Стихотворения - Волошин Максимилиан Александрович - Страница 4

Как золото жалит ваш мозг общим желаньем!

Гавани, липкие воды от дегтя и вара,

Черные склады, кипящие штольни, гудящие домны,

Ваша работа вяжет всё уже узлы паутины

С тех пор, как золото здесь, на земле,

Победило золото неба!

Золото жизни, иль золото смерти, - страстное

золото

Азию тянет петлей, проливается в Африку;

Золото - скиптр океанов, бродячее золото,

С полюсов белых срывается к рыжим экваторам.

Золото блещет в победах, в разгромах мерцает,

Золото кружится в звездных орбитах веков,

Золото властно ведет в державно намеченных

планах

Мачты своих кораблей, рельсы своих поездов

Вдоль по пустыням земли, вдоль по водам

океанов...

30 ноября 1916

Коктебель

ГОРОДА

О, эти города, напитанные ядом гнилого золота!

О, каменные вопли, взлеты и жесты дыма,

И купола, и башни, и колонны

В звенящем воздухе, средь кипени труда...

Ты возлюбил ли ужас и тоску их,

Странник,

Печальный и задумчивый,

На огненных вокзалах, что опоясали вселенную?

О, вихрь колес сквозь горы и пространство...

Набат глухой и тайный, что лихорадил душу твою,

Он в городах гудел по вечерам; их пламя,

Неисчислимое и красное, твой озаряло лоб,

Их черный лай, и мстительные крики,

и улюлюканье охоты

Были лаем, криком и травлей твоей души;

Всё существо твое глубоко искажалось их

богохульствами,

И воля твоя была добычей их потока:

Вы ненавидели друг друга, обожая.

О, взлеты их, кощунства, преступленья,

Вонзенные, как в спину нож, закону!

Сердца колоколов и лоб их колоколен

Забыли их жертв число;

Чудовищные их нагроможденья заслоняют небо,

Ужас века сосредоточен в них;

Но их душа таит тот вечный миг,

Что в неисчетных днях собою метит время.

История была плодотворима

Из века в век приливом их идей;

Их мозг и кость питались новой кровью,

Что в старый мир вливается надеждой

И гением.

Они калят дерзанья, причащают

Пространствам и колдуют горизонты,

Их притяжения вникают в дух, как яд;

И каждый, вознесенный над другими,

Ученый ли, апостол иль поэт

Несет свой пламенник в пыланье их пожаров.

Они в неведомое строят лестницы

Для восхожденья дерзостных исканий.

Светлыми ногами топчут ложь, что заковала

цепью

Мир с человеком, человека с богом.

Видали ль ночью вы короны их огней

И храмы из стекла и золота, откуда

Чудовищные взгляды одетых медью стекол

Устремлены к созвездьям сивиллинским?

В кварталах молчаливых посещали ль

Лаборатории, в которых неотступно

От вывода до вывода, от связи и до связи

Сквозь бесконечности преследует ученый

Мельчайший трепет жизни?

Тот человек, что судит, мыслит, водит,

Ими весит и мерит сам себя.

Все тайны, все загадки мира

Им служат ставкой уже целый век

В борьбе великой с судьбами.

О, ярость знания и осторожность схваток!

Загадка здесь - ее следят и травят,

И настигают, как зверя свирепого,

Чтоб уловить мгновение, когда

Ее глаза, раскрытые внезапно, разорвут

Покровы тьмы и истину откроют.

Тогда пусть ветры, волны, и небеса, и звезды,

И тяжкие мосты, что давят глыбы устоев

каменных,

Базальты порта и градские стены

Трепещут на четыре стороны пространства,

Они не потрясутся столь полной радостью,

Как страстный дух искателя

Над новою победой.

Нечто в мире внезапно изменилось

Этим взрывом света из темноты;

И всё равно, прославит иль ославят гений того,

Кто выломал враждебные ворота,

Что защищали тайну,

Сила его поглощена великой силой городов:

Их бытие еще полнее ею.

Так те, что мыслят, будущему мира

От времени до времени несут ярь мозга своего;

А между тем встают еще иные,

Те, что горят с толпой и для толпы.

Огни болотные и мученики грезы,

Они провидят ее идущей по садам мучений

И крови - к светлому свершению времен,

Когда дух справедливости проникнет человека.

Ложь издала законы - тексты черных истин:

Их надо грызть всечасно,

Ожидая, пока не сломят их тараны мятежа;

А если надо кровавых удобрений для светлых

всходов,

Если нужен великий гнев для полноты любви,

Если надо исступленье для сердца рабьего,

То гулы набатов черных взмоют города

Рыкающим приливом вкруг новых прав.

Там, наверху, в кварталах старых, в тусклых

залах,

Где светы газа безграничат жесты,

А голоса, и кулаки, и крики трибунов светлых

Утверждают потребность всех нормальным кругом

права;

Таблицы, тексты, правила, системы и библии

Даются в передержках торжественных речей:

Для человека в мире нет господина иного,

чем он сам,

И в нем самом владычествует - мир;

Оратор говорит и сильно, и высоко; слово его

сверкает,

Косматое и истребительное, как полет кометы,

Как знамя безумное, простертое к победе;

А если он берет толпу трамплином

Что до того? Он тот, чья воля полна чрез край

Вскипающими токами расцветов;

Отчаянья, и ярости, и гневы,

И грозовое молчание горят в его руках:

Как некий тайный властелин, он видит

Подземное глухое набуханье внезапных сил.

Когда ж в согласии простом и неизбежном

сопрягутся

Полет искателя с порывами трибуна,

То нет у неба такой грозы,

Таких громов у власти, у порядка такого

произвола,

Чтоб раздавить собой победу мировую.

1916

ТОЛПА

В городах из сумрака и черни,

Где цветут безумные огни;

В городах, где мечутся, беснуясь,

С пеньем, с криками, с проклятьями, кипя,

Как в котле,-трагические толпы;

В городах, внезапно потрясенных

Мятежом иль паникой, - во мне,

Вдруг прорвавшись, блещет и ликует

Утысячеренная душа.

Лихорадка с зыбкими руками,

Лихорадка в буйный свой поток меня

Увлекает и несет, как камень, по дорогам.

Разум меркнет,

Сердце рвется к славе или преступленью,

И на дикий зов единокупной силы

Я бегу из самого себя.

Ярость ли, безумие, любовь ли -.

Всё пронзает молнией сердца;

Всё известно прежде, чем сознанье