Кукарека Иванович - Вангели Спиридон Степанович - Страница 19

Титирикэ уже прикидывал в уме, какие деревья лучше посадить на холме, и тут вдруг мать Груи отбирает у него трактор...

С тех пор, едва только темнело, вместо луны над полем каждую ночь всходила светлым пятном шляпа Титирикэ. И пусть не так уж много, но одну-две борозды он прокладывал.

Двоюродный брат Нани был всё ещё сердит на Титирикэ за то, что тот водит его за нос. И вот случай однажды сам ему помог. Как-то на уроке Титирикэ опять клевал носом и стал тянуть себя за уши: то за левое ухо потянет, то за правое - не чувствует их и только! Резиновыми они стали, что ли?!

"А вдруг я их растяну до плеч и так и останусь лопоухим?" задумался Титирикэ и стал упрашивать брата:

- Как увидишь, что я засыпаю, уши не трогай, зато стукни меня покрепче в бок... Изо всех сил.

- Ага! - радуется Нани. - Не можешь обойтись без моей помощи! - И тут же с готовностью засучивает рукава и ждёт, когда наконец Титирикэ начнёт клевать носом.

А в это время председатель искал мать Груи по всему селу. Нашёл и, конечно, давай её хвалить за отличную пахоту. А мать Груи - женщина справедливая, поэтому и признаётся честно:

- Да не в одной мне тут дело, соседский мальчик помогает, Титирикэ! Просто чудо, а не мальчишка!

Титирикэ, как назло, именно в эти минуты так клонило ко сну в школе за партой, что он не вытерпел и тихо сказал соседу:

- Ну-ка, Нани, дай мне покрепче в бок!..

А тут как раз председатель в дверь класса - стук-стук-стук. Титирикэ же показалось, что это его рёбра затрещали. Он даже из-за парты вскочил от неожиданности. Председатель вошёл в класс и говорит:

- Так вот ты какой, Титирикэ?!

- Какой? - спрашивает Титирикэ, держась рукой за бок (сон его как рукой сняло).

- А такой, что я тебя не отдам за двух трактористов, тех самых, что бросили колхоз. - Председатель усмехнулся. - Только вот не знаю, чем тебя отблагодарить. Что бы ты хотел?

Разумеется, брат Нани и все остальные стоят с разинутыми ртами, а Титирикэ переминается с ноги на ногу и всё смотрит на дверь - нет ли там милиционера? И не в шутку ли всё это говорит такой солидный человек? Может, просто разбудить его пришёл?..

- Слушай, - говорит ему председатель, - долго ли мне ещё так стоять с шапкой в руках перед толковым, но всё же мальчишкой?! А?!

- Тогда... Знаете, что?.. - нашёлся Титирикэ. - Дайте мне... холм - тот самый, что я вспахал!..

Ого! Председатель ждал, что речь пойдёт, ну... может быть, о мешке конфет, а тут... Целый холм! И чего?.. Земли!.. Да ещё какой земли!

- Что ж, давай, поехали, - говорит председатель и спрашивает разрешения учительницы.

Привозит он Титирикэ в красивую долину.

- Вот, отдаю тебе хвост деревенского пруда - на всё лето. Купайся здесь с ребятами хоть день и ночь.

А Титирикэ смеётся.

"О-ак-оак!" - смеётся и лягушка в камыше, только не поймёшь - над председателем или над Титирикэ.

- Ну, хорошо, - сердится председатель, - видишь мою машину? Отдаю её тебе на воскресенье вместе с шофёром!..

Язык Титирикэ чуть было не выпалил "давайте!", но зубы плотно закрыли рот. "Кремень, а не мальчишка", - думает председатель. Но и сам он тоже человек с характером. К вечеру собрал всё село и говорит:

- Люди добрые! Запутался я с этим мальчишкой, да и только! Что делать? Как поступить? Просто не знаю. - И рассказывает им всю историю. - Теперь он просит холм. Целый холм! Ради холма даже от пруда отказался!..

- Ой! - вскакивает женщина, что живёт возле дороги. - В прошлом году чуть полсела не разрушил, а теперь что же? Холм! А потом и всё село ему подавай и все угодья?! А шлепка по тому самому месту он не хочет?..

- Я же не насовсем, - оправдывается Титирикэ. - Отдайте холм нам на время... Ну что вам стоит?! Я же не от себя, я от всех ребят прошу!..

Один облегчённо вздыхает, другой чешет затылок. Все переглядываются. Кто-то говорит:

- Отдать-то можно, но только на зиму - пусть на санках с него катаются!.. А?!

