Крадись, ведьма! - Браун Картер - Страница 4

— Не будь такой злой, моя радость! — добродушно сказал Николас. — Ты ведь понимаешь, что твой опыт в мюзиклах не вполне подготовил тебя для ролей драматических актрис.

— Ты чертовски хорошо знаешь, что я никогда не выступала в мюзиклах! Я играла в комедиях и хорошо играла! Я хорошая актриса, но ведь ты решил не давать мне моего шанса!

— Мне следовало хорошо подумать, прежде чем жениться на тебе. — Николас печально покачал головой. — Моя первая жена была продавщицей. Как было хорошо! А теперь я посадил себе на шею трагическую ворчунью!

— Ты даже не захотел прослушать меня в этой роли! — жёстко бросила Эдел.

— Это было чересчур мучительно для меня, дорогая, — небрежно сказал он. — Я думаю, достаточно об этом, а то ты потребуешь, чтобы Обри сыграл Горацио! — И он захохотал при одной мысли об этом, а лицо его покрылось пятнами.

— Прошу вас! — Вернон Клайд поднял руку. — Не надо семейных сцен! Только не сейчас. С минуты на минуту должен появиться Лэмб, и мы должны выглядеть, как одна дружная семья. Будь с ним поласковей, Ники, — добавил он умильно. — Я уговорил его раскошелиться ещё на пятнадцать тысяч, так что не забывай, что он наш добрый ангел, который финансирует постановку.

— Человека с таким лицом, как у него, никто не может назвать ангелом, — сказал Николас. — Кстати, это ему надо быть поласковей со мной, так как это его деньги, не так ли?

— Боже мой! — безнадёжно вздохнул Клайд и снова взялся за стакан.

— Я буду с ним ласкова, если хотите, — сказала вдруг Чарити с порозовевшим от энтузиазма лицом. — То есть, если это поможет постановке и потом, это была бы хорошая практика, правда? — Она на мгновение закрыла глаза. — Я сыграла бы это в цвете индиго, — мечтательно сказала она, — с оттенком багряного по краям.

Николас заметил моё недоумение.

— Опять игра, — объяснил он. — Их больше не интересуют ремарки автора или текст. Они видят роли в цветах, и если вы думаете, что это бред, Дэниел, поверьте моему слову: так оно и есть!

Чарити открыла глаза, и на лице у неё появилось обиженное выражение.

— Я только старалась быть полезной.

— Не надо, — утомлённо сказал Клайд. — Нам и так хватает забот.

Видя, что никто не намерен сделать это для меня, я сам отнёс свой стакан к бару. Николас наполнил его со знанием дела.

— Это, должно быть, пугает вас, Дэниел, — сказал он. — Ваше первое знакомство с домашней жизнью актёра?

— Не впечатляет, — сказал я.

— Что он может знать о жизни! — презрительно сказала Чарити. — О настоящей жизни! Он — человек случайных занятий!

— Я знаю намного больше, чем куча ненормальных, среди которых я сейчас нахожусь, — непринуждённо сказал я. — Ну, ладно. На сцене вы можете заставить людей наполовину поверить в то, что вы делаете. Но уберите освещение и грим, и что у вас останется? Ничего!

— Так вы уже и приговор вынесли, Дэниел? — взревел Николас.

— Все, что я хочу сказать, это то, что вы можете дурачить театральную публику только потому, что она существует, чтобы её дурачили, — торопливо разъяснил я.

— Чепуха! — загремел он. — Неудивительно, что вы друг Обри. С кем же сойтись, как не с другим полоумным!

— Вне театра вы никого бы не смогли дурачить в течение тридцати секунд. Наденьте комбинезон и возьмите кисть, и через тридцать секунд любой олух поймёт, что вы актёр, а не маляр, так как каждое слово, каждый поступок будет преувеличен. Вы бы красили стену с таким видом и выражением, будто играете Гамлета. Вы просто ничего не смогли бы поделать с этим, Ники-бой!

— Обри, — сдержанно сказал Николас, — вышвырни своего друга из моей квартиры!

Обри хихикнул, потом изо всех сил попытался притвориться, что не слышал его.

— Чертовски хороший ответ! — ухмыльнулся я Николасу. — Собственно, он означает, что у вас нет ответа!

