Мэвис и супершпионы - Браун Картер - Страница 15

— С принцем ты, конечно, могла бы справиться, но что будешь делать с этой гориллой по кличке Али-Баба? Или ты не боишься телохранителя?

— Боюсь, но предпочитаю думать, что Его высочество не допустит по отношению ко мне никаких вольностей.

— Вот это выбрось из головы! Ты должна совершенно запудрить ему мозги, пустить в ход все свои прелести!

— Знаю-знаю. Что еще?

— Теперь насчет этих оргий... Когда пойдешь на карнавал, дверь на балкон оставь открытой, а штору задерни. Поняла? Заманишь принца сюда и на минуту оставишь его здесь одного, а сама выйдешь. Скажешь, что потеряла какую-нибудь дамскую финтифлюшку. И не возвращайся сразу, потяни время. Вообще присоединись к остальным и будь на виду. Пусть все видят, что ты веселишься от души.

Я испугалась.

— А что будет с Гаруном аль-Саманом?

На лице Марти прорисовалась отвратительная ухмылка.

— Ничего не будет. И пусть тебя это не волнует. Завтра ведь карнавал. Шутки, розыгрыши... Вот и мы с Его высочеством немного пошутим...

У меня похолодели ноги, я задрожала. Марти как будто не замечал моего состояния. Он засунул руки в карманы и наставительно сказал:

— Если ты будешь выполнять все в точности, как задумано, тебе не о чем беспокоиться. Если нет — пеняй на себя, бамбина.

— О'кей, — ответила я. — Выполню...

— И последнее. Завтра как можно меньше попадайся ему на глаза, пусть к вечеру заведется на полную катушку. Так что с утра иди куда-нибудь купаться...

— Можно осмотреть Голубой грот? — спросила я, облизав пересохшие губы.

— Хорошая мысль. Ты, я вижу, становишься смекалистой девочкой. А смекалистые всегда остаются в живых, запомни!

Он поднял вверх указательный палец левой руки и вот так, не опуская его, отомкнул дверь и вышел.

Я присела к туалетному столику, взяла щетку для волос и взглянула на ту бледную несчастную девушку, которую увидела в зеркале.

— Ну что, Мэвис Зейдлиц? — сказала я ей. — Как тебе отпуск?

Отражение не торопилось с ответом, и я ответила сама:

— Отпуск среди убийц. Хорошенькое дело — прилететь за тысячи миль и угодить в гнездо киллеров! А потом еще стать приманкой и служить бандитам! Этот мерзавец Марти того и гляди пырнет ножом.

Я вспомнила, что у меня есть защитник — Пит, и на сердце немножко полегчало. Пит возьмет Марти на себя. Я только расскажу ему о планах коротышки, и Пит сразу что-нибудь придумает! Правда, здесь шатается сообщник Гудмена. Как с ним быть? Скорее всего, он поломает Питу всю игру. Кто же этот сообщник? Если мистер Амальфи, то с толстяком я смогу справиться — он не производит впечатления супермена. А если этот кто-то другой?

Разговор с зеркалом продолжался бы еще долго, но тут в дверь снова постучали. Это либо Марти, либо Пит, больше некому. И тот и другой могли вспомнить какие-нибудь ценные указания и вернуться. Вывод один: дверь надо открыть.

Я так и поступила.

Зачем я это сделала?! Человек-гора зажал мощной лапищей мне рот, а второй лапищей схватил за талию, причем она вся уместилась в его руке.

— Идем, — сказал Али-Баба. Как ни странно, голос у него оказался тонким и негромким: наверное вся сила ушла в мышцы. — Хозяину надо.

Я сопротивлялась, но тщетно! Али-Баба просто перебросил меня через плечо, как мешок. Ноги мои барабанили по его спине, кричать я не могла, потому что великан все еще зажимал мне рот. Конечно, мне вообще не стоило дергаться.

Телохранитель принца внес меня в какую-то комнату и бросил на ковер, как наложницу. Ну и порядки в этих восточных странах! Хорошо еще, что великан тут же вышел. Его присутствие действовало бы на меня угнетающе. Я вскочила на ноги, но услышав, что Али-Баба закрывает с той стороны дверь на ключ, обмякла.

И тут я увидела нечто бесподобное: такого сексодрома мне никогда не приходилось лицезреть. Гигантских размеров кровать под балдахином, который покоился на четырех стройных столбиках. Кровать была довольно высокой. Взобраться на это ложе можно было только на ковре-самолете.

