермудского буревестника. Когда дети спрашивали, откуда берутся младенцы, им иногда объясняли, что младенцев приносят аисты. Люди, дававшие своим детям такие объяснения, считали, что дети еще не доросли до того, чтобы с умом относиться ко всяким таким вещам.

И повсюду - на извещениях о прибавлении семейства, на почтовых открытках и карикатурах - изображали аистов, несущих в клюве младенцев: пусть ребята видят.

И Двейн Гувер, и Гарри Лесабр видели такие картинки, когда были совсем маленькими. И, разумеется, верили в аистов.

Грейс Лесабр отозвалась с презрением о Двейне Гувере, считая, что Гарри напрасно огорчается из-за того, что Двейн перестал к нему хорошо относиться.

- Хрен с ним, с этим Двейном Гувером, - сказала Грейс. - На фиг весь этот Мидлэнд-Сити. Давай продадим эти дерьмовые акции и купим себе резиденцию на Мауи.

Мауи был один из Гавайских островов. По общепринятому мнению, это был рай на земле.

- Слушай, - сказала Грейс, - мы же с тобой единственные белые люди во всем Мидлэнд-Сити, которые живут нормальной половой жизнью. Ты не урод. Двейн Гувер - вот кто урод! Как по-твоему, сколько раз в месяц он испытывает оргазм?

- Почем я знаю! - сказал Гарри из-под своего мокрого от слез укрытия.

Грейс громко и пренебрежительно заговорила о браке Двейна:

- Он до того боялся всякого секса, что нарочно женился на женщине, и слыхом не слыхавшей обо всем таком. Она готова была покончить с собой, чуть только про это заговорят. Вот и покончила, - добавила Грейс.

- А Олениха нас не слышит? - спросил Гарри.

- Хрен с ней, с Оленихой, - сказала Грейс. Потом добавила: - Нет, ничего Олениха не слышит. - "Оленихой" они условно называли свою черную служанку, которая в это время была от них далеко, на кухне. Лесабры и всех других черных людей называли "оленями" - это у них был такой условный код, чтобы можно было вслух говорить о множестве проблем в жизни города, связанных с черными, но так, чтобы не обидеть черного человека, если он вдруг услышит их разговор. Олениха, наверно, дрыхнет или читает "Журнал Черных пантер", - сказала Грейс.

Главная "оленья" проблема заключалась в следующем: теперь черные люди были не нужны белым - разве что белым гангстерам, которые продавали черным людям старые машины, и наркотики, и мебель. И несмотря ни на что, "олени" размножались. И везде было полно этих больших черных существ, и у многих из них было очень плохое настроение. Каждый месяц им выдавали небольшое денежное пособие, чтобы им не приходилось воровать. Шел разговор и о том, чтобы им и наркотики продавать по дешевке, тогда они станут смирными и веселыми и перестанут заниматься размножением.

В полицейском управлении Мидлэнд-Сити и в канцелярии шерифа Мидлэндского округа служили главным образом белые люди. У них там стояли десятки и сотни автоматов и двенадцатизарядные пулеметы на тот случай, если будет разрешена охота на "оленей". Это могло случиться довольно скоро.

- Послушай, я же не шучу, - сказала Грейс, - ведь это же не город, а самая вонючая дыра на всем свете. Давай уедем к чертовой матери, купим резиденцию на Мауи и хоть поживем для разнообразия как люди.

Так они и сделали.

Тем временем вредные вещества в организме Двейна изменили его отношение к Франсине: он уже не злился и стал жалким и покорным. Он попросил у нее прощения за то, что подумал, будто она выпрашивает у него деньги на закусочную "Курятина фри по рецепту полковника Сандерса из Кентукки". Он полностью признал за ней неоспоримое бескорыстие. Он ее попросил обнять его покрепче, и она обняла его.

- Я так запутался, - сказал он.

- Все мы запутались, - сказала она и прижала его голову к груди.

- Надо же мне с кем-то поговорить, - сказал Двейн.

- Ну и поговори с мамочкой, - сказала Франсина. Она хотела сказать, что она ему как родная мать.

- Скажи мне - зачем мы живем? - спросил он эту душистую грудь.

- Это одному богу известно, - сказала Франсина.

Некоторое время Двейн молчал. Потом, запинаясь, он рассказал Франсине, как однажды посетил филиал фирмы "Дженерал моторс" - завод "понтиаков" в городе Понтиак, штат Мичиган, всего лишь через три месяца после того, как его жена наглоталась "Драно".

- Нам показали все исследовательские отделы, - рассказывал он. И потом рассказал, что самое большое впечатление на него произвел ряд лабораторий, где уничтожались части машин и даже целые автомобили. Научные сотрудники фирмы "Понтиак" поджигали обивку, швыряли камнями в ветровые стекла, ломали передали и рычаги управления, устраивали столкновения двух машин, вырывали с корнем переключение скоростей, несколько дней подряд запускали моторы на полный ход почти без всякой смазки, сто раз в минуту открывали и захлопывали отделения для бумаг и перчаток, охлаждали часы на панели до нескольких градусов ниже нуля и так далее.

- Все, что запрещено делать с машиной, они делали нарочно - рассказывал Двейн Франсине, - и я никогда не забуду надписи на дверях здания, где устраивали все эти пытки.

Двейн говорил вот о какой надписи:

РАЗРУШИТЕЛЬНЫЕ ИСПЫТАНИЯ

- Увидел я эту надпись, - сказал Двейн, - и невольно подумал: не для того ли господь бог и меня послал на землю - захотел испытать, сколько же человек может выдержать и не сломаться.

- Заблудился я, - сказал Двейн. - Надо, чтобы кто-то взял меня за руку и вывел из темного леса.

- Ты устал, - сказала Франсина. - Да и как не устать? Столько работаешь. Мне так жалко мужчин, сколько же они работают! Может быть, хочешь немножко поспать?

- Не могу я спать, - сказал Двейн - пока мне не ответят на все вопросы, мне сна нет.

- Хочешь посоветоваться с доктором? - сказала Франсина.

- Не хочу я слушать докторскую болтовню, - сказал Двейн. - Нет, я хочу поговорить с кем-нибудь совсем иным. Понимаешь, Франсина, - и он крепко впился пальцами в ее мягкую руку, - хочется услышать новые слова от новых людей. Я уже слышал все, что говорят люди тут, в Мидлэнд-Сити. И все, что они могут сказать. Нет, нужно поговорить с кем-то новым.