Ночь ястреба - Браун Дейл - Страница 44

Прекрасно отреставрированный замок был и местом паломничества туристов, и исторической ценностью, и военной штаб-квартирой. За внешней крепостной стеной раскинулся большой внутренний двор. Вдоль стен — лавочки, здесь ремесленники продавали поделки из серебра, железа, дерева, выполненные в средневековом стиле. По двору раскиданы были и небольшие магазинчики и рестораны для туристов. Но сейчас все это было закрыто.

Охранник провел Анну и ее отца по длинному деревянному настилу, через еще один подъемный мост, потом через широкий крепостной ров, а затем через стену толщиной в два метра — в сердце замка.

Внутренний двор непосредственно перед замком был гораздо меньше первого внутреннего двора. Его освещали масляные фонари. Двери самого замка охраняли стражи в средневековых костюмах. Деревянные ступени вели наверх, в залы и комнаты, а каменные ступеньки — вниз, в подвалы, темницу и арсенал.

— Интересно, смог бы замок устоять против современных захватчиков? — спросила Анна.

— Этому замку здорово доставалось в свое время, — ответил отец шепотом, считая кощунством разговаривать громко в таком святом месте. — В Тракае жили только в мирное время. Князь Гедиминас построил замок в Вильнюсе, который и стал его главной резиденцией, потому что этот было очень трудно оборонять.

— Готова поспорить, что у князя ничего подобного не было, — сказала Анна, указывая на небо. Вращающиеся антенны радаров выделялись на фоне ярких звезд, усыпавших небо в этот прохладный вечер. — Здесь явно появились некоторые новшества.

— Современные проблемы требуют современных решений, — раздался позади голос генерала Доминикаса Пальсикаса, который подошел к своим гостям и поприветствовал их. Он был одет в нечто вроде красной сутаны — простая хлопчатобумажная ряса, подпоясанная черным кушаком. В мешковатом камуфляжном комбинезоне трудно было разглядеть его фигуру, но теперь Анна видела, как хорошо сложен этот мужчина: широкая грудь, сильная шея, крепкие руки.

— Честно говоря, с рассветом мы снимаем антенны радаров, чтобы они не портили туристам вид замка, и используем их только ночью для тренировки или в случае чрезвычайного положения в стране.

— Ожидаете сегодня ночью неприятностей, генерал? — поинтересовалась Анна.

— После инцидента с белорусским вертолетом мы круглосуточно начеку, — ответил Пальсикас. — А вообще я постоянно ожидаю неприятностей. Но не будем сегодня говорить о неприятностях. Сегодня торжественная ночь. Пойдемте сюда и посмотрим на кандидатов.

Пальсикас провел их на два пролета вверх по массивной деревянной лестнице. Пока они поднимались, Анна заметила:

— Вы сегодня похожи на священника, генерал.

— Между прочим, я действительно посвящен в сан служителя Римской католической церкви, — пояснил Пальсикас. — Уже десять лет, после возвращения из Афганистана. Могу исполнять все обряды и причащать.

— Значит, должны хранить обет безбрачия?

Пальсикас рассмеялся.

— Нет, я же не священник. Мои обязанности в церкви ограничиваются тем, что вам предстоит увидеть. — Он повернулся к Анне, когда они поднялись на третий этаж замка, озорно улыбнулся и произнес, понизив голос: — Но я благодарен вам за этот вопрос, госпожа Куликаускас.

Они вышли на длинный балкон, с которого открывался вид на часовню замка, и увидели картину, изумившую Анну и ее отца. В свете фонарей и факелов двенадцать мужчин, одетые в грубые черные балахоны, лежали лицом вниз перед алтарем. Руки их были раскинуты в стороны, а ноги сведены и таким образом тела имели форму креста. Четверо стражей, закованных в блестящие рыцарские латы и вооруженных топорами с длинными рукоятками, окружали их.

— Боже мой, что это? — прошептала Анна.

Пальсикас улыбнулся и повернулся к отцу Анны:

— Может быть, вы объясните это своей дочери, господин Куликаускас?

Старику явно польстила эта просьба.

— Дорогая, ты наблюдаешь обряд посвящения этих двенадцати мужчин в рыцари.

— В рыцари? Как в средневековье?

