Зыбучий песок - Браннер Джон - Страница 19

В любом случае экспертов запись должна удовлетворить. Он нажал на выключатель.

Арчин схватила его за руку и посмотрела молящим взглядом.

«Почему я не могу понимать тебя так же быстро, как ты меня?: Гм: Кажется, доходит. Ты хочешь услышать голос, пусть даже свой собственный, который будет говорить то, что ты понимаешь.» Он перемотал ленту и, включив магнитофон, понял, что не ошибся. Она сидела, зажав между колен сцепленные руки, и губы ее еле заметно шевелились, откликаясь эхом на каждое слово. Потом она часто заморгала, и по щекам покатились крупные слезы.

«Господи, ну почему никто не придет и не заберет тебя из этой идиотской больницы? Я понятия не имею, что ты делала той ночью в лесу, но ты не сумасшедшая.» И все же:

В его воображении раздался звук ломающейся кости. Он вздрогнул и призвал на помощь все свое профессиональное равнодушие. Механически, под неотступным взглядом ее больших темных глаз, он позвонил сестре и приказал отвести девушку обратно в палату.

Дождавшись, когда он повесил трубку, Арчин с вопросительным видом дотронулась до блокнота. Он согласно кивнул. Она взяла ручку и начала рисовать. Уже на половине работы он узнал рисунок: карта мира стреугольником и ромбом двух Америк, растянутым массивом Евразии, грушевидной Африкой и Австралией, небрежно обозначенной в нижнем углу скорее из желания продемонстрировать, что она знает о ее существовании, чем для того, чтобы указать точное место.

«Эта девчонка умнее меня в десять раз! Мне ведь и в голову не пришло дать ей в руки атлас и попросить ткнуть пальцем туда, где находится ее родина.» Он вскочил на ноги и бросился к книжной полке в дальнем углу кабинета.

Где-то здесь должна была быть карта или что-нибудь похожее. Он наугад схватил «Климатические и другие экологические факторы в этиологии заболеваний». На внутренней стороне обложки была нарисована карта мира.

Он положил книгу перед Арчин, и она с возгласом восхищения отбросила ставший уже ненужным свой недорисованный чертеж. Палец ее уткнулся в Британские острова.

«Так, по крайней мере она знает, где находится сейчас. А как насчет – откуда?» Уверенный, что вся кипа нерешенных вопросов развалится сейчас от одного удара, он стукнул себя в грудь, затем в карту, надеясь, что она уловит связь ПолАнглия. Затем указал на нее. Она в точности повторила все его движения, но ее палец утыкался точно в ту же точку, что и его: на запад Англии.

Пол вздохнул. Похоже, разум этой девушки работает с перебоями. Он сделал стирающий жест, словно отметая неправильный ответ, и еще раз указал на нее.

Все повторилось, только на этот раз в сопровождении безграничной печали на ее лице.

Пол пожал плечами и отступился. Но сообразительность, которую она проявляла, пусть даже и с перерывами, напомнила ему, что он собирался дать ей невербальный тест. Не дожидаясь, пока придет сестра, он набрал номер Бэрри Тамберлоу.

Явно не желая уходить, девушка поднялась со стула. Казалось, она хочет чем-то привлечь его внимание. Он жестом остановил сестру.

Арчин дотронулась до блокнота и вопросительно мотнула головой. Пол щелкнул пальцами и громко воскликнул:

– Конечно, бери!

Он протянул ей еще и карандаш, и прежде чем уйти вместе с сестрой, она благодарно сжала его руку.

16

Башенные часы отбумкали половину десятого, когда Пол бросил свою сумку на свободное кресло в конференц-зале. Секретарша Холинхеда, благообразная сорокалетняя дама по имени миссис Лаксхем – относительно которой Мирза как-то поинтересовался, чего же ей не хватает, и решил, что семенников[7], – раздавала протоколы прошлого заседания; они холодно поздоровались.

Пол перелистал лежавшие на стуле документы. С облегчением вздохнув, он увидел, что повестка дня короткая, и заседание обещает быть недолгим. Он отодвинул бумаги в сторону и развернул номер местного еженедельника.

