Великое Лихо - Волков Сергей Юрьевич - Страница 9

Теперь главное для Луни - оружие. Меча ему не положено, а жаль. Ну да ничего - в оружной видел Луня цогский кинжал в полтора локтя, почти что меч, его он и возьмет. А ещё - верный охотничий лук, отцову рогатину с широким бронзовым наконечником, пару дротов - на мелкого зверя и человека, если таков напасть отважится. Хорошо бы ещё щит, но щиты только воям дают, да и то когда вся дружина в поход идет. А вот шлем в оружной горнице Луне дадут, не литой, как у вождя, конечно, но вполне справную кожаную шапку с бронзовыми пластинами поверху. И бронь дадут, и наручи. Только вот таскать все это...

Шык вышел из своей избушки, когда Луня уже закончил собирать припасы, оружился, привел из стойла шестерых арских коней-арпаков и теперь навьючивал им на широкие спины мешки с вещами. Вокруг стояла большая толпа любопытных, в основном детвора, бабы, старики да старухи - взрослых мужиков собрал на войском поле недовольный Скол и гонял до седьмого пота - а что, времена идут дурные, так готовым надо быть, и секиру в руках держать крепко! О мертвом аре и костяной грамотке знали все в городище, лишь пророчество Алконоста скрыл до поры вож от родичей.

Роды перешептывались, глядя на важного Луню, деловито управляющегося с походным скарбом. Девки хихикали в ладошку, а как же - жених растет, будет он волхвом или нет, там поглядим, а на сеновале в Яров день с таким пообжиматься любо - нравы у родов вольные...

Шык окинул взглядом Лунины приготовления, посмотрел на блестевшие начищенной бронзой доспехи, усмехнулся, и принялся сгружать с лошадей мешки и вытряхивать их содержимое на траву у дома.

В сторону полетели ночевники и шатровка, вертела и один из котелков, туески с жиром и медом, кожаные плащи, и ещё много чего, собранного рачительным и любящим, как и каждый юнец, всласть вкусно подхарчится, Луней.

Сам Луня стоял, красный, как рак, и не знал, куда девать глаза. Вокруг уже откровенно хохотали, особенно старались бабули-болоболки, так и сыпали подначками, так и подковыривали Луню...

Шык отвел в сторону двух коней, на оставшихся повесил в четверо полегчавшие сумы, потом, как бы между прочим, проходя мимо, щелкнул желтоватым крепким ногтем по пластине брони и коротко бросил:

- Сними, оставь это! И копья с дротами тоже...

И вот, наконец, двое всадников, ведя в поводу двух заводных коней, подъехали к воротинам городища. Здесь их уже ждали - вож, воевода, старейшины, и толпа родичей. Шык спешился, не спеша подошел к вожу:

- Ну, Чур вас храни, Род защити! Лихом не поминайте, вида не насылайте! Прощевайте, родичи!

Нестройный хор голосов попрощался с волхвом. Шык вскочил в седло, но тут раздался голос Бора:

- Луня, погоди-ка!

Вож шагнул к пареньку и протянул ему что-то длинное, завернутое в черную турову кожу:

- Видел я тебя на воевом поле, стараешься! Молод ты, да нужда заставляет. На, носи, да чести дедовской не осрами! Ну все, защити вас Род!

И Шык с Луней выехали из ворот родного городища. Перед ними лежала дальняя дорога...

* * *

Едва городище скрылось из виду, как горящий от нетерпения Луня развернул черную кожу. Развернул - и остолбенел! Меч! Настоящий мужеский меч, да не простой, а из славных, Красный меч воеводы Руга-Огневека, Луниного прадеда по матери! Воистину, дорогой подарок сделал ему вож!

Меч и впрямь хорош: два с лишним локтя длиной, прямое темное бронзовое лезвие, добро заточенное, недлинные рога крестовины загнуты к острию чтобы с коня рубить было сподручнее, рукоять оплетена мягкой замшей, а в шишак на конце вделан алый камень-самоцвет, из тех, что Цмок приносит. Смолевые сосновые ножны крашены красной охрой и окованы бронзовыми накладками. Луня завозился, подвешивая меч у пояса, с правой стороны, потом перевесил цогский кинжал слева - он теперь для левой руки будет.

Шык подъехал ближе, перегнулся с седла, разглядел меч и одобрительно цокнул языком:

- Хорош! Ты, Луня, на меня не серчай, что я тебе перед все родом на посмешище выставил. Больно много ты припасу взял, нам ехать быстро придется, не до возни со всем этим будет.

- Да-а! - уже забытая обида скребнула Луню: - А как без ночевников да шатровки спать-то? Чать, под крышей не скоро окажемся?

- Скоро не скоро, а не пропадем, Род даст! - уклончиво ответил волхв и шлепнул коня пятками: - Давай-ка на рысях пойдем, к ночи надо Синий камень минуть и на Ход выйти! Там балаган для торговых гостей есть, там и заночуем.

От городища Влеса до Хода было полдня конного пути. Луня уже бывал на Ходу, да и окрестные леса знал вдоль-поперек, и поэтому ехал спокойно, головой не вертел, - а чего вертеть, вон речка Звинь, вон Белкова Роща, с севера тянется Чахов бор, там сейчас как раз самая малинная пора...

Солнце палило с голубого летнего неба, бешено стрекотали кузнечики, свистели и перекликались птицы в перелесках, высоко-высоко над бором парил ястреб, выслеживающий на полянах тетерок. Благодать, тишь, покой.

"Куда едем, зачем едем?" - размышлял разомлевший Луня, крепко сжимая бока своего коня коленями: "Что ж беда там у аров приключилась, что всех волхвов со всех земель собрать понадобилось?"

- Дяденька, а что, много людей на земле живет? - спросил Луня у Шыка, поравнявшись с конем волхва.

- А как ты сочтешь их? - вопросом ответил тот: - Ты белок в бору сочтешь? Так и людей - всех не пересчитаешь! Хотя, слыхал я, что ары пробовали счесть народы Хода...

- И чего? - заинтересовался Луня.

- Много получилось... - уклончиво ответил Шык: - Сотни сотен, как звезд на небе. Вед, к которому мы едем, он лучше тебе объяснит, он магию чисел придумал, ею все счесть можно, не только пальцы на руках...

И снова замолчали. Когда кони на рысях идут, не больно-то поговоришь, а арские арпаки такой рысью цельный день бежать могут, хоть порожние, хоть со всадниками. Выносливы арские лошадки, густая шерсть их от мороза и от зноя одинаково защищает, да и кровососам, слепням, оводам и кусучим мухам-пивцам сквозь шерсть не пробиться.

Кони мчались над рекой, и Луня откровенно скучал, лениво озирая окрестности, примечая малейшие движения вокруг. Вон плеснула в воде щука, гоняя рыбью мелочь, вон вышел на той стороне к водопою сохатый, фыркнул, увидав людей, но быстро успокоился - далеко они, неопасно.