Осенний кошмар - Браун Картер - Страница 4

– И вы считаете, что можете доверять мне?

– Если бы у меня были хоть какие-то сомнения на этот счет, мне достаточно было бы только взглянуть на вашу короткую прическу и благородный профиль, чтобы они развеялись.

Она разразилась громким хохотом.

– Так вы похитили Фрэн Джордан и посадили ее в подвал только потому, что доверяете мне? – проскрежетал я.

– Не нужно винить женщину за излишнюю предусмотрительность, не так ли?..

– Это ни черта не меняет, – сказал я со злостью. – Просто я у вас на крючке, и вы это знаете. Ладно, давайте мне шестьсот долларов, и пусть ваши головорезы отвезут меня домой. У меня был тяжелый день, и сейчас я чувствую, что устал.

– Который час? – спросила она равнодушно.

Я посмотрел на часы:

– Четверть первого ночи.

– Слишком поздно, чтобы думать о возвращении домой, – заявила она решительным тоном. – Вам лучше переночевать здесь, а утром мои ребята отвезут вас в Манхэттен.

– Премного благодарен, – холодно ответил я.

Она повернулась и пристально посмотрела на меня, огоньки в ее больших темных глазах сверкали и прыгали, словно каскад праздничных ракет на праздновании Четвертого июля.

– Вы должны быть польщены приглашением, Дэнни. Немногие удостаиваются его.

– Мне предстоит поделить с Бенаресом его прекрасную камеру? – поинтересовался я. – Ту самую, со специальными световыми эффектами, способными свести к утру с ума здорового человека?

– Если вы так заботитесь о себе, то, может, мы поделим эту роскошную тахту, – прошептала она. – Не гоните свою удачу, а то я могу передумать.

– Полночь, милая, – свирепо ощерился я. – Почему вы так уверены в своей неотразимости?

Дьявольская ухмылка снова появилась в уголках ее рта, а затем, прикусив нижнюю губу, она на миг задумалась.

– О, я не знаю, – ответила она беспечно. – Может быть, вы станете первым мужчиной, который устоит против Полночи.

– Может быть, – согласился я.

– Хотите пари?

– Если ставки будут достаточно высокими, – ответил я ей.

Она встала и сделала несколько шагов вперед, потом остановилась спиной ко мне, голова склонилась набок. Это была прямо классическая поза из немого кино, не хватало только субтитров: "Я думаю, я думаю!"

Я воспользовался этой паузой, чтобы допить свой бурбон, и поставил бокал на спинку тахты рядом с ее бокалом.

– Если вы устоите против меня, Бойд, – сказала она внезапно, – я отпущу вас, и вы прихватите с собой свою маленькую секретаршу.

– А если нет?

– Тогда один из моих ребят проведет остаток этой ночи там внизу, в подвальной комнате, с ней! – Ее злобный смех разорвал установившуюся на миг тишину. – В чем дело, Дэнни? – грубо подталкивала она, продолжая стоять спиной ко мне. – Вы что, язык проглотили, или, может, ставки слишком высоки для вашей лиги робких игроков?

– Получается не совсем деликатно по отношению к Фрэн, если я проиграю, только и всего, – пробурчал я. – Не совсем честно по отношению к ней.

– Вы недостаточно уверены в себе, чтобы рискнуть? – в ее голосе появились язвительные нотки. – Как вы будете себя чувствовать, если упустите такую возможность уйти отсюда вместе со своей девчонкой? Да только вы попадетесь, как птенчик в самом начале.

– Ладно, – прорычал я ей в спину, – по рукам!

– По рукам, – повторила она низким голосом. Ее руки медленно задвигались, но из-за спины нельзя было видеть, что она делает, пока наконец они не поднялись до уровня шеи. – Я готова, Дэнни! – голос ее звучал с первобытной страстью.