- Вижу, что ты парень с характером, - встаёт третий, - но зачем тебе целый холм? Он же наша... как бы глиняная миска... кормит нас.

- Задумал я одно дело, - сказал Титирикэ. - Но, может, у ребят другие мысли есть.

- И холм хотите, и его верхушку? - спрашивает четвёртый, смеясь.

- Без верхушки не берём! - отрезал Титирикэ.

- Ну, вот! - Председатель выпивает глоток воды и сжимает лоб кулаками. - Вот, свяжись с этими разбойниками!

И тут встаёт дед Ион Думиникэ.

- Люди добрые! - Хотел было дед бороду свою погладить, а бороды у него не оказалось. - Давайте отдадим им холм, такое моё мнение, ведь завтра-послезавтра всё равно и все остальные холмы им останутся. Малышня, говорите, а вот корни-то у них глубокие - даже диву даюсь! А главное - всё у них из самой души... И жаль, если она по ветру уйдёт. Давайте их с холмом побратаем! Отдадим его им! Ну, а если упустят дело из рук - мы рядом будем, ведь не удираем же мы из села?!

Председатель допил воду из графина и показывает Титирикэ на Козий Холм. Бери, мол, бог с тобой, - твоя взяла!

Люди разошлись кто куда. Остался один Титирикэ с разинутым ртом. Хотелось ему крикнуть по-взрослому:

- Односельчане мои дорогие! Да пошутил я! - Но уже некому было это говорить. Пусто вокруг. Вышел на улицу. И там не легче. Ноги у него как-то вдруг отяжелели, и он сел посреди дороги.

- Отдохнём немножко! - говорит сам себе Титирикэ. - Устал я, и Козий Холм тоже устал.

А на второй день к обеду на верхушке холма появился шалаш.

- Вот тебе на! - чешет голову дед Ион Думиникэ. - Кажется, начинают-то с хвоста?..

Теперь, когда был шалаш, так сладко пахнущий весной, мальчишки потянули жребий, кому быть сторожем у бахчи. Для этого заранее все купили себе перочинные ножи. Вооружились. Только после этого взялись за дело.

Многое предстояло ребятам делать, и совсем не так, как у взрослых. Нани принёс барабан: арбузы, мол, будут слаще, если он им станет марш выстукивать - расти будут быстрее. И всё бил в барабан возле шалаша, тишину будоражил. Титирикэ борозду за бороздой отваливал. Ребята копошились в земле: кто делал лунки, кто сажал семена, кто засыпал лунки землёй.

Так прошёл день-два. Холм им казался всё больше и больше, как будто он рос. Разбитые к закату от усталости, многие засыпали прямо в поле, согревая землю своим телом, пока другие тормошили их и уговаривали идти спать домой.

Посреди недели как-то вдруг наладилось. И никому в голову не приходило, что взрослые при луне работали за них. Правда, без барабана, а тихо и серьёзно.

И вот арбузы и дыни стали высовывать свои ушки из земли. Тут же начали их и полоть, а Нани "бум! бум! бум!" в свой барабан, да так громко, что слышно было и в селе.

Теперь все ложились под "бум-бум!" и вставали под "бум-бум!".

Тучи в небе, слыша барабан, широко разевали рты, пока не превращались в дождь.

Тут уж и арбузы и дыни под барабанный гром так быстро стали расти, что казалось, вот-вот покатятся с горы: полосатые, чёрно-бело-зелёные... Только хвостики их и удерживали, а то бы врассыпную, кто куда.

- Хорошо-о-о! - гордо прохаживался по холму дед Ион Думиникэ. Он на радостях даже бороду отрастил и тоже купил себе ножик, как маленький. Дед радовался больше других.

Для всех в Шишках в то лето солнце было, как красный арбуз, а луна - как жёлтая дыня, звёзды - словно их семена.

Как-то в пятницу сельчане почувствовали вдруг, что чего-то им вроде не хватает! А-а! Барабан замолк!.. С чего бы это?!

Вечером приходит Нани домой с порванными на коленях брюками. Оказалось, ребята нашли совсем уже спелую дыню. Чтобы не отставать от других, Нани стал ползать на коленях - нюхать одну дыню за другой. А дынь-то много, и они во-о-о-он какие! Обнюхай-ка их все.

Дома теперь никому не сидится. Хоть пуховые подушки подавай, хоть одними пирогами корми, всё равно ребятишки на ночь убегают к шалашу, где поют сверчки. Даже собак берут с собой... Как же иначе?!