Ленин (Глава 3) - Волкогонов Дмитрий Антонович - Страница 31

В конце августа во весь рост встала проблема: куда и как пойдет Россия? За Корниловым, Керенским или Лениным? Корнилов - это военная диктатура, это полиция, армия, казаки, и его фактически поддерживали кадеты. Ленин - это якобинцы; тоже диктатура, но только левая. Керенский - это верховенство тех партий, которые большевики называли "соглашательными": эсеры и меньшевики. Спектр политических комбинаций, повторю, был таков, что от разгрома Корнилова больше всего выиграли большевики, и их влияние стало вновь стремительно расти.

273

Ленин пишет одну за другой статьи, записки, письма, похожие на программы или директивы. И нужно сказать, вождь большевиков, осуществляя свое влияние на ЦК, проявляет большое искусство. В своем письме в ЦК РСДРП(б) "Марксизм и восстание" Ленин выражает абсолютную убежденность в победе выступления большевиков. Он требует, не теряя ни минуты, организовать штаб восстания, арестовать генеральный штаб и правительство, мобилизовать рабочих, занять телеграф... Отдавая свои указания, Ленин не уходит и от пафоса революционности: "Мы отнимем весь хлеб и все сапоги у капиталистов. Мы оставим им корки, мы оденем их в лапти..." Ленин с полной уверенностью заявляет, что убежден: "99 шансов из 100 за то, что немцы дадут нам по меньшей мере перемирие. А получить перемирие теперь - это значит уже победить весь мир"186. Он знает: помощь немцев большевикам и преследовала эту цель - вывести Россию из войны и дать Германии шанс победы на Западном фронте. Вспомните, еще три месяца назад Ленин клялся, что не думал и не думает о сепаратном мире. Он решительно "против сепаратного мира"! А теперь готовность к миру и полная уверенность в сепаратном перемирии... Таков Ленин: прагматик до мозга костей. Кроме революции и власти - ничего священного.

В движении к цели Ленин придерживается циничного прагматизма: ничего святого, неизменного, нерушимого. Мало ли что говорил Ленин в июне; обстановка изменилась... Еще Никколо Макиавелли в своем знаменитом "Государе" заявил: "Мы знаем по опыту, что в наше время великие дела удавались лишь тем, кто не старался сдержать данное слово и умел, когда нужно, обвести вокруг пальца..."187

Ленин клеймил "соглашателей", клеймил Керенского, он чувствовал, что власть сама плывет ему в руки. Он ни с кем не хотел ее делить. И нужно сказать, что месяцы, проведенные накануне 25 октября в подполье, Ленин использовал исключительно искусно: непрерывно толкал ЦК влево, к самым решительным действиям; своими статьями нагнетал обстановку, заряжал сознание своих сторонников уверенностью, морально подавлял потенциальных противников.

Судя по письмам, статьям этого времени, Ленин нервничает, волнуется, порой негодует из-за нерешительности сво

274

их партнеров. В этом отношении весьма характерна большая статья "Кризис назрел", написанная в Выборге в конце сентября. Я уже говорил, что временами Ленин парил высоко. С высоты птичьего полета истории прячущейся от опасности вождь увидел, что революция созрела не только в России, но и в международном плане. "Массовые аресты вождей партии в свободной Италии и особенно начало военных восстаний в Германии - вот несомненные признаки великого перелома, признаки кануна революции в мировом масштабе"188. Но мысль Ленина явно оторвалась от реальной действительности.

Что же касается России, то Ленин убежден, что "кризис назрел. Все будущее русской революции поставлено на карту... Все будущее международной рабочей революции за социализм поставлено на карту. Кризис назрел..."189.

Картежная терминология в который раз убеждает: Россия для большевистских вождей огромный игорный стол, из-за которого они намерены вытолкнуть лидеров других политических сил и монопольно-единолично решать судьбы русского народа. Может быть, спросить сам русский народ? Что думает он по поводу своего будущего? Ведь принято решение провести выборы в Учредительное собрание, которое определит будущее государственное и общественное устройство гигантской страны. Но нет, Ленин нетерпелив и категоричен:

"Ждать" съезда Советов есть идиотизм, ибо съезд ничего не даст, ничего не может дать!" Ленин не хочет ждать не только Учредительного собрания, но даже съезда: "Сначала победите Керенского, потом созывайте съезд".

Что же делать? У Ленина готов план: "Победа восстания обеспечена теперь большевикам: мы можем (если не будем "ждать" Советского съезда) ударить внезапно и из трех пунктов, из Питера, из Москвы, из Балтийского флота... девяносто девять сотых за то, что мы победим с меньшими жертвами, чем 3-5 июля, ибо не пойдут войска против правительства мира..." В случае несогласия с этим планом Ленин угрожает, шантажирует выходом из ЦК. Он пишет, что уже заметил в реакции ЦК "тонкий намек на зажимание рта и на предложение мне удалиться..."190.

Последняя часть статьи с планом восстания и ультимату

275

мом Ленина предназначена не для печати, а для членов ЦК. Ленин тонко уловил перемену настроения в общественном сознании в пользу большевиков; казалось, только они способны вывести Россию из трясины глубочайшего кризиса. В начале октября Ленин затребовал статистику о численности партии большевиков. Э.Рахья привозит ему пакет, в котором содержатся необходимые сведения.

В феврале 1917 года - 23 тыс. членов партии.

В апреле 1917 г. - 100 тыс.

В августе 1917 г. - 240 тыс.

В начале октября 1917 г. - 350 тысяч.

Ленина сведения вдохновляют: какая-то небольшая горстка в момент Февральской революции немногим более чем за полгода возросла в полтора десятка раз! Ленин уже просто убежден, что редкий исторический шанс большевики не упустят. Не должны упустить! На сторону большевиков переходят целые войсковые части и заводы. И все это на фоне паралича власти.

В своих пространных записках Н.Н.Суханов довольно убедительно, хотя и скучно, показал полное бездействие власти, которая уже была обречена. "Никакого управления, никакой органической работы центрального правительства не было, а местного - тем более. Развал правительственного аппарата был полный и безнадежный. А страна жила. И требовала власти, требовала работы государственной машины... Даже разговоры о земле застопорились на верхах, в то время как волнение низов достигло крайних пределов. В Петербурге мы перешли предел, за которым начался голод со всеми последствиями... Не нынче-завтра армия должна была начать поголовное бегство с фронта... Положение на железных дорогах становилось угрожающим. Вся пресса, снизу доверху, в разных аспектах, с разными тенденциями и выводами, но одинаково громко и упорно вопила о близкой экономической катастрофе..."191 Похоже, что Суханов повествовательно изложил яркое проявление "основного закона революции", сформулированного Лениным в "Детской болезни "левизны" в коммунизме": низы не могут жить больше по-старому и верхи не в состоянии управлять по-прежнему.