Газета выходила по пятницам и провалялась у него дома весь вчерашний день, но он только сейчас удосужился в нее заглянуть. Сегодня утором, заталкивая в себя на ходу завтрак, он вдруг подумал, нет ли там чего-нибудь об Арчин и Фабердауне.

«На первой полосе ничего. Уже хорошо. Но может быть внутри: О, Боже.

Целый подвал.»

Он переломил газету посередине и с упавшим сердцем прочел: «Сумасшедшая женщина напала на коммивояжера». В двух дюймах от заголовка по соседству с нечеткой фотографией рощи была пропечатана заметка, в которой миссис Веденхол призывала родителей оберегать детей от контакта со странными личностями, при этом отмечалось, что главный врач больницы доктор Холинхед никак не прокомментировал происшедшее.

«Хорошо хоть, они не назвали мое имя. Я для них просто психиатр из Чента.» Он поднял глаза – в зал входил еще один участник заседания, доктор Джевел, местный терапевт, работавший в у них в больнице консультантом.

– Доброе утро, Фидлер, – буркнул он, размещая в кресле свое представительное тело. – Вижу, вы читаете про местную сенсацию. Что вы думаете о редакционном комментарии?

Пол раздраженно перевернул страницу. То, что он обнаружил на обороте, оказалось еще хуже.

«Нельзя не посочувствовать несчастному состоянию психических больных: Усилия лучших психологов разбиваются в прах о сложность и ненадежность человеческого мозга: Наш долг перед обществом: Мы должны полностью отдавать себе отчет, что Зверь в Человеке слишком легко может вырваться на свободу…» «Так чего же они от нас хотят? Чтобы мы держали этих несчастных на цепи и грязной соломе? Подождите, пока кто-нибудь из ваших родственников не сойдет с ума. Или вы уверены, что с вами это никогда не случится? Между прочим, я сам…» – Доброе утро, – на этот раз в зал вошел Холинхед в сопровождении старшей сестры Тородей, Ферди Сильвы, сестры Фоден, как предствительницы младшего медперсонала и мистера Чапчека от попечительского совета – относительно последнего у Мирзы была своя теория, как и почему у него расцарапаны щеки – и, наконец, больничного секретаря Прат-Риза, седеющего мужчины, который всю жизнь неуклонно карабкался по административной лестнице и не уставал рассказывать о своем коллеге, который бросил в шестнадцать лет школу и вообще не имел университетского диплома.

– Доктор Рошман просил его извинить, – объявил Холинхед. – Остальные кажется все в сборе?: Да! Перейдем к делу. Вы готовы, мисс Лаксхем?

Секретарша уставила в бумагу карандаш, и Холинхед зашуршал протоколом.

– Протокол заседания от прошлого месяца, состоялся тогда-то, присутствовали те-то и те-то, доктор Бахшад представлял отсутствующего по болезни доктора Сильву, извинения мистера Чапчека, задержавшегося по неотложным причинам, пункт один, протокол предыдущего заседания зачитан придседательствующим и верность его подтверждена присутствующими:

Предоставив словам жужжать где-то в стороне от его ушей, Пол вспомнил, что говорил Мирза по поводу заседания, на котором ему довелось быть вместо лежавшего с температурой Ферди Сильвы.

«Почему бы не сделать один протокол на все случаи жизни, вроде вечного календаря? Ты только представь, сколько сразу освободится времени, особенно того, которое потрачено на выслушивания Холинхеда.» Он спрятал усмешку. Святой Джо не одобрял, когда улыбались во время его выступлений.

Его собственное положение на этом совещании, как и вообще в больнице, было довольно неопределенным. Чент со своими тремя сотнями пациентов разрывался на части между претензиями Холинхеда, желавшего руководить «большой» больницей, и мнением попечительского совета, считавшего ее «малой». Штатное расписание отражало это противоречие.

По случайной ассоциации Пол вспомнил фразу из письма, которое Айрис получила из министерства несколько лет назад. Тогда во время их помоловки, ей неожиданно пришло в голову выяснить, что будет для него лучше – работать в психиатрической или в обычной больнице, и она не долго думая, написала запрос в министерство о перспективах повышения в должности и зарплаты.