Амулет (Потревоженное проклятие) - Волков Сергей Юрьевич - Страница 49

— А Судаков? — я отхлебнул пива из высокого стакана, принесенного каким-то парнишкой с чисто халдейским, слащаво-незапоминающимся лицом.

— Да, Судаков действительно мог бы и зимой отправиться раскапывать курган! — кивнул головой Паганель, тоже глотнул пива, и продолжил: — Но по данным Слепцова Судаков бежал из России в Грузию, его засекли было на границе с Айзербаджаном, но он умело использовал какие-то местные межклановые дрязги и ушел, скорее всего в Турцию, а оттуда — куда-нибудь дальше, скажем, в ЮАР.

— Почему в ЮАР? — удивился я.

— У него года два назад была крупная сделка с одним южноафриканским коллекционером. Слепцов считает, что старые связи наверняка остались — не может такой хитрый и циничный человек, как Судаков, не подготовить себе пути к отступлению!

Я кивнул, соглашаясь. Конечно, мне далеко не все было понятно, например, я не был уверен, что майор ФСБ будет вот так вот, запросто раскрывать оперативную информацию, ничего не имея с Паганеля взамен… Ну да Бог с ними!..

Паганель между тем выпил почти весь поуллитровый стакан, поразив меня такой любовью к пиву, раньше мною не замеченную, раскурил трубку и спросил:

— Ну а вы-то как, Сережа? Борис говорил мне, что вы устроились на работу, в секьюрите, если не ошибаюсь?

Я снова кивнул, коротко рассказал Паганелю о случае на автостоянке, хотел сообщить, что уезжаю в командировку, но что-то меня удержало — как будто я побоялся сглаза…

— Ну надо же! — покачал головой Паганель: — Мне всегда казалось, что все эти убийства, угоны, покушения — это что-то из другой, ненастоящей жизни, а тут такое — и Николенька, и Алексей, и у вас вот этот капитан… Вы берегите себя, Сережа, работа у вас, конечно, мужская, суровая, но уж очень опасная! Да-а! Я совсем забыл! Зоя рассказала мне про этот инцидент у дверей моей квартиры. Большое вам спасибо за заступничество! Зоя, кстати, интересовалась, почему вы совсем пропали, не заходите, не звоните?

«Ну все, пора сматывать удочки!», — подумал я, вежливо сослался на ужасную нехватку времени, как бы невзначай глянул на часы и встал, собираясь уходить.

Паганель посмотрел на меня поверх очечков каким-то тяжелым взглядом, потом улыбнулся, пригласил заходить в гости, не пропадать… Мы пожали руки, и я уже почти ушел, как вдруг в спину прозвучало:

— Сережа! Э-э-э, любезный друг! Будьте добры, оставте мне салфеточку с рисунком!

Я обернулся, машинально вытянул из кармана куртки смятую белую тряпочку, которую я осторожно «заныкал» во время нашего разговора, протянул Паганелю.

Он улыбнулся:

— Спасибо! Я бы с удовольствием вам ее подарил, но там записано несколько телефонов, уж извините!

Я, улыбаясь, мямлил что-то в ответ, мы еще раз церемонно расшаркались, и я наконец выскочил на улицу.

Только на подходе к своему оффису я понял, что так тревожит меня, словно царапая изнутри — на салфетке не было ни одного телефона! Я рассмотрел ее довольно хорошо, пока Паганель провожал своего визави рисунки, только рисунки покрывали белую хлопчатобумажную поверхность!

— Смотрите, Воронцов! Оружие выдается вам, как писали раньше в инструкциях: «… Для подачи звуковых сигналов, защиты от диких зверей и охраны секретных документов!» Я конечно шучу, но в любой шутке есть доля правды! — «зампоруж» встал, отпер сейф и выдал мне мой наган: — Держите! Если потеряете — лучше сразу идите в милицию с заявлением, здесь можете даже не появляться! Упаси вас Бог применить его против человека! Только в случае реальной угрозы для жизни, да и то — как в армии, на посту: «Стой, кто идет?», предупредительный выстрел в воздух, прицельный — только по ногам! И имейте в виду — вы должны отчитаться по каждой стреляной гильзе! Да, еще вот что — если вы все же случайно или намеренно застрелите кого-нибудь — вас наверняка посадят.

