Выбрать книгу по жанру
Фантастика и фэнтези
- Боевая фантастика
- Героическая фантастика
- Городское фэнтези
- Готический роман
- Детективная фантастика
- Ироническая фантастика
- Ироническое фэнтези
- Историческое фэнтези
- Киберпанк
- Космическая фантастика
- Космоопера
- ЛитРПГ
- Мистика
- Научная фантастика
- Ненаучная фантастика
- Попаданцы
- Постапокалипсис
- Сказочная фантастика
- Социально-философская фантастика
- Стимпанк
- Технофэнтези
- Ужасы и мистика
- Фантастика: прочее
- Фэнтези
- Эпическая фантастика
- Юмористическая фантастика
- Юмористическое фэнтези
- Альтернативная история
Детективы и триллеры
- Боевики
- Дамский детективный роман
- Иронические детективы
- Исторические детективы
- Классические детективы
- Криминальные детективы
- Крутой детектив
- Маньяки
- Медицинский триллер
- Политические детективы
- Полицейские детективы
- Прочие Детективы
- Триллеры
- Шпионские детективы
Проза
- Афоризмы
- Военная проза
- Историческая проза
- Классическая проза
- Контркультура
- Магический реализм
- Новелла
- Повесть
- Проза прочее
- Рассказ
- Роман
- Русская классическая проза
- Семейный роман/Семейная сага
- Сентиментальная проза
- Советская классическая проза
- Современная проза
- Эпистолярная проза
- Эссе, очерк, этюд, набросок
- Феерия
Любовные романы
- Исторические любовные романы
- Короткие любовные романы
- Любовно-фантастические романы
- Остросюжетные любовные романы
- Порно
- Прочие любовные романы
- Слеш
- Современные любовные романы
- Эротика
- Фемслеш
Приключения
- Вестерны
- Исторические приключения
- Морские приключения
- Приключения про индейцев
- Природа и животные
- Прочие приключения
- Путешествия и география
Детские
- Детская образовательная литература
- Детская проза
- Детская фантастика
- Детские остросюжетные
- Детские приключения
- Детские стихи
- Детский фольклор
- Книга-игра
- Прочая детская литература
- Сказки
Поэзия и драматургия
- Басни
- Верлибры
- Визуальная поэзия
- В стихах
- Драматургия
- Лирика
- Палиндромы
- Песенная поэзия
- Поэзия
- Экспериментальная поэзия
- Эпическая поэзия
Старинная литература
- Античная литература
- Древневосточная литература
- Древнерусская литература
- Европейская старинная литература
- Мифы. Легенды. Эпос
- Прочая старинная литература
Научно-образовательная
- Альтернативная медицина
- Астрономия и космос
- Биология
- Биофизика
- Биохимия
- Ботаника
- Ветеринария
- Военная история
- Геология и география
- Государство и право
- Детская психология
- Зоология
- Иностранные языки
- История
- Культурология
- Литературоведение
- Математика
- Медицина
- Обществознание
- Органическая химия
- Педагогика
- Политика
- Прочая научная литература
- Психология
- Психотерапия и консультирование
- Религиоведение
- Рефераты
- Секс и семейная психология
- Технические науки
- Учебники
- Физика
- Физическая химия
- Философия
- Химия
- Шпаргалки
- Экология
- Юриспруденция
- Языкознание
- Аналитическая химия
Компьютеры и интернет
- Базы данных
- Интернет
- Компьютерное «железо»
- ОС и сети
- Программирование
- Программное обеспечение
- Прочая компьютерная литература
Справочная литература
Документальная литература
- Биографии и мемуары
- Военная документалистика
- Искусство и Дизайн
- Критика
- Научпоп
- Прочая документальная литература
- Публицистика
Религия и духовность
- Астрология
- Индуизм
- Православие
- Протестантизм
- Прочая религиозная литература
- Религия
- Самосовершенствование
- Христианство
- Эзотерика
- Язычество
- Хиромантия
Юмор
Дом и семья
- Домашние животные
- Здоровье и красота
- Кулинария
- Прочее домоводство
- Развлечения
- Сад и огород
- Сделай сам
- Спорт
- Хобби и ремесла
- Эротика и секс
Деловая литература
- Банковское дело
- Внешнеэкономическая деятельность
- Деловая литература
- Делопроизводство
- Корпоративная культура
- Личные финансы
- Малый бизнес
- Маркетинг, PR, реклама
- О бизнесе популярно
- Поиск работы, карьера
- Торговля
- Управление, подбор персонала
- Ценные бумаги, инвестиции
- Экономика
Жанр не определен
Техника
Прочее
Драматургия
Фольклор
Военное дело
Спецпохороны в полночь: Записки «печальных дел мастера» - Беляева Лилия Ивановна - Страница 31
Л. Б. Как вы пришли к жизни такой, стали "похоронщиком"? Могли ли представить себе в детстве, юности, что все "кончится" так?
