Соната для зомби - Эллисон Харлан - Страница 4

Только он, Бек, не знает покоя. Ему не позволили уйти в мир иной. О, разумеется, он мог. отказаться, но на это у него не хватило духу. Впрочем, он никогда не был сильным человеком. Нет, у него нашлись силы вознестись на высоты мастерства и остаться непревзойденным, но во взаимоотношениях с ближними, когда приходилось отстаивать какие-то принципы или хотя бы личные интересы, ему недоставало твердости... Поэтому он потерял Доротею, соглашался на кабальные условия Визмера, безропотно сносил оскорбления Лисбет, и Нейла, и Коша... о, Кош, жив ли он? Оскорбления, которыми они еще Крепче привязывали его к себе... Он всегда уступал их требованиям, ни разу не настоял на своем, и в конце концов даже Шарон стала его презирать.

Если бы можно было перехитрить своих мучителей, выбежать на край сцены и- в ослепительном сиянии софитов крикнуть в зал всем, кто пришел поглазеть на него: "Упыри! Эгоистичные вампиры!

Вы такие же мертвецы, как и я! Такие же бесчувственные! Разница между нами весьма несущественна!" Но ведь он никогда не решится это сделать...

Он вдруг почувствовал боль. Его голова качнулась - трубочки в шее скрипнули. Звук пощечины гулким эхом откликнулся в просыпающемся мозгу. Изумленный, он открыл глаза.

Какая-то девушка склонилась над ним. Очень молодое лицо. И очень злое. Алюминиевый блеск в глазах. Тонкие губы крепко сжаты. Ноздри дрожат. Почему она такая сердитая?

Вторая оплеуха качнула его голову в другую сторону. Этак она разнесет вдребезги все мои системы жизнеобеспечения...

Он поднял скрещенные руки ладонями вперед. Девушка ударила его в третий раз. Сквозь растопыренные пальцы он видел ненависть в ее глазах.

И вдруг почувствовал - впервые за все эти долгие годы - прилив ярости. И одновременно страшную радость, похожую на радость жизни.

И тогда он схватил девушку за руки. На протяжении последних пятнадцати лет он жил всего семьсот четыре дня (если эти концерты можно было назвать жизнью) и тем не менее оказался еще способен как-то шевелиться, и даже какая-то сила сохранилась в его мышцах. Девушка попыталась вырваться. Он разжал руки и оттолкнул ее. Растирая запястья, она угрюмо смотрела на него, но молчала.

- Если я внушаю вам отвращение, зачем же вы меня включили? - спросил он.

- Чтобы сказать вам, что вы обманщик. Ваши поклонники ничего не понимают в музыке. А я... я понимаю. Как вам не стыдно принимать участие в этом позорном спектакле? - Она тряслась от негодования. - Я слушала вас еще ребенком. Вы изменили всю мою жизнь, и я вам за это благодарна. Но теперь... теперь вы просто приставка к ультрачембало. Или нет... в древности были такие механические пианино... вот чем вы стали, Нильс Бек.

Он пожал плечами, медленно прошел мимо девушки и сел перед зеркалом. Он выглядел сейчас старым и утомленным. Глаза пустые и тусклые. Пустые как беззвездное небо.

- Кто вы такая? - тихо спросил он. - Как вы сюда попали?

- Хотите вызвать охрану? Валяйте, зовите. Мне плевать, даже если меня арестуют. Кто-то должен был вам сказать это. Какой позор! Вы притворяетесь живым, притворяетесь, что всего себя отдаете музыке! Неужели вы не понимаете, как это чудовищно? Исполнитель - это же всегда интерпретатор, он творит, он обогащает чужое произведение новым смыслом. А что делаете вы? Какой смысл в механическом повторении одного и того же? Может быть, не следовало вам этого говорить, но вы не развиваетесь от выступления к выступлению!..

Он вдруг осознал, что, несмотря на ее беспощадную прямоту, она ему ужасно нравится.

- Вы музыкант? - спросил он.

Она пропустила его вопрос мимо ушей.

- На каком инструменте вы играете? - Он улыбнулся. - Конечно, на ультрачембало. Почему-то мне кажется, что у вас должно получаться.

- Да уж получше, чем у вас. Чище, честнее.

О Боже, что я здесь делаю?.. Вы мне противны!

- Как же я могу развиваться? - мягко спросил Бек. - Мертвые не развиваются.

Но она продолжала говорить, она говорила, что презирает его дутое величие, его фальшивую гениальность... и вдруг замолкла на полуслове, густо покраснела и в замешательстве прижала руки к губам.

- Ой, - сказала она шепотом, и на глазах у нее выступили слезы.

Она замолчала. Он тоже молчал. Она избегала встречаться с ним взглядом, смотрела на стены, зеркала, себе под ноги. А он... он не сводил с нее глаз. Наконец она вымолвила еле слышно:

- Какая я все-таки дрянь. Глупая и жестокая. Мне даже в голову не пришло, что вам, может быть... Я просто над этим не задумывалась... - Бек видел, что девушка порывается уйти. - Вы, конечно, никогда мне этого не простите. Я ворвалась, включила вас, наговорила массу бессмысленных дерзостей...

- Нет-нет, сказанное вами имеет смысл, - возразил он. И, помолчав, добавил: - Но если меня отключить...

- О, не беспокойтесь! - воскликнула девушка. - Я сейчас уйду! Какая я дура, что обрушилась на вас со своими обличениями. Этакая юная ханжа, возомнившая, что якобы тоже причастна к высокому искусству! Нильс Бек, видите ли, оказался не таким, каким я себе его представляла!

- Вы не поняли. Я прошу вас меня отключить. Совсем отключить.

Она взглянула на него испуганно:

- Что вы сказали.?

- Отключите меня навсегда. Мне хочется умереть. Вы единственная, кто меня понял. Все, что вы говорили, - это правда, истинная правда. Попробуйте представить себя на моем месте. Я ни живой и ни мертвый, я просто инструмент, который, к сожалению, не утратил способности мыслить, помнит прошлое и невероятно устал. Мое искусство умерло вместе со мной. Мне уже давно .все безразлично, даже музыка, которую я играю... играю с точностью автомата. Вы совершенно правы: я лишь притворяюсь, что служу искусству.

- Но я не могу...

- Вы-то как раз и можете. Пойдемте на сцену, вы мне что-нибудь сыграете.

- Сыграть вам?

Он подал ей руку, она протянула ему свою, но тотчас ее отдернула.

- Да-да, сыграйте, - сказал он спокойно. - Я не хочу, чтобы меня отключил совершенно мне чужой человек. Для меня это очень важно... важно услышать, как вы играете.

Он с видимым трудом поднялся на ноги. Лисбет, Доротея, Шарон - все они мертвы. Он пережил их, вернее, не он, а его мощи. Древние кости, высушенная плоть. Запах изо рта как у мумии. Бесцветная кровь. Голос, не способный ни плакать, ни смеяться. Просто звук. Просто звук.