Ночь ястреба - Браун Дейл - Страница 87

Командный центр Вооруженных Сил США,

Пентагон, Вашингтон,

12 апреля, 21.20 по среднеевропейскому времени

(13 апреля, 03.20 по вильнюсскому).

По сети спутниковой военной связи «Милстар» председатель Объединенного комитета начальников штабов Вилбор Кертис, советник президента по национальной безопасности Джордж Рассел, директор ЦРУ Кеннет Митчелл и министр обороны Томас Престон получили сообщение от «Молота-3», и одновременно то же сообщение получил командир десантной оперативной группы 26-го экспедиционного отряда морской пехоты полковник Альберт Клайн.

— Господи, ну и заваруха, — воскликнул Рассел. Но несмотря на свои амбиции, он понял, что не может принять решение. — Том, что вы хотите им посоветовать?

Престон, убеленный сединами ветеран Белого дома, опустил подбородок на сжатые кулаки, обдумал, как и что произнесет, и только после этого сказал:

— У меня есть желание приказать им убраться оттуда в посольство и посмотреть, как будут развиваться события. Но мне ужасно не хотелось бы останавливать своих ребят на полпути. Что скажете, Вилбор?

— Согласен с вами, сэр, — тут же откликнулся Кертис. Возле уха он держал трубку телефона, ожидая, пока его соединят с генералом Кундертом в Кемп-Леджене. — Я звоню Венсу, чтобы узнать его мнение, но, на мой взгляд, следует выполнить операцию в «Физикоусе».

— Согласен, — подал голос Митчелл, — но по несколько иным причинам.

Кертис повернулся и сердито уставился на Митчелла.

— Я вас понял. Вам просто надо удостовериться, что Люгер мертв, не так ли? И об этом вам могут сообщить только морские пехотинцы. Возможно, вы даже проинструктировали их доставить вам неопровержимые доказательства... какие, интересно? Его язык? Голосовые связки? Его голову?

— Не драматизируйте, генерал, — огрызнулся Митчелл. — Дело есть дело.

— Мы пытаемся спасти этого человека, а не обнаружить его тело, — раздраженно бросил Кертис. Он знал, то у Митчелла имелись свои версии, и, по одной из них, Люгер совершил тяжкое преступление, так что лучше уж пусть найдут его мертвым, чем живым. — Подразделения на месте, Том, — обратился Кертис к министру обороны. — Самолеты над целью. По крайней мере, позвольте им попытаться. Командиры сами свернут операцию, если убедятся в ее безнадежности. АС-130 закончил патрулировать зону посадки «Жеребцов-Супер», давайте отправим его к «Физикоусу» в помощь морским пехотинцам.

— Для этого мне нужно разрешение президента.

— А самолеты тем временем будут болтаться в воздухе в ожидании разрешения президента, — возразил Кертис. — Пусть двигаются к объекту. И давайте позволим командирам принимать решения на месте.

Том Престон задумался на секунду, потом сказал:

— Хорошо. Пусть продолжают операцию. — Он снял трубку телефона прямой связи с Белым домом, а Кертис тем временем принялся отдавать приказы.

Секретное здание НИИ «Физикоус»,

13 апреля, 03.30 по вильнюсскому времени.

— Вперед! Вперед! — кричал полковник Никита Кортышков. Командир омоновцев, охранявших авиаконструкторское бюро, размахивая автоматом АК-47, подгонял пробегавших мимо солдат. Даже при наличии на дежурстве пятисот хорошо вооруженных солдат очень трудно было обороняться, не заняв вовремя выгодные позиции.

Кортышков здорово оплошал, но убеждал себя, что его вины в этом нет. Он услышал первые сообщения по радио о большом количестве атакующих, находясь в подвале, и подумал, что это просто учебная тревога. Охрану конструкторского бюро никогда не привлекали к крупномасштабным учениям, но в Денерокине и на остальной территории «Физикоуса» постоянно проводились подобные учения по отражению противника с целью оценить состояние системы безопасности. Ни о каких учениях не сообщалось, и все же Кортышков решил, что это учебная тревога, потому что говорилось о трех батальонах, штурмующих «Физикоус».