Л. К. Что вы, что вы! Тем более, моя бабушка, прожившая сто два года, не однажды мне говаривала: "Дитя мое, все в жизни терпимо, кроме противного конца". "Смирился" же я с "противным концом" поневоле… Детство свое провел в Днепропетровске. Как всякий нормальный ребенок, едва заслышав звуки похоронной музыки, старался "сбежать", как ребенок с повышенной чувствительностью в отчаянии зажимал уши, залезал под кровать… однообразные, фальшивые голоса плохоньких инструментов разрывали мне сердце… И долго-долго я страдал в одиночестве, потому что хоронили в те годы не "стремглав", как часто сейчас, а неспешно, основательно, похоронная процессия шла по городу, открытый гроб несли на руках. Плохо это или хорошо? Думаю, для воспитания человечности очень даже полезно, есть время отрешиться от суетных забот, подумать о своей душе… Переломилось мое отношение ко всему, что связано со смертью, как-то сразу и окончательно, возникло даже своего рода пристрастие. От беды, от глубокой печали, от потери, которую не вернуть… Внезапно и почти один за другим умерли моя мать… отец… Крутое одиночество, нежелание примириться со случившимся заставляли меня бросать все и идти туда, где они, на кладбище… Стоял у могил, сидел и разговаривал с отцом, с мамой, рассказывал что-нибудь, спрашивал совета… Страх перед этим, не столь давно ужасным местом, исчез совершенно — здесь же мои самые дорогие и любимые люди…
Я обнаружил в себе еще одно свойство — заботливость. Моему сердцу требовалось не просто созерцать те метры сырой земли, под которыми лежал дорогой мне прах, но украшать их. Я полюбил убирать сор с плит, сажать цветы, подкрашивать оградки… Занимаясь всем этим, чувствовал, что как-то легче становится на душе, как-то благостнее… И все кладбище уже не представлялось скопищем мертвых, ненужных тел — это был свой мир, где живущие тихо ухаживали за могилками, где птицы пели вечные гимны жизни, где прошедшее и текущее сливались воедино… Где была возможность с нежной благодарностью подумать о совершенно чужих людях, прочитать надпись на камне: "Любимый! Родной! Какое счастье, что я встретила тебя!" Или же на миг лишиться дыхания от обнаженной правды слов, в которых есть и нечто от ехидства: "Я лежу, а вы живете. Я пришел, и вы придете".
О! Кладбище — тома и тома прозы, поэзии, публицистики! Это энциклопедия быта и нравов! Это откровение человечества, где и мудрость, и наивность, и блеск мысли, и мишура мимолетных чувств…
Л. Б. А все-таки, в какой момент жизни вы сделали свой окончательный выбор в пользу, так сказать, печального ритуала?
Л. К. В тот момент, когда меня не приняли в партию. До того я работал в МГУ, был заместителем начальника высотных зданий. По тем временам к такой должности следовало непременно "привязать" красную книжечку. Порядок такой был.
Не скажу, что сам я тогда поступал, как железобетонный прагматик. Нет, поверьте, романтическая приподнятость была свойственна моей душе, такое это было наше поколение, словно бы возрожденное из пепла Великой Отечественной… И потому я с трепетом отправился на партком. Мне и верилось и не верилось, что могу стать членом партии.
Первый вопрос задал мне Ягодкин, тот, что позднее "прославился" своей кондовой манерой расправляться со всяким инакомыслием.
— Почему вы не были комсомольцем?
