Девушка из космоса - Браун Картер - Страница 10

— Мы еще поговорим, но не здесь.

— До свидания, господин Холман! — Лысая голова закивала, очки сверкнули.

Через пару минут чугунные ворота с грохотом закрылись за нами. Вайгель молча повел машину по главной улице деревушки, но у ресторана затормозил.

— Мне нужно выпить, мистер Холман, — заявил он, полагаю, вам это тоже не повредит. За столом мы сможем поговорить.

— Ваше предложение мне по душе! — ответил я совершенно искренне.

Я попросил бурбон, но мне пришлось удовлетвориться скотчем. Нас обслуживала пухленькая розовощекая официантка. Мой стаканчик выглядел настоящим лилипутом по сравнению с колоссальной кружкой пива, заказанной Вайгелем. Я отпил немного скотча и в приятной атмосфере этого заведения почувствовал себя гораздо раскованней. В конце зала в камине весело потрескивали поленья, стулья были удобные, за соседним столом громко смеялись две блондиночки в лыжных костюмах.

Все это представляло резкий контраст с полуосвещенной мрачной камерой, где на деревянном топчане сидела, скрестив ноги, еще недавно такая красивая и полная жизненных сил девушка и баюкала грязную тряпичную куклу, а из уголков ее рта стекала тонкими струйками слюна.

— В семье Моники и раньше были случаи помешательства, — неожиданно заговорил Вайгель. — По материнской линии. У нее самой в семнадцатилетнем возрасте было нервное расстройство. Но тогда ее полностью вылечили за три месяца, и я надеялся, что больше такого не повторится. — Он выпил чуть ли не половину своего пива и обтер губы тыльной стороной руки. — Этот тип, Дарен, обещал жениться на ней, когда они приедут в Европу. Но в первую ночь в Париже она отказалась с ним спать, и они серьезно поссорились. Причем ссора была не только словесная, но и с рукоприкладством. Моника заявила, что не будет с ним спать, пока он на ней не женится, а он ответил, что у него и в мыслях не было жениться на ней. Кончилось все тем, что он ушел неизвестно куда, оставив ее одну в отеле.

— Вайгель закурил новую сигарету. — Моника позвонила мне оттуда. Она просто обезумела, весь ее мир зашатался и разрушился. Америка и мысль об утраченном ею большом шансе подействовали на нее ужасающим образом. Но ведь все это получилось потому, что она полюбила этого человека и он сказал, что они уедут из Америки и будут жить счастливо. Просто надо улизнуть тайком, а в Европе они поженятся. Я сказал ей, чтобы она не переживала, я немедленно вылетаю в Париж и привезу ее в Мюнхен, где ее примут по-родственному. Я так и сделал, конечно, но когда прибыл в Париж, она была уже практически в таком состоянии, в каком вы застали ее сегодня. К счастью, доктор Эккерт мой старый друг. Он сразу же согласился забрать ее в свой частный санаторий в качестве привилегированной пациентки. Но вы слышали, что он сказал о ее шансах на выздоровление? — Он печально покачал головой. — Скоро я начну поиски этого негодяя Дарена. Эту фразу он произнес свистящим шепотом.

— Полагаю, спешить тут ни к чему: куда бы он ни уехал, я его разыщу.

— И?

Он красноречиво взглянул на меня из-под густых нахмуренных бровей.

— Убью его, что же еще? — произнес он деловито.

— Ну... — Я поморщился. — Дарен не моя проблема, а вот Моника Байер — да. Или, теперь уже можно сказать, была моей проблемой. Единственное, что мне осталось сделать — это улететь обратно в Лос-Анджелес и сообщить о случившемся Анджеле. Раз Моника в таком состоянии, хранящийся у нее контракт превратился в пустую бумажку.

— Вы можете сказать ей еще кое-что. Передайте ей от моего имени, мистер Холман, что о Монике забочусь я и буду заботиться до конца ее жизни, если уж так получится. Я не потерплю никакого вмешательства со стороны мисс Бэрроуз. Пусть она запомнит раз и навсегда: если у нее появятся мысли вмешаться или предъявить какие-то права на Монику, я буду вынужден объявить сестру сумасшедшей официально.

— Я все скажу, но не думаю, что Анджела Бэрроуз настолько мстительна... Когда она узнает, что произошло, она уничтожит контракт и забудет о нем.

