Ночь ястреба - Браун Дейл - Страница 20

— Негодяй! — рявкнул полковник, защищая начальника.

— Я дважды просил вас покинуть район. Теперь, когда мы несколько успокоились, обращаюсь с аналогичной просьбой в последний раз. В случае отказа буду рассматривать ваш отряд в качестве агрессора, сил вторжения и действовать жестко, по своему усмотрению, в соответствии с моими полномочиями. Итак, заберете ли вы свои войска, технику и отправитесь на базу в Шяуляй или подальше, в Калининград? Спрашиваю вас официально.

Надменная улыбка генерала Вощанки исчезла еще в тот момент, когда он увидел литовские вертолеты. Конечно, сил у него было вполне достаточно, он мог запросто разнести этих нахалов в пух и прах, особенно когда они так глупо зависли в воздухе, но висели-то они прямо над головой, над штабом, один ракетный залп — и здесь будет братская могила. Генерал отлично понимал сложность своего положения и распорядился:

— Полковник Гурло, прикажите вашим людям немедленно погрузить технику и вернуться на базу.

Гурло был явно недоволен, он со злостью смотрел на литовского выскочку, но ничего не поделаешь — пришлось повиноваться.

Пальсикас не двигался с места, он наблюдал, как боевые машины пехоты, бронетранспортеры, тяжело урча и выпуская густые клубы черной гари, обходят полуразрушенную ферму, выдвигаясь к шоссе. Два вертолета Литовских Сил Самообороны сопровождали их в воздухе, двигаясь на малой скорости, а Ми-8 завис, ожидая генерала.

— Должен вам заметить, генерал Пальсикас, с вашей стороны это был отчаянный маневр, — изрек Вощанка. — Рисковать дюжиной летчиков, плюс еще вы и ваш адъютант... У вашей страны и так мало солдат. И все ради чего? Пусть лучше в договорах и разных там тонкостях разбираются политики, они за это зарплату получают, а вы бы лучше сидели в своем штабе и оттуда управляли смехотворной армией, чем прыгать здесь и угрожать. — Вощанка вплотную приблизился к Пальсикасу. — А то знаете, бывает чертовски опасно что-то вякать, когда вокруг чужие войска.

— Ошибаетесь, меня не испугать, на нашей территории вы не более чем правонарушитель. Я, безусловно, уважаю вас и ваших солдат, однако это ни в коей мере не может поколебать мою решимость защищать страну всеми доступными средствами. — Пальсикас сделал паузу, взглянул на уходящие машины. — Что-то многовато бронетехники для одного происшествия с вертолетом, вам не кажется?

— Учитывая непростые отношения между нами, мы имеем основания опасаться провокаций.

— Или, например, у вас есть кое-какие далеко идущие планы? Признайтесь, генерал, какую еще «бяку» вы готовите для Литвы?

— Я чувствую, ваша собственная болтовня доставляет вам большое удовольствие. Ради Бога, продолжайте. — Вощанка намеренно выбрал снисходительный тон.

— Непременно. Спасибо за разрешение. Так вот, как я заметил, в последние месяцы в Западной Беларуси происходят интересные события. 5-я армия СНГ заменяется белорусскими войсками. Но это еще не все. Похоже, 103-я гвардейская дивизия заменяется белорусской 10-й танковой в Вильнюсе и Каунасе, а в Калининграде...

— Ваша разведка недурна, но иногда спешит с выводами. — Вощанка сделал безразличный вид.

Пальсикас пропустил замечание мимо ушей.

— Войска СНГ разбросаны достаточно широко, хотя можно заметить в данном пироге четкую белорусскую прослойку, клин тянется компактно от Минска до Балтики. По существу, Содружество не имеет непосредственно своих войск к западу от тридцатого меридиана.

— Мы и есть войска Содружества, Пальсикас, — подключился к разговору полковник. — В чем вы нас подозреваете? Чем, вы думаете, мы занимаемся в этой стране? Мы находимся здесь исключительно ради вашей и нашей безопасности.

Пальсикас не раз уже слышал подобные утверждения, его было нелегко провести. Действительно, Вощанка командовал силами СНГ в Прибалтике, развернутыми в соответствии с договором о взаимной безопасности, но он также возглавлял и белорусские войска. Ему вообще повезло, он плавно перешел из одного состояния в другое: после провозглашения независимости он уже в новом качестве стал командовать бывшими советскими силами в Республике Беларусь. Для него ничего не изменилось, он только приобрел и хотел приобрести еще больше, Пальсикас был уверен в этом.

