Я - внук капитана - Василевич Алена - Страница 1

Василевич Алена

Я - внук капитана

Алена Василевич

"Я - внук капитана..."

Перевод с белорусского Б.Бурьяна И В.Машкова

Худой и загорелый, в пёстрой тюбетейке и коротеньких штанишках, Лёнька важно шагает по набережной. Одной рукой он держится за бабушкину руку. Бабушка у него маленькая, круглая, в соломенной шляпе. По другую сторону выступает Лёнькин дед. Высокий, сухой, в франтоватой чёрной форме морского офицера, с кортиком на боку, с золотым якорем на белой фуражке, с тремя крупными звёздами на золотых погонах. Капитан первого ранга... Лопнуть можно от зависти!

А Лёнька даже не взглянет на наш теплоход, на нашу палубу, на нас с Аликом...

- Ну что, - говорю я Алику, - видал, какой у Лёни дед? А ты не верил.

- Подумаешь, а мой папа...

Я знаю, что скажет сейчас Алик. Он обязательно начнёт хвастаться, что его папа капитан теплохода. И что он, Алик, со своим отцом, может быть, целых сто раз ходил (Алик не ошибётся: он не скажет, как не осведомлённый в морских делах сухопутный человек, "плавал" или, того хуже, "ездил"... Алик всегда скажет правильно: "ходил"!) и по Волге со всеми её теперешними морями, и по Волго-Дону и заходил, верно, в сто городов, не меньше...

- Папа, видишь ли, - это неудивительно! А вот дед!

Взрослый человек, я отлично понимаю, что это нехорошо, что это совсем непедагогично - не дать маленькому собеседнику высказаться и, прямо скажем, оборвать его на полуслове.

- Подумаешь! - не сдаётся Алик.

- Отец - что, а вот дед, да ещё не простой, а такой, как у Лёни, - вот это моряк! Капитан так уж капитан!

Я сама не рада, что затеяла этот спор, и говорю наугад, сама не зная, водил ли когда-нибудь Ленин дед корабли в плаванье, как водит их отец Алика. Но раз начала, надо продолжать...

Алику это не нравится, и он старается как можно скорее отвязаться от меня.

- Подумаешь! - пренебрежительно бросает он снова, и смуглые коленки его мелькают над трапом. Взбежав на верхнюю палубу, Алик не свешивает через поручни вниз круглую стриженую голову, не машет мне рукой, не приглашает в гости...

Я понимаю: обиделся.

Ах, Алик, Алик...

Ах, Лёня, Лёня...

И вдруг легко и весело становится у меня на сердце. Как хорошо, что у Лёни есть такой дед!

Показались они на палубе уже где-то под Угличем, когда все пассажиры высыпали из кают, чтобы полюбоваться колокольней, возвышавшейся прямо над волнами Калязинского водохранилища. Давно ли колокольня эта стояла на площади города Калязина, а теперь вот служит маяком для волжских лоцманов и капитанов.

Первым вынырнул откуда-то на палубу круглоголовый румяный крепыш Алик. Я не могла сдержать улыбки, следя за его любопытным веснушчатым носом.

- Ты чей?

- Я - сын капитана! - с гордостью ответил он.

- Ну и ну!

Вскоре вслед за Аликом вышмыгнул и худенький вихрастый Лёня. Первое время он держался возле своей матери - по-девичьи тонкой невысокой женщины с тяжёлым узлом чёрных как смоль волос. Сначала мать и сын стояли на носу теплохода, прикрываясь от резкого встречного ветра одним плащом. Затем перебрались на корму, поднялись на верхнюю палубу. По восторженным лицам женщины и сына было видно, что путешествуют они впервые, потому всё так восхищало их и радовало.

Следующий день выдался дождливым. Палуба сделалась скользкой, похожей на каток. Мальчишки это сразу же оценили и пустились вдвоём "кататься на коньках"...

Алик и впрямь был сыном капитана нашего теплохода и капитанши, молодой располневшей женщины, которая лишь изредка выходила из капитанской каюты.