— Надеюсь, вы правы. — Он глянул на часы. — Если не возражаете, мистер Холман, допьем то, что у нас осталось, и выедем в Мюнхен. Сегодня в семь вечера у меня важная встреча.

— Разумеется. — Я проглотил остатки скотча. — Поехали!

Поездка в Мюнхен проходила приблизительно так же, как из Мюнхена до санатория. Мы почти не разговаривали. Приблизительно в половине восьмого Вайгель остановил машину перед входом в мой отель.

— Я ценю то, что вы сделали для меня, мистер Вайгель, — сказал я.

— Это было необходимо, — холодно произнес он. — Вы понимаете, что после случившегося с Моникой я не испытываю ни к кому из американцев особого расположения.

— Естественно, — ответил я. — Полагаю, началом беды был тот момент, когда Анджела Бэрроуз выкупила контракт Моники и забрала ее в Штаты.

— Фактически все это — дело рук Лэмберта! — бросил Вайгель.

— Мне кажется, если бы он так рьяно не наседал на эту самую Бэрроуз, она бы сама ничего не предприняла. Он часами разговаривал с ней по телефону, убеждая, что из Моники получится яркая звезда. Он зло рассмеялся. — А теперь вы видели, во что она превратилась!

— Мне думается, вы не должны винить за это Хью Лэмберта, — промолвил я осторожно. — Он считал, что делает все это в интересах своей хозяйки и Моники.

— Возможно, но что это меняет?

— Это исключительно мое личное мнение. Лэмберт не из обворожительных типов. Вы ведь не считали иначе, когда впервые познакомились с ним?

Вайгель пожал плечами:

— Он знал, что я единственный человек, который мог восстановить Монику против него и его намерения забрать ее с собой в Америку. Поэтому, разумеется, со мной он был сама любезность.

— Очевидно, вы правы, — согласился я. — Скажите, когда вы увидели Монику в Париже, ее состояние было таким же ужасным, как сейчас?

— Не совсем, но к тому времени, как я привез ее в санаторий доктора Эккерта, оно ухудшилось. С тех пор она не произнесла ни одного связного слова. — Он ударил кулаком по рулю. — Она не говорит, она не слышит, и мне думается, что она даже не осознает, что кого-то видит.

— Мне нечего сказать, мистер Вайгель, — пробормотал я. — Но я считаю, что вам не надо беспокоиться из-за Анджелы Бэрроуз.

— Я надеюсь ради нее самой, что вы правы. До свидания, мистер Холман!

Это была команда. Он не протянул мне руку, просто нетерпеливо завел мотор, дождался, когда я выйду из машины, захлопнул дверцу и, не теряя ни секунды, влился в общий поток.

Я вошел в отель и поговорил со старшим носильщиком. Он мне здорово помог: через пятнадцать минут он заказал мне номер в гостинице в Хильфендорфе, а через полчаса к подъезду прибыла машина с шофером, чтобы отвезти меня туда.

Глава 5

Водитель был опытный, но все же не того класса, как Вайгель, так что добрались мы до гостиницы в Хильфендорфе уже в начале двенадцатого ночи. Горничная, которая отвела меня в мой номер, тоже была пухленькой и краснощекой. И когда она наклонилась, чтобы постелить мне постель, я с трудом удержался от желания шлепнуть ее по мягкому месту. Перспектива иметь дело с закатившей истерику горничной мне вовсе не улыбалась, тем более что прошло всего пять минут после моего прибытия в Хильфендорф с анонимным визитом.

Через десять минут я вышел из гостиницы и зашагал по главной улице, потом свернул направо и прошел еще четверть мили — до частного санатория доктора Эккерта. Ночь была холодной и ясной, снег поскрипывал у меня под ногами. Самая подходящая погода для прогулки.

Правда, мне несколько портила настроение мысль о том, что меня могут не погладить по головке за тайное проникновение в частную лечебницу.

Каменная стена с запертыми чугунными воротами посредине была высотой футов в шесть. Я прошел вдоль нее и, обогнув весь участок, вернулся к тем же самым воротам. Получалось, что санаторий занимал целый квартал. Проникнуть внутрь можно было, только перебравшись через стену, если я не хотел звонить в звонок. А я че хотел.