Единственный чеченец и другие рассказы - Блажко Антон - Страница 17

-- Нас ищут... - прошептал у щеки Воронов.

-- Откуда им знать про нас? Тш-ш...

С машины заметили движение или вправду преследовали какую-то цель, но БТР замер невдалеке, с него тяжело попрыгали вооруженные люди и пошли россыпью к зарослям, просвеченным мощными полушариями, которые повернули влево рукой. Мотор стих, различилась коротко местная речь; двое или трое не спеша направились к ним, хрустя мелким валежником. Федорин не успел выставить автомат, большой пользы при двух магазинах в нем и не было, и теперь боялся дохнуть. Чеченцы остановились, один сказал что-то, в ответ гоготнули и пустили веером несколько очередей в лес. Пули свистнули над самым затылком, присыпав Федорина веточками и листвой. Едва живой, с замиранием сердца он услышал звук обратных шагов, двигатель заурчал, и бэтэр так же неторопливо покатил дальше, к своему тайному горному логову. Ночью "чехи" разъезжали здесь, как дома, никого явно не боясь.

Отлежав минут сорок, Федорин поднял голову и нащупал плечо бойца:

-- Давай, Саня, ждать утра, а то вообще отсюда не выберемся. Открыто идти нельзя, сам видишь, а по темноте этой далеко не уползем. Дьявол знает, чего тут еще ждать, да и надо поспать как-то. Будем сторожить по очереди.

Парень молчал, борясь с одолевавшей болью. Оттащив его подальше и нарвав ощупью травы и прутьев на подстилку, Федорин свалил часть сверху и тоже заполз под копну. Устроились с Вороновым спина к спине, обняв автоматы, первую очередь лежачего караула назначил бойцу.

----------------------------

-- Товарищ капитан, вставайте! - дежурный по роте склонился над командиром, светя фонариком в пол. На долгий стук в дверку ему никто не ответил.

Баранов всхрапнул. Пышный камуфляжный спальник был перекручен и закрывал его до груди.

-- Вам сегодня на выезд, я уже всех поднял.

Уважительно растолкав наконец, младший сержант в пованивающих ваксой сапогах предложил:

-- Я вам сейчас поесть принесу.

-- Не надо, - с усилием ротный сел на шконке, опершись руками в края. Брось что-нибудь с собой, как войска будут готовы - крикни.

-- Есть.

Пригнувшись, дежурный вышел из землянки наружу. Баранов рухнул назад.

----------------------

Приспать и вообще отдохнуть не получилось. Стоило опасть напряжению, заныло натруженное, израненное и побитое тело, свело голодом в резях живот. Но главным бичом оказался неистовый, какой-то зимний холод, точно сам космос вакуумным языком касался этих чертовых земных наростов. Лесная сырость при мокрой дранной одежде не позволяла угреться на пяток минут, подняв ворот и дыша себе за пазуху. Ненадолго забывшись, Федорин окончательно продрог и вынужден был вскочить, разминаться и едва не прыгать на месте. Воронова бил озноб, он тихо отчетливо стонал на одной ноте, откликаясь каждому импульсу в разорванных нервных волокнах при ударе сердца. Федорину пришлось почти лечь на него, чтобы как-то согреть, тереть ледяные пальцы своими черными бесчувственными граблями. Ломал ветки, дергал крепкие стебли с комками земли, пытаясь засыпаться, укрыть их обоих или хотя бы несчастного парня, но не получалось, вскоре расшвырял псевдошалаш и опять трясся в пляске святого Витта. Ноги снова подкашивались, он падал на невольного сотоварища и виновника этих бедствий, проваливаясь в беспамятство и выныривая на поверхность кромешной промозглой тьмы...

Именно эта ночь, а не внезапная даже схватка, трехногое ковыляние по камням в ожидании выстрелов или приключение с БТРом запомнилась главным кошмаром. Теряя сознание, боец стих, и Федорин прикорнул на нем, вскинувшись с ужасом - задавил! Тряся его куклой, припал к запекшемуся горькому рту и вгонял собственное дыхание, пока не вернул к жизни, заставив издать наконец хриплый звук. Смертельно окоченев, Федорин пытался разжечь костер с помощью найденной у Воронова подтирной газеты. Влажная слипшаяся бумага не занималась, нагревшееся колесико зажигалки обожгло палец, он выронил огниво и еле нашел, обшарив на коленях всю землю около них. Собирал на ощупь ломкие сухие прутики, которые едва тлели и гасли один за другим, померцав рубиновыми точками, потом кончился газ. Примирившись с неизбежной кончиной, Федорин валялся, обняв бойца, дрожа и корчась, пока не обнаружил вдруг, что вокруг засерело. Когда различились ближние деревца и купы росистых папоротников, адским усилием, сгребшись на четвереньки и едва разогнувшись, встал, шатаясь и отчего-то заикав. Чувствуя внизу боль, трудно отлил в сторону и, не застегивая штанов, стал поднимать бойца.

---------------------------------

Развернувшись под углом к выщербленному асфальту, бэтэры замерли в ряд на широкой обочине, переходившей за спиной в склон холма. До прибытия колонны оставался неопределенный бездеятельный срок. Разрешив войскам давить "сухарь" и греть чаи на паялках, имевшихся в каждой машине, или солярных костерках, Баранов сел в проем откинутой дверцы своего "коробкар". День только начинался, из темноватого нутра веяло бензиново-масляным теплом. Настроение у командира было паршивым.

По обычаю притопал зачуханный молодой солдат с кружкой чая поновее, без выщерблин, и банкой килек:

-- Покушайте, товарищ капитан. Может, с нами захочете, второй взвод кашу греет?

В речи парень напирал на "г". Расторопные бойцы упромыслили, верно, бачок-другой вчерашних остатков с кухни. Каждый выживал здесь, как мог...

-- Спасибо, рубай сам. Долго не рассиживайтесь, мало ли когда эти прибудут.

Организм принял с утра только ковшик ледяной воды, стоявшей в бадье у офицерской едальни. Дорожная тряска перебаламутила вчерашнюю дрянь, в самую пору было хлебнуть еще из фляги и прочистить канал где-нибудь в стороне способ верный, особенно если после влить горячего чифирку. Баранов избегал есть с бойцами на выездах, когда они сами делили на двоих-троих 325-граммовые жестянки, содержащие наполовину сок с жиром либо останки неведомых рыб, и по счету кусочки сахара, искрошенного в пути. Что за государство и армия, где солдаты, идя в бой, не могут вдоволь нажраться пусть бульбы, но сваренной нормально с мясом, а не вечного "перегноя"-сухпюре и кислой капусты, распаренных до непотребства? Почему не отследить, чтобы доходили по норме хотя бы эти несчастные консервы с требухой, сгущенка по банке в пасть ежедневно? Еще трендят что-то о профессиональных войсках, мировом уровне, беря в пример Штаты. За брошенного на погибель ратника, не говоря офицера, тамошний генерал расстался бы с местом, здесь же... Тьфу!