Послышалось слабое шуршание спадающего шелка, заблестели мягкие атласные плечи, открылся резко сужающийся изгиб спины до тонкой талии, плотно охваченной шелком, затем резко оголились ее вздымающиеся бедра и высокие упругие округлости белоснежных ягодиц. Падающий прозрачный шелк на миг задержался в ногах, пока, наконец, его шуршание не затихло, словно недолговечность пустых слов в последнем шепоте обожания. Ее бедра качнулись, сначала совсем незаметно, потом ритмичные покачивания быстро переросли в неистовый языческий танец – танец любви, который резко оборвался, и ее тело застыло в полной неподвижности. Еще один непроизвольный прыжок, и я едва удержался, чтобы не застонать во весь голос. Она начала медленно поворачиваться ко мне, совсем медленно, так, что я сначала увидел ее грудь, скульптурно выступившую на один захватывающий миг, пока она не встала ко мне лицом. Она расставила ноги, напрягла бедра и нетерпеливым обдуманным движением прогнулась вперед так, что ее кремового цвета груди свободно покачивались и их твердые, словно кораллы, соски казались тяжелыми и зовущими. Она вытянула руки ко мне, откровенно приглашая:

– Я твоя, Дэнни, – прошептала она осевшим голосом, – возьми меня.

Я встал с тахты и с тусклым видом завороженно шагнул в ее сторону. За мгновение до того, как я приблизился к ней, Полночь засмеялась, широко раскрыв рот, и этот шедший из нее звук был звуком ее победы полной и окончательной.

– Кто знает? – груди ее раскачивались тем сильнее, чем громче она смеялась. – Может быть, твоя маленькая секретарша даже насладится сюрпризом, который мы ей приготовили, так же как и ты своим, Дэнни?

– У меня и для тебя есть маленький сюрприз, милая, – сказал я.

Она все еще продолжала смеяться, когда мой правый кулак нанес ей сокрушительный удар в челюсть, в ее глазах промелькнули недоумение и страх, прежде чем они остекленели, и, потеряв сознание, она свалилась на пол. Я постоял, глядя на нее, пока мое тело содрогалось в приступе неудовлетворенного желания. Кое-как я дотащился до стойки с вином и сделал несколько больших глотков, празднуя победу над собой. Когда я осушил бокал, то почувствовал себя намного лучше, и мне стало совсем легко, когда я увидел тяжелое серебряное ведерко для льда. Я высыпал оставшиеся кубики на ковер и подошел с ведерком к двери. Громила, как я и ожидал, стоял напротив двери.

– Полночь попросила, чтобы ты принес еще льда, – сказал я и ткнул ведерком прямо в его массивный живот.

– Что? – его руки машинально схватили ведерко, глаза сузились с подозрением.

– Если вы не верите мне, спросите ее сами, – я указал большим пальцем через плечо, и отступил назад, давая ему возможность войти в комнату.

Два решительных шага, и он рядом со мной. И тут он увидел Полночь, растянувшуюся во весь рост на спине, ее обнаженную грудь, бедра, челюсть у него отвисла в тупом непонимании. Замедленность его реакции, непонимание, почему это Полночь лежит без движения, работали на меня, так же как и то, что тяжелое серебряное ведерко полностью сковывало его руки. Я должен был действовать наверняка и не теряя времени. Мне отнюдь не светило превратиться под его руками в нечто, напоминающее отбивную. Недолго думая, я крепко сжал кулак и, нацелившись прямо в правое ухо, вложил в удар всю свою силу. Он хрюкнул и зашатался, затем слепо двинулся вперед, ведерко выпало из рук, но он все же устоял. Тогда я сцепил пальцы обеих рук и прямо из-за головы со всего размаху вмазал ему по шее. Еще один хрюкающий звук был единственной реакцией гориллы. В моей голове истерично и сумбурно пронеслась мысль: а есть ли вообще у него нервная система? Но тут он опустился на колени, как раб, отдающий последний долг своей обнаженной госпоже, и, наконец, свалился на ковер лицом вниз.

Я достал из кармана его брюк связку ключей, а из-за пояса револьвер калибра 38-го, затем вынул ключ из замка и запер дверь снаружи. Неслышно ступая, я спустился в подвал, как сказочная фея, несущая спасение, и открыл комнату, в которой находилась Фрэн Джордан.

Она лежала на кушетке в состоянии полной подавленности, граничащей с отчаянием, когда вдруг вошел я. Ее зеленые глаза едва не выскочили из орбит, она села, повторяя только одно: "Дэнни? Дэнни!"

– Кем же я еще могу быть? – проворчал я. – Подъем! Джордан, уже подошел последний автобус, и он не будет ждать даже такое сексуальное пугало, как ты.

Когда я открывал адскую розовую дыру Бенареса, Фрэн уже полностью пришла в себя и стояла за моей спиной. Я широко открыл дверь и крикнул: