Сокровища Шахерезады - Волознев Игорь Валентинович - Страница 4

Его бесцеремонно толкнули в спину. Гангстер в маске показал на труп и сделал энергичный жест, погрозив бластером. Пересиливая отвращение, Пфаффер взял обгорелое тело за ноги и поволок в угол, куда показывал налётчик: надо было освободить проход для тех, кто вытаскивал мешки.

Художники: Сергей Атрошенко и Роман Афонин.

Пфаффер обессилел от страха. Трупы, которые он переносил, вызывали в нём оторопь и казались неимоверно тяжёлыми, с ними почти невозможно было справиться. У него подгибались колени, он давно свалился бы и остался лежать, если б не боязнь получить горелую дырку в голову, а то и ещё что-нибудь похуже. Он слышал, что бандиты, орудующие на машинах времени, — это коварные и беспощадные люди. Их неписаным законом было не оставлять после себя свидетелей. С человеком, который им неугоден, они перелетали в какой-нибудь юрский период и устраивали себе потеху: швыряли несчастного прямо в пасть динозавру. Пфаффер беззвучно стонал. Воображение рисовало ему омерзительную бородавчатую морду гигантской рептилии…

Его били прикладами, подгоняя. Он падал, подымался и снова падал, волоча мешок или помогая толкать сундук. Сами гангстеры работали, не щадя сил. Главарь прохаживался снаружи и с беспокойством поглядывал на небо, где среди звёзд временами проносились стремительные огни.

— Быстрее, быстрее, — торопил он подручных. — Ворочаетесь, как сонные черепахи. Пещеру надо очистить за полчаса, а то нас тут застукают…

— Босс, что делать с сундуками? — спрашивали у него. — Их хрен протащишь через эту чёртову нору! Её надо расширить!

— На это нет времени. Содержимое сундуков вываливайте в мешки, а сами сундуки оставьте в пещере. Хотя старинные кованые сундуки стоят приличных бабок… Надо бы их тоже забрать… Ну да ладно… А ты совсем не шевелишься, дохлая курица! — Это уже относилось к Пфафферу, сорвавшему с себя маску и судорожно вбиравшему в грудь воздух. — Джерри, подзаряди-ка его!

Чиновник получил удар в зад такой силы, что кубарем полетел на землю. Подняться он уже не смог…

Зажмурившись, затаив дыхание, он ждал выстрела, который покончил бы с ним навсегда, но бандитам было не до него. Они бегали как ошпаренные, торопясь очистить пещеру. Перед входом в неё на расстеленной парусине быстро вырастала золотая груда. Статую Будды пришлось извлекать с помощью верёвок, как пробку из бутылки.

— Проклятье! — завизжал главарь, увидев, как к оазису на полной скорости пикирует большой сигарообразный хрономобиль. — Ещё один конкурент! Готовьте гранатомёты, ребята!

Бандиты заняли оборону, наблюдая, как из приземлившейся машины выпрыгивают вооружённые люди. Незваные гости приближались короткими перебежками, скрываясь за валунами. Подойдя на расстояние бластерного выстрела, они залегли.

— Эй, Кречмер! — донеслось из-за валунов. — Это я, Дикки, прозванный Неуловимым Убийцей, а со мной мои парни! Неужто не узнал?

— Узнал, — откликнулся главарь. — Я твою хронотачку узнал бы из тысячи… Прилетел поживиться золотишком? Поздно, Дикки. Лучше проваливай, если не хочешь получить дырку в лоб!

— Куш слишком велик, чтоб я ушёл просто так! — гаркнул Дикки. — А потому слушай моё условие: набивайте золотом карманы и идите к своей машине. Того, что унесёте с собой, вам хватит. Даю слово, позволю вам убраться!

— А почему бы тебе самому не убраться? — И с этими словами Кречмер саданул по валунам из гранатомёта.

Раздался взрыв, а затем хохот Неуловимого Убийцы.

— Ты сам подписал себе смертный приговор! — крикнул он.

Его банда ринулась в атаку. Тишину оазиса разорвали взрывы гранат и истошные вопли раненых, в воздухе заметались лучи, засвистели разрывные пули.

Пфаффер по-пластунски подполз к груде и, потихоньку разгребая её руками, начал в неё зарываться. Сражающиеся не обращали на него внимание, принимая его за труп, которых уже немало валялось вокруг.

