Обнаженная и мертвая - Браун Картер - Страница 7

— Сказал ли вам Мейбери, в каком виде нашли вашу племянницу? — спросил я.

— Конечно. Голой в каучуковой маске.

— Как вы это объясняете?

— Диана мертва, — заметил он спокойным тоном. — Ее убили. Значит, в последний раз она сказала мне правду: ей действительно пришлось от кого-то скрываться, кто-то хотел ее убить. Думаю, убийца знал, что она спряталась в клинике для душевнобольных, так же как и о версии, которую она для этого выдумала.

— Для девушки, которой известны только основы предмета, Диана слишком успешно обманула Мейбери, — сказал я с некоторой резкостью. — Даже не вид лица, он узнал ее по шрамам на ноге.

— Ах да, шрамы! — повторил Эрист с довольным смешком. — Это я продумал такую деталь, лейтенант!

— Ваша племянница дурачила Мейбери в течение семи недель, а он, уверяю вас, отличный психиатр.

— Зато в демонологии совсем не искушен, — констатировал Эрист ласковым голосом. — Доктор Мейбери рассматривал случай с моей племянницей совсем с другой точки зрения. Он не был достаточно информирован, чтобы разгадать ее трюки. Диане было совсем нетрудно дурачить его семь недель, лейтенант. Но прошу вас, не совершайте трагической ошибки, ни минуты не думайте, что Диана на самом деле была одержима.

Я зажег сигарету и, бросив убийственный взгляд на моего собеседника, сказал:

— Все приводит нас к тому таинственному человеку, который хотел убить вашу племянницу в ту ночь, когда она пришла просить у вас помощи.

— В самом деле, — сдержанно согласился он. — Я вспомнил еще одну деталь, лейтенант. В тот день, когда я проводил Диану в больницу, мне кто-то позвонил по телефону. Это был мужчина, желавший узнать, где она находится. Мужчина очень торопился, говорил, что моя племянница часто позировала ему, что у него есть для нее работа, которая не может ждать. Я ответил, что не видел Диану, но передам его поручение при первой же возможности.

— Вы спросили его имя?

— Ден Бладен, — непринужденно ответил он. — Фирма» Трейверс и Бладен «. Он сказал, что Диана знает его телефон.

— Честное слово, за весь сегодняшний день это, может быть, первый след, — произнес я мрачно. — Он звонил вам еще?

— Нет. Это был единственный звонок Диане за два последних месяца, лейтенант.

— Больше вы не можете вспомнить никого, кто мог бы помочь мне? — задал вопрос с отсутствующим видом.

— Во всяком случае, не сейчас.

— Благодарю. Я в отчаянии оттого, что заставил вас потерять столько времени. Буду поддерживать с вами связь.

Я направился к двери. Эрист вскочил и с удивительной живостью оказался у нее быстрее меня. Уступив его импульсивному движению, я остановился, бросил последний взгляд на мрачный портрет, висящий над камином, и испытал почти физический шок, когда на мгновение мне показалось, будто в глубине змеиных глаз вспыхнул огонек.

— О, это была настоящая колдунья! — пояснил Эрист, тоже посмотрев на картину.

— Кто это?

— Мадам де Монтеспан, любовница Людовика Четырнадцатого, — ответил он с религиозным почтением. — Рассказывают, что она отправляла черные мессы совершенно обнаженная, лежа на алтаре, затянутом черным бархатом и окруженном черными зажженными свечами. Ей на живот ставили сосуд, а над ним перерезали горло ребенку. Потом тело жертвы бросали в печь. Ее соучастница позже призналась, что таким образом было погублено две тысячи пятьсот детей.

— Должно быть, трудно было с доставкой этих малышей, — предположил я.

— В 1680 году, в Париже, это было совсем не трудно, лейтенант, — возразил он ласково. — Говорят, те, у кого хватало смелости посмотреть в глаза мадам де Монтеспан, могли увидеть в них отблески адового огня.

— Когда я был ребенком, у меня была такая же тетка, — сообщил я. — Она была девственницей. В течение пяти лет я пытался подложить ей что-нибудь под ноги, чтобы она свалилась с лестницы и сломала себе ноги.

— И что же с ней стало, лейтенант? — весело полюбопытствовал Эрист.