— Ничего, ничего, полковник, не отвлекайте генерала, разве вы не видите, у него разыгралась больная фантазия, — сказал Вощанка. — Он пытается убедить нас в своих богатых знаниях относительно системы развертывания войск Содружества, их оснащения, хотя в действительности мало понимает в этих вопросах, поотстал. Вот он просит нас уйти — хорошо, мы уйдем. — Вощанка повысил голос, чтобы его можно было хорошо слышать, несмотря на шум вертолета в небе. — Тот факт, что вы беззастенчиво навели пушки своих вертолетов на вверенные мне войска, я воспринимаю как личное оскорбление, это все равно что навести оружие прямо на меня. В следующий раз готовьтесь использовать его, а то для вас будет поздно. Это мое последнее предупреждение, учтите. — Вощанка повернулся и быстрым шагом направился к своему автомобилю, оставив Пальсикаса и его адъютанта одних на грязной разрытой, развороченной тяжелыми колесами дороге.

— Генерал, вы ужасно рисковали, — заметил Колгинов по-литовски. Он повесил автомат на плечо. Чтобы не дрожали пальцы, плотно сжал рукой ремешок. — Я заметил: по крайней мере шесть зенитных орудий взяли на прицел наши вертолеты, да и нас самих держали на мушке дюжина автоматов. Думал, нам уже не выбраться.

— Ты не ошибся, мы действительно могли не выбраться. В глазах Вощанки я видел плохо скрытую угрозу. Он несомненно приказал бы своим людям открыть огонь, будь сам хоть чуточку подальше от нас. Полковник Гурло, казалось, тоже многое бы отдал, чтобы стереть нас с лица земли. — Пальсикас сделал знак вертолету, чтобы тот был готов приземлиться на площадке поблизости. — Самое печальное, что это еще не конец. Они наверняка вернутся, прихватив с собой еще больше солдат и техники. И даже скорее, чем мы думаем. Голодные волки не упустят свою добычу.

Колгинов хорошо видел, что его шеф волнуется, — он инстинктивно шарил глазами, прощупывал каждый куст на местности, будто старательно изучал обстановку накануне тяжелой и неизбежной битвы.

Наконец Пальсикас произнес:

— Пойдем посмотрим, как там фермер со своей семьей, успокоим. Мечутся, наверное, бедняги, в страхе, не зная, что и думать.

Фермер и впрямь готов был лезть на стенку от безысходности. Пальсикасу и Колгинову пришлось выслушать кучу, прямо скажем, нелестных слов по поводу всех идиотов-военных, и белорусов в частности.

— Бог мой, кретины, они не могут ровно танк провести! — кричал рассерженный хозяин-старик. — В Отечественную я водил все, что угодно — от мотоцикла до Т-34, — и мог сманеврировать, чтобы, паче чаяния, не снести забор, не въехать случайно в чей-нибудь дом.

— Пожалуйста, генерал хотел бы записать ваши имя и фамилию, — умолял Колгинов, но старик не унимался. Так продолжалось до тех пор, пока в комнату не зашла молодая женщина.

— Его зовут Микус Егорович Куликаускас, — сказала она, тронув старика за плечо, чтобы успокоить. — Это мой отец. Извините, он плохо слышит. Такое скопище народа, военных просто вывело его из себя.

— А я вас знаю, — неожиданно произнес Пальсикас. — Вы, очевидно, Анна Куликаускас[1], молодой борец за демократию. Я видел ваши фото в газетах «Саюдиса». Теперь ясно, где вы черпаете свою энергию.

Женщина, на вид ей было лет тридцать с небольшим, посмотрела на Пальсикаса с благодарностью. Анну Куликаускас можно было с уверенностью отнести к молодому поколению новой Литвы левого толка (многие, включая самого генерала, называли их радикалами). Они яростно выступали за независимую Литву как часть «Нового европейского порядка». Насколько помнил Пальсикас, этот «Новый порядок» не предусматривал такие вещи, как армия, флот, военно-воздушные силы, ядерные установки, таможенные барьеры, заводы, способные загрязнять окружающую среду, иностранные компании, желающие вложить деньги в исконно литовский бизнес, потеснить национальный капитал. На своем поприще Анна проявляла большую активность, занимала видное положение в рядах «Саюдиса» и первой завоевала мировое признание как ведущий «голос протеста». Одним из результатов ее работы стало закрытие Игналинской АЭС на северо-западе Литвы — весь мир обошли снимки, где Анна со своими соратниками стоит напротив вооруженных до зубов солдат Красной Армии и «черных беретов». Ее отличали непреклонность, интеллигентность, быстрая реакция, решимость и напористость.