Рядом с Пфаффером рухнул верзила Боб. Затем на чиновника свалился, страшно исхлёстанный бластерным огнём, сам Кречмер. У него был распорот живот, и внутренности текли прямо на лицо перепуганного искателя сокровищ. Тот не смел пошевелиться. Лучше изображать труп, чем быть им на самом деле…

Бой был недолгим. Победа осталась за людьми Неуловимого Убийцы. Они ходили между простёртыми на земле телами и, замечая раненых, хладнокровно их добивали. Залитого чужой кровью Пфаффера они приняли за мёртвого.

Победители энергично продолжили работу, начатую их предшественниками, но едва они успели извлечь из пещеры последнюю горсть золота, как небо над оазисом прочертили сразу три дисковидных аппарата. А вскоре показались ещё хрономобили…

Цепь вооружённых до зубов людей подходила со стороны скал. Два хрономобиля опустились за пальмами — оттуда тоже приближались люди. Гангстеры Неуловимого заняли вокруг золота круговую оборону, но сдержать натиск трёх банд они были не в состоянии.

Нападавшие пустили в ход мощные гранатомёты, и грохот взрывов превратил оазис в ад. Золотая груда оказалась в эпицентре схватки. За пять минут на Пфаффера свалилось ещё двое подстреленных, закрыв ему обзор; теперь он мог видеть лишь самый краешек бледно-синего ночного неба. Но то, что творилось даже на этом краешке, заставляло его цепенеть и ждать смерти каждую минуту. С мемуарами Керкийона, оказывается, познакомились не две хрономобильные банды, и даже не пять! Судя по битве, разыгравшейся в небе, сюда, в это злосчастное восьмое августа 1786 года, слетелись все банды, орудующие на машинах времени!

Напичканные оружием летательные аппараты выплёвывали гроздья торпед и испускали мощные боевые лучи, которые били по аппаратам противника или перехватывали и уничтожали торпеды, направленные против них самих. Подбитые машины дымились, иные взрывались, и обломки разлетались далеко по оазису, сея смерть среди дравшихся на земле.

Каждая вновь прибывающая банда обращала свои бластеры и гранатомёты в первую очередь против тех, кто находился возле золотой груды, и оттого трупов тут было особенно много. К груде со всех сторон ползли раненые, которым, может быть, и жить-то оставалось считанные минуты. В порыве ненасытной алчности они из последних сил тянулись к золоту, отталкивали друг друга, вырывали друг у друга золотые монеты и драгоценности. Даже перед лицом смерти их жадность заглушала все остальные человеческие чувства.

Тело Пфаффера затекло, мучительно ныла придавленная трупами нога, гудела шея, трещали кости. Отвратительная слизь, сочившаяся из желудка Кречмера, норовила набиться в рот. Выплёвывая её, Пфаффер задыхался и хрипел, пытался хоть немного высвободиться, но его усилия привели лишь к тому, что труп Кречмера сместился, и вместо распоротого желудка в лицо Пфафферу уткнулась посиневшая физиономия бандита…

Пфаффер потерял сознание.

Сколько времени он так пролежал — он не знал. Очнуться его заставил оглушительный рёв полицейских сирен. Район побоища окружило несколько больших сигарообразных хрономобилей Полиции Времени. Под действием невидимого парализующего излучения всё вокруг застыло. Оцепенели бандиты, дравшиеся на земле. Замерли в воздухе бандитские аппараты. Их двигатели заглохли. Нельзя было не то что "нырнуть" в другое время, но даже сдвинуться с места.

Часть полицейских машин снизилась, другие начали подлетать к бандитским хрономобилям и захватывать их в гравитационные сети, заставляя лететь за собой. Блюстители порядка в специальных шлемах, защищавших от излучения, подходили к парализованным гангстерам и защёлкивали на их запястьях наручники. Когда в наручниках оказались все уцелевшие бандиты, излучение выключили, и полицейские принялись поднимать ошарашенных братков с земли, обыскивать их и отводить к хрономобилям-фургонам с зарешёченными иллюминаторами. Тех, кто нуждался в медицинской помощи — а таких было немало, — укладывали на носилки и относили к "сигаре" с красным крестом на корпусе.

К рассвету все оставшиеся в живых бандиты были посажены в полицейские машины. Осталось убрать трупы и привести территорию в первоначальный вид, чем блюстители порядка и занялись: согласно закону о перемещениях в "заграничное" прошлое, на месте посадки должны быть уничтожены все следы, которые позволили бы туземцам догадаться о том, кто здесь побывал.