Небо и корни мира - Тулянская Юлия - Страница 79

Девонна стояла неподалеку и улыбалась, слушая их разговор. Вестница понимала: вот и еще один друг появился рядом с ее мужем.

– Вот моя жена Девонна, Джахир, – сказал Яромир юноше. – Меня больше не носит по свету. Я рад, что ты жив, рад, что ты нашел нас… – он не знал, как выразить то, что у него на сердце, взял Джахира за плечи, запнулся.

Лицо хузари оставалось непроницаемо почтительным, но взгляд ярких черных глаз был теплым и радостным, каким смотрят на отца или старшего брата.

Пока даргородцы не заделали брешь в крепостной стене, королю Неэру надо было бы снова попытаться захватить город. Но он, хотя и не ушел из-под Даргорода, не двигался с места. От разведки Яромир знал, что у короля в войске если и не открытый бунт, то волнения. Варды требуют объяснения: почему, если Вседержитель всемогущ и одним словом способен уничтожить богоборца и его нечестивую орду, он не делает этого и допускает страдания верных? Пусть он пошлет небожителей на помощь или сотворит чудо – и явится обоз с продовольствием для воинов и лошадей. Войсковые священники пытались успокоить людей, говоря о будущей награде, которую надо заслужить; о том, что Вседержитель знает, в чем истинное благо, а человеческий ум не способен об этом судить; о том, что Обитаемый – падший мир, так что победа, блаженство и слава обещаны верным не в нем, а только после его гибели. Но все же королю Неэру пришлось повесить человек полтораста, чтобы спасти дух остального войска. Сразу после этого он не решался идти в бой и просто стоял под стенами.

Защитников Даргорода было не так много, чтобы выйти из крепости и открыто ударить по пошатнувшемуся врагу. Они чинили стены, совсем засыпали брешь, укрепили ворота. Писарь Брослав напомнил Яромиру, что лорд Эймер Орис-Дорм все еще сидит взаперти и ждет хоть какого-нибудь суда за покушение на князя Севера.

– Ну… пойду погляжу на него, – обещал Яромир.

Его охватила тоска, тело содрогнулось от воспоминания о разливающемся по жилам яде.

– Охрану возьми, князь, а то ключа не дам, – сказал Брослав.

– Джахир теперь меня охраняет.

Когда дружинник отворил дверь в подвал, Яромир при свете факела увидел на лавке у стены человека, устало сложившего на коленях закованные руки.

– Здравствуй, лорд Эймер. Мы оба живы, – сказал Яромир.

У Джахира в руках был еще один факел, стало светлее. Лорд Эймер горько усмехнулся.

– Да, ты жив. А я все жду приговора.

Яромир тоже сел на скамью. Он с трудом принуждал себя принять какое-нибудь решение. Сам он почти все забыл, а тело помнило перенесенную муку. Хорошо, что с ним пошел Джахир. Руки у Яромира похолодели, и грудь сдавило от лютой тоски и страха.

– Лорд Эймер. Ты… израсходовал свой удар, помнишь?

Эймер быстро поднял на него больной нетерпеливый взгляд:

– Теперь твоя очередь, князь Яромир.

Тот кивнул:

– Сам знаю… Я без гнева не могу убивать. А законов, по которым тебя судить, у нас пока еще нету.

Побледневшее от долгого заключения, заросшее лицо Эймера не изменилось, только глаза стали еще беспокойнее.

– Что?

– Без гнева не могу, – повторил Яромир. – Не убивал никогда с холодным сердцем.

Эймер почувствовал, что ему становится смешно. Неужто Вседержитель не пожелал воздвигнуть себе врага грознее и бестрепетнее?

– Помочь тебе разгневаться? – Эймер передернул плечами.

Но Яромир откровенно ответил:

– Не выйдет, когда я знаю, что ты нарочно.

Эймер снова пожал плечами, с горькой усмешкой в краешках губ. Яромир вдруг с облегчением вздохнул.

– Я тебя отпущу на волю, ты уходи.

Ему стало свободней дышать, он добавил:

– И мне так легче, и ты теперь сам за себя решай, как тебе быть. Хочешь – сейчас уходи. Тебе помыться дадут и теплую одежду и отведут за ворота… Постой, я еще письмо твоему королю напишу. Это не о мире. Я уже знаю, что он со мной не примирится. Это дельное письмо, хочу предложить, как нам воевать, чтобы уж разбить, наконец, один другого.

