Ночь ястреба - Браун Дейл - Страница 116

— Уол, Крис Р., — ответил сержант.

— Морская пехота?

Уол кивнул, и незнакомец опустил «узи».

— Гладден, Эдвард Г., американский спецназ. Добро пожаловать в Литву. Уже успели насладиться ее прелестями?

От сильного нервного напряжения Люгер неожиданно начал хихикать, он никак не мог остановиться, пока Бриггс не хлопнул его по спине.

— Наша армия вторглась в Литву? — спросил Ормак.

— Я из состава одной из разведгрупп, заброшенных сюда для наблюдения и помощи, — пояснил Гладден. — Мы двигались навстречу вашей колонне, хотели тоже убраться отсюда, но в этот момент налетели вертолеты. Этот хренов Ми-24 чуть не рухнул на крышу здания в депо, где я прятался. И тут я прикинул, что сейчас туда набегут солдаты, и решил, что пора сматываться. Мой напарник ждет со стороны аэропорта. — Он оглядел офицеров ВВС. — А вы кто такие, парни? На морских пехотинцев вы не похожи.

— Это секретная информация, — моментально оборвал Гладдена Уол. — Они подчиняются мне. Сколько здесь еще спецназовцев?

— Всего, возможно, рота, разбросаны между Каунасом и границей с Беларусью, — ответил Гладден, доставая из пачки сигарету и прикуривая. Находившийся от него на расстоянии десяти футов Макланан ощутил кислый дымок русских сигарет. — Пойдемте поговорим с вашим командиром, как будем выбираться отсюда.

— А у тебя есть план?

— У нас всегда есть план, — с гордостью заявил Гладден. — Давай, веди к командиру. — Пока они шли назад к зданию конструкторского бюро, Люгер обратился к Гладдену с вопросом по-русски. Гладден улыбнулся, кивнул и бегло ответил тоже на русском.

— Прекратите, — предупредил Уол Люгера, а у Гладдена поинтересовался: — Что он спросил?

— Твой друг сказал, что мои родители, должно быть, обладали хорошим чувством юмора, раз уж дали сыну такое имя, что инициалы составляют «E.G.G.»[5], — объяснил Гладден. — Я с ним согласился. А в морской пехоте очень хорошо учат русскому.

— Он не морской пехотинец. И я бы попросил тебя не разговаривать с ними.

— Так они твои пленные?

— Они заноза в моей заднице, вот кто они такие, — ответил Уол, но улыбнулся, чем еще больше сбил с толку спецназовца.

— Через канализационные трубы? — недоверчиво спросил Снайдер. — В этом состоит твой грандиозный план? Ты хочешь, чтобы мы выбирались через канализацию?

Гладден, пачкаясь, с такой жадностью жевал кусок хлеба с медом, который ему дал кто-то из людей Пальсикаса, словно это была его первая настоящая пища за несколько дней. А на самом деле так оно и было.

— Да, сэр, совершенно верно, — пробубнил он, не переставая жевать. — Мы обнаружили канализационную сеть несколько дней назад, когда занимались подготовкой вашей операции. Доложили об этом командованию в Европейской зоне, но, похоже, морским пехотинцам об этом не сообщили. Существует почти прямая линия канализации, которая проходит под городом, она начинается от «Физикоуса» и все время идет под наклоном, а на поверхность выходит на южном берегу реки Нярис, прямо возле моста. Мост можно незаметно перейти по рабочему помосту, он не освещается, а после двух ночи по нему лишь изредка проходят патрули. Несколько минут — и мы в Зоне свободной торговли. А там милю на запад по улице Окмергес — и мы в посольстве. Или можно пересечь реку вплавь. К тому времени, как достигнете противоположного берега, течение как раз вынесет вас к посольской пристани напротив улицы Тартибу.

— А там хоть безопасно, в этой канализации? — спросил Тримбл. — Как насчет неочищенных отходов и химикатов? — Мысль о том, что предстоит плыть в радиоактивных отходах, его явно не радовала.

— Эти ублюдки, которые руководили «Физикоусом», наверное, годами спускали в эту канализацию отравленную воду, но мы взяли пробу — радиоактивность повышена, но незначительно, — продолжил Гладден. — Большинство действительно зараженных канализационных труб уходят на запад — а нам придется иметь дело только с дерьмом из железнодорожного депо, но через несколько кварталов оно растворяется. Там скользко, пахнет дерьмом, в некоторых местах глубина доходит до щиколоток, но можно дышать свежим воздухом через дренажные решетки, их там много. В общем, не так уж и плохо. Но главное, что это самый быстрый и безопасный путь.

