Трагедия русского офицерства - Волков Сергей Юрьевич - Страница 68

На Востоке имелось и некоторое количество морских офицеров. В первых же числах июня 1918 г. по инициативе мичманов Мейрера, Ершова и С. Дмитриева было положено начало Волжской флотилии, на которую вскоре прибыл ряд офицеров. Первым командующим ее был мичман Мейрер, которого после взятия Казани сменил контр-адмирал М. И. Смирнов, начальником штаба был ст. лейт. Н. Ю. Фомин, дивизионом командовал капитан 2-го ранга Феодосьев. Те же лица составили командный состав Камской флотилии (при эвакуации с Камы она имела свыше 100 офицеров). Впоследствии из моряков в Красноярске была сформирована бригада Морских стрелков во главе с контр-адмиралом Ю. К. Старком (батальонные командиры — капитаны 2-го ранга Н. Н. Степанов и П. В. Тихменев). В августе 1919 г. часть морских офицеров направлена на Обь-Иртышскую флотилию, а 70 офицеров во главе с капитаном 2-го ранга П. В. Тихменевым пошло на создание Морского Учебного батальона, который с сентября непрерывно находился в боях до полного истребления. Обь-Иртышской флотилией командовал капитан 1-го ранга П. П. Феодосьев (погибший с 20 своими офицерами под Красноярском), дивизионами — капитан 2-го ранга Гутан и ст. лейт. Гакен. Во Владивостоке была сформирована Сибирская флотилия. Общее командование морскими силами Дальнего Востока принадлежало контр-адмирал у С. И. Тимиреву, которого весной 1919 г. сменил контр-адмирал М. Г. Федорович[937]. Восстановленной Сибирской флотилией сначала командовал капитан 2-го ранга Соловьев, участник переворота 26 мая 1921 г., а затем контр-адмирал Старк.

Все офицеры, начавшие борьбу на Волге и в Сибири, были, естественно, добровольцами. До середины августа, когда стали проводиться мобилизации, до 10 тыс. офицеров вступило в ряды армии в Сибири и несколько тысяч на Волге (с Забайкальем всего до 15 тыс.). Они в дальнейшем и составляли основу офицерского корпуса армии. Однако, как и на Юге, в первые дни пришлось столкнуться и с пассивностью части офицерства. Один из первых добровольцев на Волге вспоминал: «Итак, каждый боевой день приносил потери, а пополнения не было… Где же эти так называемые господа офицеры? Неужели предали и не пошли в строй? Раненые офицеры после выздоровления возвращались в строй и передавали нам, что каждый кабак набит людьми в офицерской форме, все улицы также полны ими… сущее безобразие… Одни формируют какую-то гвардейскую часть и находятся при штабе, другие говорят, что рядовыми они не пойдут, и, наконец, многие отговариваются тем, что у нас нет определенного монархического лозунга «За веру, Царя и Отечество!» и т. д. Для нас они шкурники и предатели. Эти новости сильно действовали на настроение наших офицеров. Они ничего не говорили, не спорили, а как-то притихли, понурили головы. Чувствовалось, что каждый из них считал себя отрезанным куском, преданным своими же братьями офицерами»[938].

Как и на Юге, на Востоке существовало некоторая отчужденность между теми, кто с самого начала участвовал в борьбе, и теми, кто присоединился позднее. Касаясь этого вопроса, генерал-майор Сукин (начальник штаба 3-го Уральского корпуса) отмечал, что (имелась в виду ситуация конца 1917 начала 1918 гг.) «нашлись отдельные лица и среди офицеров, примкнувшие к большевикам. Отбрасывая эти единицы, все остальное офицерство разбилось на две части, из которых одна признала необходимость вести борьбу, не складывая оружия; другая часть, видя бесполезность такой борьбы до тех пор, пока массы не переболеют большевизмом и не изживут его, временно сложила оружие, выжидая событий. Но когда время борьбы настало и началось восстание масс, эта часть офицерства поголовно, включая даже стариков, встала в ряды бойцов… эта последняя часть офицерства также честно исполняла свой долг, и ни в коем случае нельзя признать основательными те отношения, которые приходится наблюдать со стороны многих представителей 1-й группы к группе 2-й»[939].

К осени практически все офицеры, еще не вступившие в армию, были призваны по мобилизации. Этот контингент (меньшей численности, чем добровольцы) был, естественно, гораздо худшего качества: часть призванных офицеров была пассивна, слаба духом. Были случаи, когда такие офицеры, отправляясь на фронт, просили выдать им удостоверения, что они служат по мобилизации[940]. Последняя мобилизация офицеров была произведена на территории Приморского края по приходе к власти ген. Дитерихса[941]. Небольшое число прибыло из Вооруженных Сил Юга России. В конце июля 1919 г. по просьбе адм. Колчака ввиду некомплекта комсостава во Владивосток на пароходе «Иерусалим» было послано более 200 сухопутных офицеров[942]. 23 сентября 1921 г. прибыло 80 офицеров Каспийской флотилии во главе с капитан 1-го ранга Пышновым[943].

Немало офицеров перешло из Красной Армии, особенно в 1918 г. при взятии Казани, Перми и в последующих боях (в Челябинске из служивших у красных 120 офицеров перешло 112). Причем отношение к ним на Востоке было благодаря нехватке комсостава совершенно иным, чем на Юге. Здесь они принимались не только охотно, но и доверяли ответственные должности. Например, командир красной бригады полковник Котомин, перешедший с 11 офицерами в июле 1919 г. под Челябинском, планировался на должность начальника дивизии[944].

При формировании частей офицеры заполняли краткие послужные списки, которые направлялись в Омск, где тщательно проверялись по «Русскому Инвалиду» в Отделе производства, т. к. было выявлено немало самозванцев[945]. Чинопроизводство офицеров велось Главным Штабом, часто задерживавшим его. Командующие армиями имели право производить в чины до капитана включительно[946]. Все офицеры-участники Сибирского Ледяного похода приказом № 121 были произведены в следующий чин[947].

Ввиду недостатка офицерских кадров на Востоке в 1918–1919 гг. действовало довольно много военно-учебных заведений, сведения о которых приводятся ниже. Все они комплектовались юнкерами, не закончившими курса из-за революции, кадетами и добровольцами из выпускников гражданских средних учебных заведений, а также присланными из полков отличившимися солдатами. Большинство училищ рассчитывалось на полный курс мирного времени, но на практике все они были сокращенными. Выпускники военных училищ производились, как правило, в подпоручики. Инструкторские школы (Екатеринбургская, Челябинская, Иркутская и Томские военно-окружные курсы), созданные весной 1919 г. (бывшие Егерские батальоны, в которые по мобилизации зачислялись лица с правами по образованию) были рассчитаны на двухмесячный курс, после которого юнкера выпускались портупей-юнкерами в части и после месячного пребывания в строю производились по рекомендации командира части в подпоручики. Всего до конца 1920 г. военные училища дали 6500 офицеров, в т. ч. 104 инженерных войск, более 500 артиллеристов, около 400 кавалеристов[948].

Хабаровское военное училище имени атамана Калмыкова было сформировано 18 октября 1918 г. при Хабаровском кадетском корпусе для выпускников его и Хабаровского реального училища и молодежи калмыковского отряда. Начальник ген. М. П. Никонов, потом полковник Н. Ц. Грудзинский. Первый прием — 22 чел. (ускоренный выпуск в августе 1919 г.), второй — 80 и 60 чел. артиллерийских курсов (полковник Грабский). Прекратило существование при отступлении в Китай в феврале 1920 г.