Бесчисленные времена - Браннер Джон - Страница 25

— Вот мое мнение, сударь: это нарушение Пражского пакта… но я охотно выслушаю и другие соображения.

Вот она, бомба… И рванула она со страшной силой. Принц побледнел и отшатнулся, его подданные, вытаращив глаза, издавали вопли ужаса.

— С чьей стороны? — грозно спросил принц.

— Полагаю, что не с нашей. Скорее всего, со стороны членов Пакта… Если это не так, то перед нами первый доказуемый факт темпоральной интервенции из страны, которая не принадлежит к членам пакта.

В зале воцарилась тревожная тишина.

— Вы отдаете себе отчет, что такое утверждение чревато серьезнейшими последствиями?

Дон Мигель кивнул.

— У вас достаточно серьезные основания?

— Я полагаю, что да, сударь. Проведя на месте те исследования, которые возможны без хроноаппаратуры, я не смог прийти ни к какому другому заключению.

Принц протянул к безобидному на вид кусочку металла волосатую руку, но в последний момент отдернул, как от спящей кобры.

— Очистите зал! Сию минуту! И если кто-то хоть словом заикнется, о чем говорилось на заседании, то еще до вечера лишится головы! Ясно? Палач! Я знаю среди присутствующих по меньшей мере трех болтунов, у которых языки трещат день и ночь, как сухие бобы в погремушке. Проследи, чтобы до вечера было поставлено еще три кола на тот случай, если придется нанизать на них головы с длинными языками!

Человек в черной маске, поклонился, мол, понял приказ.

— А сейчас — вон! — рявкнул принц. — Все, кроме дона Мигеля, и — живо!

Дон Мигель считал Пражский пакт хрупкой преградой между существованием человека и силами хаоса. Он был чем-то вроде бумажной пробки в жерле вулкана, но лучшего варианта защиты от катастрофы человечество пока не придумало.

Когда дон Карло Борромео открыл, как трансформировать время в измерение, по которому возможно путешествие, он, которого одни называли мудрецом, а другие — циником, испугался, представляя, во что алчные люди способны превратить такое чудо. Он долго не решался обнародовать свое открытие, советовался со своим исповедником. Вместе они решили, что на тот же самый принцип естествознания может наткнуться и кто-то другой, и, не исключено, окажется менее скептичным и не станет мучиться над вопросом: а сумеет ли человечество разумно использовать силы природы, которые превосходят самую смелую мечту?

Борромео хорошо изучил современников — «непримиримые» желали во что бы то ни стало отвоевать Испанию, свое древнее отечество, откуда сильные противники-мусульмане некогда изгнали христианскую цивилизацию. Эти люди не устрашились бы отправить назад, в прошлое, современную армию, чтобы изменить историю. И в Восточную Конфедерацию входили страны, которые хотели бы превратить рыхлый политический союз в мощную единую империю. Им мешало лишь то, что никак не могли достигнуть согласия, кто из них станет господствующей национальной державой — Литва, Польша, Пруссия или Россия.

Отдать таким в руки возможность путешествий во времени, это то же самое, что поднести огонь к трубке, которую собрался раскурить безрассудный охранник порохового склада.

Поэтому Борромео решил, что наименьшее из зол — допустить к путешествиям во времени людей с горячим сердцем, холодным рассудком и чистыми руками. Но они должны непременно давать клятву, что станут следовать указаниям мудрых и дальновидных наставников.

Он основал Службу Времени после того, как получил от папы полномочия контролировать принцев, королей и императоров под угрозой отлучения от церкви. Основатели торжественно присягнули использовать путешествия во времени исключительно на пользу человечества, чтобы увеличивать знания и никогда не вмешиваться в события прошлого.

То, чего изобретатель так боялся, немедленно случилось: почти сразу же кучка безумцев, желающих отвоевать Испанию, принялась собирать армию добровольцев. Некоторое время казалось, что безумие одолеет разум. Потом стрелка весов качнулась в пользу рассудка, потому что Конфедерация дала понять, что и им известна тайна путешествия во времени. И если бы имперской армии вздумалось оправиться «назад» и выступить против мавританского вторжения в Испанию, она бы столкнулась с войском не менее современным. Конфедерация считала, что Империя достаточно могуча и без Иберийского полуострова, и желала сохранить статус-кво.