Кровать не пустовала! На ней находился сам принц Гарун аль-Саман. Наверное, Его высочество вживалось в роль тирана, а впрочем, восточному принцу и вживаться не обязательно — воспитание возьмет свое...

— Шахразада, приветствую вас, — сказал он величественно. — Вы пришли, чтобы рассказать мне сказку? Что ж, это будет первая наша ночь.

— И последняя! — заорала я. — Сказки вам рассказывать? А по шее не хотите? Да я сниму ваш сапог и...

Тут я разъярилась. В меня как будто бес вселился. Насколько я боялась телохранителя, настолько смела была с самим принцем.

— Как вы посмели послать ко мне этого тупого верзилу?! Он тащил меня так, как будто я ваша наложница. Что за манеры?! Немедленно выпустите меня, если не хотите неприятностей.

Его высочество соскользнул с кровати, как с горки, и мигом очутился возле меня.

— Э... Стоп! Не подходите, — предупредила я. — А то закричу.

— Кричите, — спокойно ответило это арабское нахальство. — Но на Ваш крик прибежит один только Олл, а он умеет успокаивать женщин.

— Умеет, — вздохнула я. — Одной левой...

— Вот-вот! У него богатый опыт. Одно время он был начальником охраны в гареме отца. Когда отец менял фавориток и бывшая фаворитка бунтовала, Олл голыми руками успокаивал ее... навсегда. Это было потрясающее по своей утонченной жестокости зрелище...

Господи, куда я попала! Из глубокой воды да в водоворот!

— Ну, чего же вы дрожите? Идите ко мне! — Он властно притянул бедную Мэвис к своей груди и улыбнулся. — Не думайте о плохом, Шахразада. Пока Олл караулит наш покой, мы можем наслаждаться любовью полной мерой.

— И вас не интересует, что я думаю по этому поводу? — пролепетала я.

— Какая вы красивая! — вздохнул принц. — И нежная. И вся моя. Я беру эту красоту, но отныне я ваш должник.

Что ни говори, а выражался он — дай бог каждому мужчине. Я и глазом не успела моргнуть, как почувствовала, что меня целуют. В первое мгновение я совершенно рефлекторно ответила на поцелуй — а как иначе я могла отреагировать на ласку?! Но уже в следующий миг почувствовала, как чья-то шкодливая рука лезет туда, куда не следует, и оттолкнула негодника.

— Вы слишком торопитесь, — сказала я, тяжело дыша. — Дайте мне время сообразить, подумать...

— Разве можно придумать что-то другое, кроме того, что всегда происходит между мужчиной и девушкой, когда они остаются наедине? — заметил он вполне резонно и, подойдя к стене, выключил свет.

Светильники погасли, но тут же под балдахином зажглись мириады звездочек — словно искусственное небо появилось над необъятной кроватью. Это было так романтично, что я невольно потянулась к лежбищу, чтобы рассмотреть все получше. Гарри положил свою руку мне на талию и, заглянув в лицо, произнес:

— Красиво, да? Я всегда вожу с собой это ложе. Там есть встроенные зеркала, и когда мы будем любить друг друга, вы, Мэвис, увидите, как наши тела будут извиваться, как рыбки, в пучине моря. Это так прекрасно, что вы пожелаете придти сюда и в следующую ночь, и еще... Скажите, милая, что вы хотите разметать свои локоны на этом ложе, освободить тело от этих оберток, что вы хотите...

— Я хочу... стакан воды.

Гарри был потрясен. Он включил верхний свет и спросил с беспокойством:

— Вы больны?

— Нет... Но хочу воды.

Гарри перевел дух и успокоился.

— У меня есть что выпить. — Он указал рукой на бар в углу, и я заметила, что тот действительно полон бутылок с яркими наклейками. — Я утолю вашу жажду... Вином и любовью. Мы не будем торопиться, впереди — такая ночь...

Он не спеша направился к бару. Я двинулась следом. Мои босые ноги ступали по пушистому ковру бесшумно. Гарри так и не понял, кто стукнул его ребром ладони сзади по шее. Я заметила, что перед тем, как упасть, он вытаращил глаза и... рухнул к моим ногам.

Глядя на поверженного, я никак не могла понять, правильно ли поступила. С одной стороны, принца следовало беречь, но, с другой стороны, как же иначе завоевать свободу?! Разве принц не мог сделать так, чтобы мое человеческое достоинство не было унижено? Думаю, что мог. Но не захотел, за что и поплатился.