А Лёня... Знакомые дома заверили его маму, что устроить мальчика на теплоход - пара пустяков. И она решилась, взяла с собой сына, хотя в путёвке было чёрным по белому написано: "Детям до шестнадцати лет путешествие на теплоходе запрещено". И натерпелась, конечно, разных неприятностей. При посадке ей предложили оставить сына у кого-нибудь из знакомых в Москве или отвезти самолётом домой, а потом догонять теплоход в рейсе. Ни первого, ни второго Ленина мать сделать не могла. Она могла только пообещать, что тут же отправит телеграмму в Саратов и там сдаст сына своим старикам родителям. На том и порешили.

Мальчишки вскоре подружились и были неразлучными.

Как сын капитана Алик чувствовал себя на привилегированном положении. Он был на теплоходе, особенно среди команды, своим человеком, и поэтому водил Лёню - новичка в столь дальнем путешествии - по всем закоулкам и укромным местам. Спускался с ним в трюм, с разрешения старшего механика, побывал в машинном отделении. От шума и грохота удивительных машин Лёня тотчас оглох и, что тут к чему, не мог понять.

Заглядывали ребята и в капитанскую рубку. Там, подражая отцу, Алик командовал сам себе: "Право руля!", "Лево руля!", "Полный вперёд!"

- Вот что, братец, - обычно говорил ему отец, высокий мужчина в синей форме капитана-речника, - давай-ка ты и в самом деле полный вперёд отсюда...

Лёня сперва побаивался капитана и его помощников, но вскоре освоился и понял, что папа у Алика человек добрый, и поэтому тоже каждый раз норовил подержаться за штурвал и хоть на минутку почувствовать, как огромный теплоход послушно выполняет его волю.

- А зачем это стрелки и стрелки всюду? - спрашивал он.

- Это, дорогой друг, всё умные приборы. Без них не обойтись. Вот взгляни сюда: здесь показана скорость нашего движения. Здесь - работа машинного отделения. Ты бывал в машинном? - улыбаясь, будто он и действительно не знал, были ребята в машинном или нет, спросил у Лёни папа Алика.

- Был...

- Ну и как?..

- Там очень жарко.

- Заметил ты, брат, правильно. Что жарко, то жарко. Ну, а в машинах ты разобрался?

- Они очень громко стучат.

- И это, братец, правда: стучат машины громко. Ну, ладно, вот сменюсь с вахты, и пойдём вместе посмотрим всё.

Капитан теплохода не бросал слов на ветер. После вахты он сам повёл ребят в машинное отделение, сам объяснял им что к чему. А когда поднялись наверх, он спросил Лёню:

- Из рейса вернёшься домой, к отцу, настоящим моряком?

Лёнька покраснел, весь как-то сжался и ничего не ответил.

- Отец твой удивится, говорю, - весело повторил капитан. - Он кем у тебя работает, папаня твой?

- А у меня нету...

- Ну-у... - как-то неопределённо протянул капитан и смущённо добавил: Извини, брат...

- А почему у тебя нет отца? Он умер, да? - тотчас вступил в разговор Алик.

- Нет... Не умер... - понурил голову Лёня.

- Значит, он бросил тебя? - Алику не терпелось поскорее всё узнать.

- Алик! - строго прикрикнул на сына капитан.

- Нет... - с трудом повторил Лёня и опрометью бросился в свою каюту.

- Ну и лопух ты, братец... Заедает у тебя вот тут - в машинном отделении, - постучал указательным пальцем Алика по лбу капитан и, досадливо вздохнув, поднялся к себе на капитанский мостик.

...Неизвестно, о чём говорили мама и Лёня в тот вечер, но после ужина их не видно было среди пассажиров, вышедших погулять на верхнюю палубу. И на следующий день ни Лёня, ни его мама также не показывались на палубах теплохода.

Под вечер я встретила мрачного Алика.

- Где же твой дружок?

- Сам не знаю, - пожал он плечами.

- Вот тебе и раз! Друг называется...

- Я не хотел... Я только сказал... А он взял и убежал...

- Так пойди извинись перед ним - и всё будет в порядке!

- Я не хотел, так вышло... - повторил Алик.

- Бывает, брат. Бывает... Вот поэтому и надо пойти...

- Я пойду, а? - вдруг посветлев лицом, не то спросил, не то пообещал мне Алик.

- Иди!

Через полчаса, не больше, гляжу: мир и согласие между мальчишками восстановлены. Склонив друг к дружке головы, Алик и Лёня сидели у распахнутого настежь окна и горячо что-то обсуждали. Я присела неподалёку от капитанской каюты...