Он подумал, что это просто смешно.

Через несколько минут на территории «Физикоуса» загремели пушечные выстрелы. В нескольких сумбурных сообщениях по радио говорилось, что большие силы противника ворвались на территорию института, штаб охраны уничтожен, половина охраны убита, противник намерен атаковать конструкторское бюро. Кортышков не мог решить для себя, сколько в этих сообщениях правды, а сколько бреда. Но все же надо было считаться и с возможностью самого худшего.

— Отправьте взвод на крышу, — приказал Кортышков сержанту, командовавшему одним из подразделений охраны. — С четырьмя пулеметами. И пусть захватят приборы ночного видения на тот случай, если разбиты прожектора. Связь со штабом охраны или со Степановым восстановлена? Почему эти люди бегают здесь, как...

И в этот момент Кортышков заметил Вадима Терехова. Кабинет Терехова, как и кабинет его начальника Габовича, размещался на верхнем этаже секретного здания, и Терехов частенько приезжал задолго до шести утра — того времени, когда прибывал его начальник. Кортышков, раздавая приказы направо и налево, попытался сделать вид, что не замечает Терехова, но тот явно искал Кортышкова, и деться от него было некуда.

Офицер КГБ подошел к Кортышкову и сказал, понизив голос:

— Я хочу поговорить с тобой, полковник.

— Только не сейчас, товарищ...

— Именно сейчас, полковник. — Терехов оттащил Кортышкова в проем двери. — Ты выполнил директиву «Зулу»?

В директиве «Зулу» четко говорилось, что все арестанты, содержащиеся в подвальных камерах, должны быть казнены в случае нападения, мятежа или возникновения беспорядков. В соответствии с директивой полагалось вывести заключенного из камеры, убить выстрелом в затылок, а тело отправить в крематорий, расположенный там же в подвале.

В настоящее время в подвале содержался один-единственный пленник — доктор технических наук Иван Сергеевич Озеров.

Кортышков порылся в своей слабеющей памяти, и тут его осенило, он вспомнил, о чем говорит Терехов.

— Заключенные...

— Тише, болван, — оборвал его Терехов, поскольку рядом пробегали солдаты. — Да, черт побери, заключенные. Немедленно выполняй директиву.

— У меня нет времени убивать зак... выполнять директиву, — запинаясь, пробормотал Кортышков. И Терехову моментально стало ясно, что Кортышков абсолютно не был готов к происходящим событиям и теперь просто оцепенел от страха. У него был такой вид, словно он собирался застрелиться из собственного автомата. — Я потерял связь с подполковником Степановым, а моя 32-я рота ведет бой с противником к западу от взлетной полосы.

— Идиот, ты в первую очередь должен выполнять приказы КГБ и генерала Габовича!

Глаза Кортышкова округлились, когда он услышал «КГБ», хотя, естественно, все понимали, что «старый» КГБ никогда не исчезал. А новая МСБ, где и служил Кортышков, была просто преемником Комитета государственной безопасности.

— Я в первую очередь должен остановить нападающих, — огрызнулся Кортышков. — Пропустите меня.

— Кретин! Да тебя расстреляют за невыполнение приказа, если ты не...

И тут Терехов замолчал, увидев появившееся на лице Кортышкова странное, отсутствующее выражение. В голове Кортышкова зазвучали различные голоса и звуки, но один голос звучал сильнее других, и он подсказывал ему убрать со своего пути все, что мешает и сбивает с толку. И Кортышков действительно медленно повернул ствол автомата в направлении Терехова, а тот понял: малейшая провокация с его стороны — слово, неосторожное движение, даже взгляд, — и Кортышков нажмет на спусковой крючок. Конечно, его расстреляют за убийство старшего офицера КГБ, но мертвому Терехову от этого легче не будет. Он отступил на шаг и, заметив, что Кортышков смотрит на его кобуру, развел руки в стороны.

— Оставьте меня в покое, — произнес Кортышков тихим дрожащим голосом. — Оставьте меня в покое... Я обязан руководить обороной. И если вам надо, то сами выполняйте свою директиву, а меня оставьте в покое. — Он отвернулся и принялся отдавать приказы вместе со своим начальником штаба.