Я, устав слушать этот бред, швырнул наган на стол:

— Так на хрена вы мне его вообще даете?! Заберите, заприте вон в сейф, и пусть там лежит!

«Зампоруж» устало покачал головой:

— Тихо, тихо! Экий вы, Воронцов, горячий! Я вам сказал, что вы отчитаетесь по каждой стреляной гильзе! Но ни кто же не заставляет вас привозить стреляные гильзы в барабане!

Он сунул руку в стол, пошарил где-то в ящике и высыпал рядом с наганом горсть патронов:

— Берите! Не надо все воспринимать уж очень буквально! Я забыл вас предупредить — все мои наставления необходимо исполнять в случае контакта с органами правопорядка! А так… Не забудьте чистить ствол — там все должно сверкать! До свидания!

Я собрал со стола патроны, сунул наган в кабуру, попрощался и вышел в коридор. Черте-че! Сперва напугают, а потом патроны суют… Провокаторы!

В половине седьмого я добрался до дома, позвонил Пеклеванному и мы с ним договорились, что без десяти три ночи я выйду на перекресток, где он меня и подберет.

Времени оставалось еще уйма, я сгонял в магазин, купил тушенки, сухарей, хлеба, полпалки копченой колбасы, сигарет и завернул к коммерческой палатке — за водкой. Мне почему-то думалось, что отправляться в далекий путь без бутылки не осмотрительно — мало ли что!

На пестрящей всякой всячиной витрине мое внимание привлекли упаковки презервативов с вислогрудыми обнаженными красавицами на этикетках. Я вспомнил слова Пеклкванного: «…Всякое бывает!», внутренне рассмеялся и купил пару — действительно, мало ли что!

Дома, поужинав вчера приготовленными котлетами, я включил телевизор показывали какой-то тупой американский боевик, и занялся укладкой дорожной сумки.

В дверь позвонили. Я открыл, ожидая увидеть Витьку — что-то он запропал в последние дни. Но на пороге стоял какой-то прилизанный пацан лет пятнадцати, в красной курточке с золотыми пуговицами и дурацкой шапочке с кокардой.

— Это квартира номер 86? — спросил он тоненьким голосом, сличая что-то в записной книжке.

— Да! А тебе кого? — удивленно спросил я, оглядывая паренька — таких «пажей» я видел только в кино про американских миллионеров, они там носят пиццу и любовные записки.

— У меня послание и пакет Воронцову Сергею Степановичу! — ужасно важным тоном ответил «паж», и добавил: — Это вы? Тогда позвольте войти!

Я впустил это чудо в квартиру, предьявил паспорт, и получил в замен конверт и небольшой сверток, запечатанный на манер пакета тремя сургучными печатями.

Парнишка заставил меня расписаться в ведомости, попрощался и ушел, а я уселся рассматривать полученное.

В конверте оказалось отпечатанное на лазерном принтере письмо, в котором мне выражалась огромная благодарность за проявленные мужество и героизм во время исполнения профессионального долга на стоянке, выражались всяческие опасения по поводу моей обиды на скромность подарка, и стояла замысловатая подпись, по моему, тоже напечатанная принтером.

«Ага!», — подумал я, несколько обалдев: «Подарок, стало быть, за сургучными печатями!».

Разломав сургуч, я начал потрошить обертки, исписанные вкривь и вкось разными инстранными словами. Наконец мне на колени выпала плоская длинная коробочка. Я открыл крючечек сбоку и обалдел в буквальном смысле этого слова — на темно-синем бархате сверкали золотом великолепные часы, «Роллекс», судя по надписи! И лежала маленькая записочка: «С благодарностью и симпатией — Генеральный Продюсер Константин Э.».

«Да уж! Вот она, поговорка в действии — никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь!», — подумал я, примеряя «Роллекс» на руку. Как тут и были!

Неожиданно зазвонил телефон. Когда знаешь, что звонить тебе вообщем-то и не кому, звонок телефона подсознательно всегда воспринимается как что-то тревожное. Я снял трубку:

— Да!

В трубке помолчали, потом голос моей бывшей жены осторожно произнес:

— Воронцов, это ты?

— Конечно я, а кто еще может быть? — довольно невежливо ответил я, удивляясь, что от меня понадобилось Катерине — расставались мы со скандалом, поругавшись после развода в пух и перья.