— Не совсем так, Анна, — пояснил Пальсикас. — Я сохранил традицию подготовки к посвящению и сам ритуал посвящения в рыцари. Любые мужчины или женщины могут вступать в мои отряды, и любой из них может стать офицером. Но только избранные могут носить боевое знамя Великих князей литовских. Чтобы быть удостоенными такой чести, эти мужчины готовились два года.

— Они лежат в такой позе весь день и всю ночь, — добавил отец Анны. Пальсикас кивнул: старик действительно знал историю. — Они молятся, читают вслух кодекс рыцарской чести и просят у Всевышнего сил, чтобы соответствовать званию рыцаря. Им разрешается только раз в час выпить чашку воды. — Он указал на военного, появившегося в часовне. — Посмотри, Анна. Возможно, тебе это будет интересно.

Вошедший офицер одного из отрядов Пальсикаса был одет по всей форме. Он преклонил колени перед алтарем, перекрестился, а затем представился одному из стражей, окружавших двенадцать кандидатов. Страж отдал честь. Офицер отсалютовал в ответ и подошел к небольшой молельной скамье. Опустившись на колени, офицер помолился некоторое время, потом взял со скамьи длинную черную кожаную плеть.

Анна аж задохнулась от изумления.

— Что...

Офицер снова преклонил колени перед алтарем, потом повернулся к лежащим перед ним кандидатам и громко произнес:

— Благослови вас Господь и Иисус Христос. Слава Господу и мир земле нашей.

Все двенадцать кандидатов громко хором произнесли нараспев:

— Слава Господу и мир земле нашей.

Офицер громко крикнул:

— Считаете ли себя достойными получить Крест и Меч?

— Да, перед тобой смиренные оруженосцы, — последовал ответ. Разом все двенадцать кандидатов приподнялись, задрали балахоны, обнажив спины, и снова приняли прежнюю позу.

Анна раскрыла рот, глаза ее отца поблескивали от любопытства.

Офицер подошел к первому кандидату и спросил:

— Каково твое желание, оруженосец?

Кандидат ответил громким голосом:

— Ваше величество, я желаю наказания, чтобы доказать, что достоин получения силы.

После этих слов офицер вскинул плеть и с силой опустил ее на спину кандидата. Хлесткий удар по обнаженной спине гулким эхом отозвался в часовне. Офицер перешел к следующему кандидату, и вся процедура повторилась. После каждого удара кандидаты громко кричали нараспев:

— Гос-поди, да-руй мне си-лу!

— Как же так... — Анна не могла прийти в себя. — Это же настоящая плеть. Он бьет этих людей.

— Таков ритуал, Анна, — объяснил отец, довольно улыбаясь. — За двадцать четыре часа, пока кандидаты лежат перед алтарем, они получат сотню ударов от рыцарей.

— Какое варварство! Это унизительно...

— Это старинный обычай, Анна, — с гордостью заявил Микус Куликаускас. — Кандидат, который на самом деле не готов жертвовать собой, не выдержит этого. Это испытание на преданность. Этот же самый ритуал существовал в Литве при князе Гедиминасе. Возможно, он проходил в этой самой часовне. Свыше семисот лет назад.

— Но почему? Зачем бить их, как животных?

— Потому что тогда спины солдат становятся крепкими, гораздо крепче, чем у нынешних мужчин. Восемнадцатилетний оруженосец в четырнадцатом веке мог пробежать много километров в железных доспехах, причем легкая сталь была только в некоторых местах доспехов. Он мог целый день носить в одной руке восьмикилограммовый меч, не уставая при этом. Им не страшны были ни холод, ни снег, ни даже боль. Этих мужчин нельзя было сломить. Пытать их было бесполезно. И они были преданны своим хозяевам, как собаки.

Доминикас Пальсикас видел, как Анна вздрагивала при каждом ударе плети. Он заметил, как сначала ее глаза округлились от ужаса, потом сузились, словно она сама ощущала удары. Пальсикас взял Анну за руку и увел ее с балкона. Она послушно позволила провести себя через современного вида зал заседаний в расположенный поблизости кабинет. Доминикас усадил ее в черное кожаное кресло, стоявшее перед столом, а сам подошел к бару в углу кабинета и налил бренди в две небольшие рюмки. Анна взяла рюмку из его рук, но пить не стала.