Ленин (Глава 2) - Волкогонов Дмитрий Антонович - Страница 19

172

и способность к компромиссам, но и понимание необходимости (в любых условиях!) союза с высокой моралью. Именно это обстоятельство, а не "пункт первый" устава, развело Мартова с Лениным со временем навсегда.

Возможно, в конфликте Мартова с Лениным лежали не столько политические императивы, сколько нравственные. Приведу одно любопытное свидетельство, упоминаемое Б.Двиновым в "Новом журнале". Как рассказывала сестра Мартова Лидия Дан, в детстве дети Цедербаумов своими играми создали некий идеальный мир, который именовали "Приличенск". Игры, где особо ценятся честь, достоинство, совесть, составляют основу человеческого приличия. Сестра Мартова вспоминала, что в семье произошел случай, потрясший всех, и особенно Юлия. Для младшего брата Владимира взяли кормилицу из деревни. Какое-то время спустя кормилица получила письмо, в котором сообщалось, что ее родной ребенок дома от плохого питания умер. Видя горе несчастной женщины, маленький обитатель "Приличенска" взял с сестер клятву, что они никогда больше "не допустят такой подлости". Будучи взрослым человеком, Мартов не раз вспоминал этот случай, который оставил в его душе глубокий шрам126. Для ребенка, гимназиста, студента, а затем и социал-демократа Мартова моральное кредо значило слишком много, чтобы его игнорировать.

В отношениях с молодым Владимиром Ульяновым Юлий Мартов вначале вскользь, а затем более рельефно рассмотрел черты, которые создали в конце концов непреодолимый водораздел между ними. В своих "Записках социал-демократа", которые успели выйти в Берлине при жизни Мартова, автор вспоминал, что в конце века В.И.Ульянов оставлял при первом знакомстве несколько иное впечатление, чем то, которое неизменно производил в позднейшую эпоху. В нем еще не было, или по меньшей мере не сквозило, той уверенности в своей силе - не говорю уже в своем историческом призвании, которая заметно выступала в более зрелый период его жизни. Ему было тогда 25-26 лет... Ульянов еще не пропитался тем презрением и недоверием к людям, которое, сдается мне, больше всего способствовало выработке из него определенного типа вождя". Правда, Мартов тут же замечает, что "элементов лич

173

ного тщеславия в характере В.И.Ульянова я никогда не замечал"127.

Свидетельства Мартова о моральной эволюции Ленина весьма интересны. В генетических корнях нравственности этого человека проявляются многие особенности его натуры, наложившие глубокий отпечаток на деятельность созданной им партии. Решительным и беспощадным Ленин стал не сразу. Вернемся еще раз к воспоминаниям Мартова.

На одной студенческой вечеринке в Петербурге Ульянов "выступал с речью против народничества, в которой, между прочим, со свойственной ему полемической резкостью, переходящей в грубость, обрушился на В.Воронцова. Речь имела успех. Но когда по окончании ее Ульянов от знакомых узнал, что атакованный им Воронцов находится среди публики, он переконфузился и сбежал с собрания"128.

Со временем, с годами Ленин перестанет "конфузиться" и обретет твердость и непреклон-ность, переходящие в жестокость. Познакомившись с материалами о положении на вязально-текстильной фабрике Мостекстиля, в записке И.В.Сталину и И.С.Уншлихту он советует "созвать из архинадежных людей совещание тайное" для выработки мер борьбы с расхитителями, кои должны быть весьма просты: "поимка нескольких случаев и расстрел"129.

Судьба отношений Мартова и Ленина - это судьба двух концепций революционного развития в России: гуманной - демократической и силовой тоталитарной. Вопрос далеко выходит за рамки личных отношений и отражает драму борьбы двух начал: политики в союзе с моралью и политики, подчинившей мораль. Борьба в редакции "Искры" и вокруг нее означала для Мартова нечто большее, нежели просто фракционная борьба. Он видел в ней прообраз власти, утверждающей себя "любой ценой". Поддерживая высказывания Плеханова о "бонапартизме" Ленина, Мартов написал специальную брошюру против монополии центра с его контролем и жесткими директивами. Это положение автор работы назвал "осадным положением в партии"130. А оно, это "осадное положение", создавалось с самого начала. Этого не скрывал и Ленин. В своем "Ответе Розе Люксембург", написанном в сентябре 1904 года, он указывает: "Ка

174

утский ошибается, если он думает, что при русском полицейском режиме существует такое большое различие между принадлежностью к партийной организации и просто работой под контролем партийной организации"131.

До революции 1917 года Ленин, по сути, борется за свою главную идею: создать монолитную, централизованную партию, с помощью которой можно прийти к власти. Он не задается мыслью, что будет потом? Ведь партия-орден уже будет создана? Она же не исчезнет никуда? Не в этом ли феномене видна угроза будущему? Нет, Ленин так не думает. Все, кто не согласен с ним, достойны быть лишь с Мартовым.

В письме А.А.Богданову и С.И.Гусеву Ленин однозначно утверждает: "Либо мы сплотим действительно железной организацией тех, кто хочет воевать, и этой маленькой, но крепкой партией будем громить рыхлое чудище новоискровских разношерстных элементов..." В примечании добавляет, что тех, "которые абсолютно не способны воевать", он просто "всех отдал Мартову"132.

Добавление чрезвычайно красноречивое: кто за "железную" гвардию, готовность "воевать" и "громить" - те в его партию. А не способные к этому в "рыхлое чудище" Мартова. Ленин презрительно относится к моральным сентенциям Мартова, Плеханова, Аксельрода. В своей полемике, которая, пожалуй, составляет львиную долю всего литературного наследия Ленина, он мимоходом бросает слова, которые отдают осуждающим рефреном, что, мол, Мартов известен "своей моральной чуткостью", вопит о "краже", "шпионстве" и других безнравственных вещах133.

До своей победы в октябре 1917 года Ленин не перестает полемизировать с Мартовым, если это можно назвать полемикой. Изобличения, осуждения, "приговоры" и просто оскорбления в адрес человека, с которым в молодости было так много общего. Но Мартов непреклонен. Склонный и способный к компромиссам, Мартов не испытывает никаких позывов к поиску согласия. Просто давно пришло понимание, что тот социализм, который намерен строить вождь партии большевиков, не имеет отношения ни к подлинной справедливости, ни к нравственным принципам, ни к гуманистическим началам социалистических мечтаний.