— В двадцать три года вышла замуж за кондитера. Ее муж был гигантом, и все знакомые женщины жалели мою тетю-девственницу. Но едва прошло две недели, как произошел несчастный случай: муж моей тетки свалился с лестницы, стараясь избежать изнуряющих объятий своей супруги, и сломал себе ногу.

Эрист проводил меня до конца веранды.

— Буду держать вас в курсе дела, — машинально повторил я.

— Очень вам признателен, — ответил он. — И желаю удачи в вашей охоте за ведьмами, лейтенант!

— Благодарю, — улыбнулся я. — О, еще один вопрос, чуть было не забыл: чем вы зарабатываете на жизнь, мистер Эрист? Продаете любовные заговоры, магические формулы, привораживающие зелья?

В глубине его металлических глаз вспыхнул мгновенный свет, и я заметил, что они в точности повторяют глаза, которые художник нарисовал колдунье на портрете, висящем над камином.

— Я отказался от черной магии, — прошептал Эрист. — ' — Даровать жизнь и смерть мне больше неинтересно. — В его глазах снова блеснул огонь, и, засмеявшись, он добавил:

— Я обеспечен страховкой», лейтенант.

— Моя тетя тоже, — сообщил я ему. — Но мы долго этого не знали. Со сломанной ногой ее муж больше не мог убегать от нее. Менее чем за год она залюбила его до смерти, потом получила по страховке двадцать тысяч. По последним сведениям, теперь она управляет школой тореро где-то на юге, в Тижуане.

Глава 4

Возвращаясь в город, я не удержался и остановился у бара. Засохший сыр и кофе утолили мой голод. В десять минут седьмого я прибыл в бюро шерифа.

Аннабел Джексон, секретарь шерифа, натуральная блондинка и предмет моих безнадежных желаний, появилась в проеме двери патрона. Увидев меня, она замерла на месте.

— Да простит меня Бог! Он вернулся, — воскликнула девушка с очаровательным акцентом дочери юга.

— О Аннабел, сокровище мое, прошу вас! — взмолился я. — День был длинный и мучительный. Как мне не хватало этой кофты! Вы и эта розовая кофточка сводят меня с ума. Вы же очень хорошо это знаете!

Она сочувственно улыбнулась и глубоко вздохнула. Тонкий шелк натянулся, потом опал, затем опять натянулся, готовый лопнуть. Но ничего не лопнуло, можно было услышать только скрип моих глаз, вылезающих из орбит. Аннабел умерила мою страсть как раз тогда, когда я старался пальцами вернуть глаза на место. С отчаянием я прошептал:

— Было время, когда вы мне доверяли. Это было до того, как вас испортил воздух Калифорнии. Это он сделал вас подозрительной и недоброжелательной. Раньше, если я приглашал вас обедать, вы с энтузиазмом соглашались, потому что знали: я — человек чести и мое приглашение ни к чему не обязывает.

— Это было только один раз, Эл, — напомнила она ангельским голоском. — И до того, как я познакомилась с вашей квартирой, с вашим гигантским диваном, куда девицы погружаются до колен каждый раз, когда стараются вырваться, и с вашим проигрывателем, звуки которого заглушают крики о помощи. И именно на другое утро я стала подозрительной и недоброжелательной, когда, стоя под душем, старалась сосчитать синяки. У меня их оказалось целых три в очень заметных местах…

— Вы, конечно, споткнулись, спускаясь по лестнице, — насмешливо подсказал я.

— ..и восемнадцать в менее видных местах, — договорила она ехидным тоном.

Я подумал, что лучше отказаться от борьбы: сегодня у меня был несчастливый день. Поэтому неуверенными шагами подошел к креслу и блаженно опустился в него. Аннабел пристроила свой очаровательный задик на уголок стола, скрестила ножки и принялась с беспокойством посматривать на меня. Положение было пикантным. Я рассчитал, что если склоню голову на пятнадцать сантиметров влево, то, возможно, увижу ноги Аннабел повыше. Вопрос был только в том, поверит ли она, что у меня вдруг начался нервный тик, который заставил склониться мою голову в определенном направлении.

И в этот миг она любезно произнесла:

— Эл, поверните вашу голову немного вправо, или я ударю вас стальной линейкой по глазам!