Текла - Браст Стивен - Страница 38

Чуть более осторожен.

Но, видимо, Вирра хранила меня той ночью. Херт, вероятно, отправил на мои поиски Квэйша и прочих, однако никто на меня не напал. Я быстро обошел свою территорию, глядя на закрытые лавки, на свою контору, где еще светилось несколько окон, на неработающий фонтан у Круга Малак, но мне даже никто не угрожал. Я остановился, присев на краю полурассыпавшегося фонтана. Лойош беспокойно смотрел по сторонам, ожидая нападения, однако казалось, что его поведение не имеет никакого отношения ко мне.

Пока я сидел, перед моим мысленным взором начали появляться лица. Коти смотрела на меня с жалостью, словно я был смертельно болен. Взгляд деда был суровым, но любящим. Спокойно смотрел на меня мой старый друг Нилар. Как ни странно, появился Франц, в глазах которого застыла укоризна. Забавно. Какое мне, собственно, до него дело? Я не был с ним даже знаком, а то немногое, что я узнал о нем после его смерти, говорило мне, что у нас нет ничего общего. За исключением уникальных обстоятельств нашей встречи, мы не имели никакого отношения друг к другу.

Почему он вдруг возник в моем подсознании?

Я знал многих драгейриан, считавших, что теклы являются теклами потому, что таков естественный ход вещей, и все, что с ними происходит, – хорошо, а если они хотят сделать свою жизнь лучше, то и пусть. Это были хозяева земли, и они наслаждались этим своим положением и заслуживали такой жизни. Ладно. Я мог понять подобное отношение. Это не имело ничего общего с тем, как реально склады вались обстоятельства для текл, но это делало вполне осмысленным образ жизни драконов.

Я знал нескольких драгейриан, которые во весь голос кричали об истинном положении текл и людей с Востока и давали деньги на помощь больным и бездомным. Большинство из них были вполне состоятельными, и иногда я сам удивлялся своему презрительному отношению к ним. Но у меня всегда было ощущение, что они втайне презирали тех, кому помогали, и лишь ощущение собственной вины убеждало их в том, что они делают некое доброе дело.

А потом появились Келли и его люди, столь поглощенные мыслью о спасении мира, что их не интересовало ничто и никто, за исключением мелких идей, блуждавших в их мелких мозгах. Они были абсолютно безжалостны – но во имя высшей гуманности.

Таковы были три группы, окружавшие меня. И когда я представил себе Франца, глядевшего на меня с выражением, которое прямо-таки сочилось искренностью, словно открытая рана гноем, мне стало ясно: я должен решить, к какой из этих групп я отношу себя.

Что ж, я, безусловно, не относился к третьей группе. Я мог убивать л ишь отдельных людей, не целые сообщества. Я был высокого мнения о собственных возможностях, но не настолько, чтобы у меня возникло желание отправить на смерть тысячи людей. Когда кто-то вмешивался в мою жизнь – это происходило прежде и наверняка будет повторяться, – я разбирался с ним персонально. Я не был, готов взвалить вину на нечто столь аморфное, как общество, и пытаться поднять народные массы, чтобы они разрушили его для меня. Если кто-то мне мешал, я решал эту проблему с помощью обычного кинжала. Нет, у меня не было намерения оказаться среди людей Келли.

Вторая группа? Нет. Я честно заработал то, что имел, и никто не мог заставить меня испытывать чувство вины, даже Франц, постоянно возникавший в моем подсознании и безуспешно пытавшийся изводить меня. Те, кто незаслуженно обвинял себя, вряд ли были достойны иного.

Когда-то я был частью первой группы и, возможно, оставался ею до сих пор, но сейчас мне это не нравилось. Именно их я так долго ненавидел. Не драгейриан, но тех, кто правил остальными и демонстрировал свое богатство, культуру и образование, словно дубину, которой они могли побить нас всех. Именно они были моими врагами, несмотря на то что я прожил большую часть жизни, не осознавая этого. Именно им я хотел показать, что могу появиться из ниоткуда и сделать кое-что сам. И как же они были удивлены, когда я это сделал!