Я начал объяснять… "Была война, мы эвакуированные… мне двенадцать, потом тринадцать… скитались из кишлака в кишлак… не доучивался… голод… холод… спасибо белорусским партизанам — они вывезли нашу семью… из школы в школу… Там обо мне уже забыли, а в новой школе еще не знают… а чтобы получить рекомендацию…"
Ягодкин перебил, обратился к членам парткома:
— Как вам нравится этот мальчик? Когда наши мальчики в возрасте двенадцати-тринадцати лет бросались под танки, он не смог найти во всем Советском Союзе организации, чтобы вступить в комсомол. Я лично решительно воздерживаюсь от приема ею в партию.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})На том все и кончилось. С больно бьющимся сердцем, так сказать, оплеванный, я шел и не видел дороги… Впрочем, при мне была моя относительная молодость, а молодости свойственно быстро возвращать себе юмор. Пожалуй, если бы это случилось со мной сейчас, если бы — бац! и такой удар, — я бы не выдержал… извелся… Но и тогда, в пятидесятых, "лицо", которому отказали в приеме в партию, автоматически и беспощадно обесценивалось во мнении окружающих. Вот только что милые, симпатичные мои коллеги, спешившие поздороваться со мной, — теперь отворачиваются и делают вид, что меня как бы нет в пространстве. Попробуй выдержи! Если к тому же в самом воздухе торчит железная заповедь: "А нечистым — трубочистам стыд и срам!" То есть, если ты не прошел в партию, то, ясное дело, "не наш человек". Что делать? Надо искать другую работу…
Как мы в то время отводили души? За разговорами, за анекдотами, подшучивая и над сущим, и над самими собой. Да разве мало было поводов для юмора? Одно хрущевское обещание, что вот-вот "догоним и перегоним" Америку чего стоило! А то, что "уже в восьмидесятом будем жить при коммунизме"? Говорить нечего, умные и знающие люди и тогда не обольщались демагогическими посулами… Народ, в сущности, всегда знал правду, а "маленький человек" старался не очень-то высовываться, чтобы не попасть под какую-нибудь шестеренку грозно-неприступно громыхающего государственно-партийного механизма.
Вот так вот, среди разговоров о том, о сем и предложил мне один знакомый:
— Слушай, Лева, а почему бы тебе не…
Без особой уверенности, что я соглашусь, предложил. И в самом-то деле — "с воли" в "похоронщики"! Да ведь никогда точно не знаешь, где тебе будет в самый раз, а где — не очень… Стоило мне повстречаться с Арием Давыдовичем Ратницким — и всякие предрассудки исчезли.
Арий Давыдович был весьма своеобразной, по своему легендарной личностью. Среднего роста, с большой седой бородой и уже отцветшими, но когда-то, видимо, проницательно-голубыми глазами. Ходил с палкой, при необходимости вынимал по-старинному, из кармашка, большие часы фирмы "Мозер". Распросил меня основательно, кто я, что умею, как смотрю на жизнь, воспринимаю людей, а потом говорит:
— Писатели, Лев Наумович, это особая публика. Здесь есть свои тонкости. Работа у них связана с огромной тратой нервной энергии. Отсюда легкая возбудимость, подчас склонность к острым конфликтам по малозначительным поводам… И кто сказал вам, что ритуал похорон — это пустяки, и дело — едва ли не жуткое? Достойно проводить человека в дальний путь — это серьезная, интеллигентная, очень нужная работа.
Он-то меня и убедил в том, что только степень полезности делает труд привлекательным и поднимает твое достоинство: только общение с людьми, круг их забот, помогает и тебе чувствовать себя не лишним в этой быстротекущей, многотрудной жизни. Много кое-чего рассказал мне тогда старый похоронщик… Если не ошибаюсь, он имел какое-то отношение даже к похоронам Льва Толстого. А уж то, что вместе с Горьким подготавливал открытие Союза писателей, — отнюдь не легенда, а быль. И когда пришла война — занимался эвакуацией писателей и их семей.
Л. Б. Подозреваю, что вас не очень-то горячо встретили писатели, привыкшие к Арию Давыдовичу…
Л. К. О, несомненно! За ним-то они были, как за каменной стеной. С его обширными связями он многое мог быстро и в срок, не только связанное с похоронами. Ведь так принято: мудрого, отзывчивого человека с хорошей практической сметкой просят и о том, и об этом… "Привычка свыше нам дана…" И многие писатели долго не хотели смириться с "исчезновением" своего благодетеля, без которого не могли представить, так сказать, ни этого, ни того света. Помню, как нервничал Иосиф Прут. Как-то, увидев Ария Давыдовича, тотчас пристал к нему:
- Предыдущая
- 31/38
- Следующая