— Там достаточно просторно, мы сможем нести раненых?

— Кварталов двадцать, пока не дойдем до улицы Траки, довольно тесно, одна труба диаметром шестьдесят дюймов. Но дальше она расширяется до восьмидесяти дюймов, а под бульваром Гедиминаса прямо настоящий проспект. Мы с напарником ездили там на велосипедах, а для перевозки снаряжения пользовались тележками...

— Понятно, понятно, сержант, — оборвал его Снайдер. Похоже, этот парень слишком долго проторчал в этой канализации, подумал он. — Но нам надо забрать с собой убитых и раненых. Думаете, все-таки удастся?

— С ранеными это займет много времени, сэр, часа три-четыре. Там не очень грязно, после зимы канализацию чистили, но все же лучше будет завернуть раненых в одеяла или мешки для переноски трупов. Да, сэр, я думаю, удастся.

— Хорошо, — решил Снайдер. Он задумался, внезапно испугавшись путешествия через весь город по узкой темной трубе, проходящей в нескольких ярдах под землей, но мысль о грозных штурмовых вертолетах пугала еще больше. — Мы воспользуемся канализацией, но не все, — объявил он. — Противник будет ожидать от нас прорыва в посольство, и если он не заметит никакой активности на улицах, то начнет искать нас в других местах. А я не намерен принимать бой в этой чертовой канализации. Мы разделимся. Мертвые, тяжело раненные и некоторые морские пехотинцы отправятся в посольство на машине. Их будут прикрывать другие морские пехотинцы, которые тоже поедут на машинах, но по параллельным улицам. Ходячие раненые и остаток группы воспользуются канализацией, это касается и пленного и документов. — Снайдер повернулся к генералу Пальсикасу, который выслушивал сообщение своего нового радиста. А старого нигде не было видно. — Сэр, а где ваш старый радист?

— Погиб, — ответил Пальсикас. — Он закрыл меня своим телом во время воздушного налета.

— Мне очень жаль, сэр. — Сейчас Снайдеру было очень трудно выразить свои истинные чувства. За этот день он увидел столько смертей, сколько, как сам думал, не увидит за всю жизнь. — Мы снова попытаемся вырваться из «Физикоуса» на машинах, но на этот раз мне бы хотелось иметь три колонны, которые пойдут параллельными улицами, защищая друг друга с флангов.

— Согласен, — ответил литовский генерал. — Мы поддерживаем связь со многими людьми... горожанами... они нам помогут.

— Отлично. А каковы ваши намерения, сэр?

— Мы останемся. Начнем разбирать арсенал и переправлять оружие нашим подпольным группам в городе. Сейчас я держу связь со своими отрядами по всей стране, поэтому могу руководить обороной непосредственно отсюда. Один батальон я послал с задачей блокировать армейскую базу СНГ в Даргусяе; это к югу от Вильнюса, и они могут в первую очередь угрожать столице. Одна, может быть, две роты будут охранять здание парламента, а мы вступим в бой с белорусскими вертолетами и пехотой с базы Сморгонь. С утра начнется серьезный бой.

— Желаю вам удачи, сэр. Я передам в посольство США любую вашу просьбу, а также представлю полный отчет о той помощи, которую вы оказали моему отряду.

Пальсикас махнул рукой:

— Вы помогли мне, я помог вам. Вы отличный солдат. Я тоже желаю вам удачи.

— Благодарю вас, сэр. — Снайдер повернулся к сержанту Тримблу: — Доставай карты и...

— Капитан, мы не пойдем с вами, — раздался голос Джона Ормака.

Снайдер резко повернулся в сторону офицеров ВВС, наградил Ормака суровым взглядом, но произнес таким тоном, словно не слышал слов Ормака:

— Вы пойдете со мной, Ормак.

— Генерал Ормак, капитан. — Несколько морских пехотинцев окружили их, желая послушать, чем кончится этот разговор, и даже Пальсикас, на лице которого появилась легкая довольная улыбка, перенес свое внимание на Ормака. — И я говорю вам, капитан, что мы не станем возвращаться вместе с вами в посольство. Во всяком случае — пока не станем.