Яромир снова поселился в том крыле при больнице, где у Девонны был небольшой покойчик для склянок и ступок, а для семьи – просторная комната с окнами во двор. Когда пришел Яромир, жена была дома. Из покойчика тянуло терпким запахом травяного отвара. Услышав, как Яромир отворил дверь, Девонна вышла из покоя в длинной домашней рубахе, с деревянной ложкой в руке.

Яромир остановился у двери и, любуясь, смотрел на Девонну. Вестница молчала и не мешала ему смотреть. Она знала, что он любит глазами, и рассказать о своих чувствах словами умеет с трудом. Наконец он прошел в покой.

– Девонна, тебе помочь ничем не надо? Может, ягоды в ступке потереть?

– Не надо, я уже заканчиваю. Сейчас приду к тебе, – обещала вестница, вернувшаяся к своему котелку.

Яромир встал у входа, чтобы смотреть, как Девонна разливает по склянкам готовый отвар. Чудесное появление Джахира в Даргороде напомнило ему о былых скитаниях. Он представил, как был один в путах дорог и еще не знал, что небожительница скоро явится ему в заброшенном храме, оставит на алтаре вина и медвяного на вкус хлеба, заговорит сочувственными словами.

– Девонна, помнишь хлеб и вино? – спросил Яромир, улыбнувшись. – Я как вспомню их, то сыт и никакого горя на душе нет.

Вестница, улыбаясь, расставила по местам зельницы.

Яромир стоял у входа в покойчик, с густой сединой в волосах, с простодушной радостью на лице. Он вспоминал, как когда-то был потерявшим себя бродягой и, казалось, совсем недавно, – даже безымянным дубровником, диким лесным существом, не говорящем о себе «я». Ему чудилось, даже имя, простое человеческое имя дала ему Девонна.

Она подошла к нему, тихо и ласково засмеялась:

– Что же ты на меня так смотришь? Даже у Шалого не такие грустные глаза.

«Разве грустные?» – не поверил Яромир.

Вестница опустила его голову на свое плечо, прижавшись щекой к волосам. Ее охватило тихое сияние, в свете которого его поседевшие волосы стали золотистыми. Потолок каморки был низким, и пучки трав повсюду свисали со стены.

Каменная ящерка – Малый Гриборкен – неподвижно лежала на краю лавки, свернувшись кольцом. Блики сияния отражались в ее гранитном боку.

Яромир пришел рассказать Девонне, что он задумал с письмом королю вардов. Ему нужен был совет небожительницы. Девонна писала лучше и грамотнее, чем он. Муж с женой уселись за стол с чернильницей и бумагой.

На другой день с помощью своей луженой глотки Яромир докричался до стана вардов со стены.

– Король Hep! Давай встретимся на открытом месте. У нас в плену лорд Эймер.

К воротам подъехал гонец. Яромир повторил, что отпускает пленника и передает с ним письмо королю.

– Пусть король Hep потом съедется со мной между вашим станом и нашей стеной, – добавил он. – А если не хочет со мной, потому что верит, будто я колдун, пускай пошлет доверенного человека, а я пошлю воеводу Твердисла… – Яромир осекся, опустил взгляд. – Ну, и я доверенного человека пошлю.

Он спустился со стены, хмурясь и досадуя на себя за оговорку. Яромир уже не раз ловил себя на том, что думает: «Об этом надо сказать Колояру». Или: «С этим-то разберется Колояр» Он постоянно забывал, что бывшего каменщика с Витрицы, даргородского воеводы больше нет. Но теперь у Яромира впервые сорвалось его имя вслух – как о живом.

Тела Колояра и дружинников, сражавшихся рядом с ним, до сих пор лежали в завале возле бреши в стене и защищали собой Даргород. Класть стену заново в виду неприятельского стана было нельзя. Поэтому защитники просто укрепили завал и набросали его повыше.

Лорда Эймера вывели за ворота. Этого Яромир уже не видел, только знал, что по его приказу это делается сейчас. Скоро король Неэр получит письмо князя Севера с предложением короткого перемирия и открытого смертельного боя.

Князь Кресислав лечил свою рану, лежа в трактире в горнице, где жил до осады. Он был ранен нетяжело, но, пока лежал без помощи среди убитых жезлоносцами хельдов, потерял много крови. За Кресом присматривал его стремянный и побратим. Ивор рассказал, как отвез его матери весточку.