Однако даже сейчас я не мог считать себя одним из них. Может быть, я и был им, но не мог заставить себя в это поверить. Л ишь однажды в жизни я искренне ненавидел самого себя – когда Херт сломал меня и поставил перед фактом, что в жизни есть нечто большее, чем желание достичь цели, что иногда внешние обстоятельства сильнее тебя. Это был единственный раз, когда я ненавидел себя. Отнести себя к первой группе – означало снова возненавидеть себя, а я не мог этого сделать.

Итак, что же мне оставалось? И все, и ничего. Оставаться сторонним наблюдателем, не в состоянии помочь, не в состоянии помешать – комментатором в театре жизни.

Действительно ли я в это верил? Ответ не приходил. С другой стороны, я определенно оказывал влияние на Келли. На Херта, впрочем, тоже. Этого могло быть достаточно. Я заметил, что стало холоднее, и понял, что уже несколько успокоился. Следовало бы пойти куда-нибудь в безопасное место.

Поскольку я уже был у Круга Малак, я зашел в контору и поздоровался с теми, кто еще работал, включая Мелестава.

– Ты вообще собираешься домой? – спросил я.

– Да слишком много дел накопилось за последнее время, и, если я не приведу их в порядок, эти придурки могут все испортить.

– Херт все еще пытается до нас добраться?

– То тут, то там. Есть большая новость: имперские стражники вошли в Южную Адриланку.

– Что ты сказал?

– Примерно час назад вся рота стражников Дома Феникса заняла весь район, словно это восточный город.

Я уставился на него.

– Кто-нибудь пострадал?

– Думаю, несколько десятков выходцев с Востока убиты или ранены.

– Келли?

– Нет, никто из его людей не пострадал. Они ушли, ты же помнишь.

– Действительно. Какую причину назвали власти?

– Беспорядки или что-то в этом роде. Разве ты не этого ожидал?

– Не столь быстро и не такими силами. И без жертв.

– Что ж, ты знаешь стражников Дома Феникса. Во всяком случае, они не любят иметь дело с выходцами с Востока.

– Да. У тебя есть новый адрес Келли?

Он кивнул и написал адрес на листке бумаги. Я взглянул на него и увидел, что найти его будет нетрудно: от старого места его отделяло лишь несколько кварталов.

– Да, кстати, – сказал Мелестав, – Палка хотел тебя видеть. Рассчитывал на завтра, но он все еще здесь. Позвать его?

– Ладно, давай.

Я прошел в свой кабинет и сел. Несколько минут спустя появился Палка.

– Могу я с тобой поговорить? – спросил он.

– Конечно, – сказал я.

– Ты знаешь Баджинока? – спросил он.

– Да, – сказал я.

– Он предложил мне убрать тебя. Ты говорил, что хотел бы знать о подобных вещах. Я кивнул:

– Хотел бы. Что ж, в долгу не останусь.

– Спасибо.

– Когда он с тобой разговаривал?

– Примерно час назад.

– Где?

– В «Пламени».

– Кто с вами еще был?

– Никого.

– Ладно. Будь осторожен.

Палка что-то пробормотал и вышел. Я моргнул. Не то чтобы я вовсе не был испуган. Или я зашел слишком далеко, чтобы меня это беспокоило? Нет, беспокоило. Я надеялся, что с ним ничего не случится. Он также был одним из тех, кто знал Квэйша, так что сейчас он мог стать воистину великолепной мишенью.

Собственно, это было неизбежно.

Чего они ждали? Он сказал – час назад? Это была не слишком сложная работа, и в штате у Херта были люди, для которых перерезать кому-нибудь горло – плевое дело.

Я встал.

– Мелестав!

– Да, босс?

– Палка ушел?

– Думаю, да.

Я выругался и бросился за ним. Внутренний голос подсказал мне: «Это ловушка!»– и я слегка удивился. Я открыл дверь, и Лойош вылетел наружу. Я вышел на улицу и огляделся по сторонам.

Что ж – и да, и нет.

Это действительно была ловушка, но не для меня. Я увидел Палку и фигуру, быстро приближавшуюся к нему сзади. Я крикнул: «Палка!»– и он обернулся и отступил в сторону, в то время как призрачная фигура метнулась к нему и споткнулась. Послышался глухой удар, когда Палка стукнул убийцу своей дубиной по голове, и тот рухнул на землю. Лишь тогда я осознал, что метнул нож. Я подошел к ним.