— Это не означает ничего подобного! — заорал он. — Будь я проклят, если я стану терять время и энергию на спор с каким-то болваном, который ожидает получить упрощённый, как в комиксах, вариант, даже не прочитав Шекспира! — Его ноздри дрожали совсем как у меня, когда я смотрел на Чарити.

— Это все ещё не ответ, — сказал я. — Готов держать пари, что вы не смогли бы никого дурачить вне театра в течение десяти минут!

— Не валяйте дурака! — презрительно сказал он.

— Иными словами, вы боитесь проиграть пари? — мерзко ухмыльнулся я. — В чём дело, Ники-бой?

На секунду мне показалось, что он взорвётся, и я приготовился к защите. Но он овладел собой и заговорил:

— Сделайте мне предложение, — хрипло сказал он, — и тогда мы посмотрим. Я покажу вам, актёр я или нет. Я…

— Этот текст можно пропустить, — прервал я его. — Я сделаю вам конкретное предложение, не сомневайтесь. Насколько хорошим актёром вы себя считаете, Ники-бой? Достаточно хорошим, чтобы сыграть роль в реальной жизни и держать специалиста в заблуждении, скажем, пятнадцать минут?

— Конечно! — рявкнул он.

— Ставлю тысячу долларов, что сможете!

После этого наступило молчание, достаточно долгое, чтобы успеть подрасти за это время. Его нарушил Вернон Клайд.

— Вам не кажется, что этот вздор зашёл слишком далеко? — спросил он.

— Заткнись! — решительно сказал Николас. — Тысяча долларов, Дэниел? Идёт!

— О'кей, — сказал я и обвёл взглядом остальных. — Как насчёт того, чтобы ставки держала ваша жена?

— Конечно, — нетерпеливо сказал он. — Ну, называйте роль, специалиста, время и место?

Я притворился, что раздумываю.

— Предлагаю фору нам обоим, Ники-бой, — сказал я наконец. — Пусть роль будет лёгкой, а специалист трудным.

— Дальше, — проворчал он.

— Роль? — Я усмехнулся. — Актёр, вообразивший, что он действительно Гамлет, а его жена — Королева, которая хочет отравить его.

— Вы шутите? — уставился он на меня. — Это слишком легко!

— Посмотрим. Теперь переходим к трудной части — к специалисту. Что вы скажете о психиатре?

Вернон Клайд громко откашлялся.

— Почему бы нам не забыть о всей этой ерунде и не выпить ещё?

— Почему бы и нет? — согласился я.

— Так-то лучше, — пробурчал он с удовлетворением. — Так вот, когда приедет Лэмб, я…

— Извините, секундочку, — прервал я. — Тут нужно сначала уладить одну маленькую подробность. Я получу мою тысячу сейчас же, если не возражаете, Ники-бой?

— Что?! — Николас опять взвился на дыбы. — Почему бы тебе не закрыть свою пасть, когда к тебе не обращаются, Вернон? Пари по-прежнему в силе, Дэниел.

— Это звучит лучше, — сказал я. — Я вправду подумал, что вы струсили.

— Я думаю, что вы никогда не читали Шекспира, — с подозрением сказал он.

— Только в обработке Лэмба, в школе, — соврал я. — Это случайно, не тот Лэмб, который финансирует ваш спектакль?

Николас допил свой стакан и снова взглянул на меня.

— А что это за психиатр? Ваш приятель, полагаю?

— Это хороший вопрос, — сказал я. — И нам придётся обсудить его. Вы доверяете своей жене?

— Во всём, кроме её способности играть Шекспира.

— Тогда почему бы не предоставить это ей? Пусть она выберет психиатра, место и время. Мы можем втроём поехать, когда будет нужно, и только она будет знать, куда мы поехали и к кому.

— Отлично. — Николас посмотрел на жену. — Ты справишься с этим, милая?

— Думаю, что да. — Она лениво пожала плечами. — По-моему, это бред, но если ты хочешь…

— Я хочу научить Дэниела некоторому уважению к моей профессии. — Николас опять осклабился. — На тысячу долларов уважения, чтобы быть точным. Я отнёсся к этому всерьёз, будьте уверены. Я никогда в жизни не был серьёзнее. И вы тоже, не так ли, Дэниел? Или теперь вы струсили?

Глава 3

Это было большое двухэтажное здание, окрашенное в пастельные тона. Здание, расположенное посреди десяти акров лесистой долины с высокой оградой вокруг. Строго приватная лечебница, и я скрестил пальцы в надежде, что ей заправляет строго приватный психиатр.