Ходили слухи, что Борромео сам выдал Конфедерации тайну хронопутешествий. Так это или иначе, но равновесие обернулось к лучшему: горячие имперские головы пришли в чувство и согласились на арбитраж папы. С помощью толковых ватиканских юристов был составлен договор, подписанный в 1897 году в красивом городе Праге. Пакт был последним заветом Борромео. Через три недели после его подписания изобретатель умер от простуды, которую подхватил в чешских туманах, ибо зима в тот год случилась отчаянно холодной.

Борромео, вероятно, подозревал, что рано или поздно проявится несовершенство пакта, хотя на некоторое время он все-таки заткнул брешь в плотине. Он понимал, что хроноаппараты несложно изготовить, и рано или поздно на принцип их действия натолкнутся ученые из стран, которые не подписывали пакт. Секрет могли просто купить у продажных личностей, недоброжелателей или душевнобольных. Для того и создал конкуренцию, и с тех пор Империя и Конфедерация зорко следили за соперниками, но дружно объединились бы против третьей стороны. Но он и в кошмарном сне представить не мог, как скоро алчность развратит сотрудников Службы, которых принимали на ответственные посты после тщательных предварительных отборов и испытаний на добропорядочность в качестве кандидатов.

И сейчас, похоже, Пара Псов натолкнул его на свидетельство, что нелегальные путешествия во времени стали практиковаться не то Конфедерацией, не то какой-то новой державой. Неужели обнаружится, что это — экспедиция Средиземноморского Халифата или, что вероятнее, если учитывать географический фактор, исследователей из Китайского Царства? А может, это вторжение из Чипангу? Жители этих островов у восточных берегов Азии всегда восхищались Империей и пытались, используя похожую независимость от материка, освободиться от политического, экономического и культурного влияния Китая. Хотя в этой возможности островов дон Мигель всегда сомневался. Он был большим почитателем Уильяма Оккама, а тот советовал обходиться простыми реалистическими объяснениями причин самых невероятных фактов, а не выдумывать фантастические.

Сейчас нужно было не предполагать, а искать конкретных виновников…

— Это легированная сталь, — сказал дон Мигель и указал на лежащий на столе предмет. — Это осколок наконечника бура. Я точно установил, что в этом ущелье мы шурфов не били. И историки считают, что до нашего открытия Нового Света не было никого, кто прошел бы по этой части Калифорнии и знал бы, как получать легированные стали. Вместе с управляющим рудника, которого зовут Пара Псов, мы обыскали местность на милю в округе. Найдено девять штолен, все, кроме одной, обвалились. У Пары Псов обширные познания в минералогии, он определил, что рудники действовали примерно тысячу лет назад. Я поговорил с его десятниками и надзирателями, и они показали мне заброшенные штольни, где богатые серебряные и золотые жилы внезапно обрываются, хотя по прогнозам специалистов должны продолжаться. Поэтому-то я и решил, что мы имеем дело с нелегальным вторжением в прошлое.

Принц кивал с пониманием, но лицо его было холодней, чем зима в Скандинавии.

— Кто этим занимался, и с какой целью? — спросил он. — Что вы думаете, Наварро?

— Сударь, я могу истолковать только то, что видел собственными глазами, — дон Мигель вздохнул. — Для меня ситуация выглядит так: поскольку всем известно, что в этих горах богатейшие месторождения благородных металлов, то вторжение вызвано одной причиной — желанием их прикарманить. Особенно ценно серебро — оно необходимо для хроноаппаратуры.

В настоящем посторонняя эксплуатация месторождений невозможна, потому что там работаем мы, а в прошлом по той местности бегали лишь голые индейцы, которым и дела не было до горных разработок. Возможно, грабители слишком положились на природу, посчитав, что следы их деятельности уничтожит время. Ведь Калифорния — сейсмическая зона первой категории, они могли предположить, что штольни за тысячу лет рухнут сами собой. Так, собственно, и случилось. А то, что Пара Псов обнаружил наконечник бура — чистая случайность.